Илья Игнатьев - Зависимость количества попаданий от плотности огня.
- Хи-хи… типа, да… хи-хи, пока одного…Так, Славян, всё, серьёзно давай, это по натуре серьёзное дело… Ты только не тыкай, понял, а то глубоко будет, у тебя и так шрамы вон… от тех сучар… Лезвием так, аккуратненько… Дай я первый, что ли, Вячеслав, горе моё…
- Твоё, твоё… Ваше… Сева-а, но ты всё же… ну, чтобы шрамик остался, это же навсегда, чтобы… понимаешь?.. Ну?..
- С-с-с…
- Больно, что ли?
- Дурак, что ли? Фигня, Славян… Да, чтобы навсегда… это у нас у всех навсегда, я так понимаю… Держи.
- Давай… та-ак… тут, типа… так… с-с… нормально! Ну, нормально, когда любишь кого, то и не больно ни шиша…
- Сто пудов! Я так же думаю, Славка!..
- Севка…
- Давай… прижимайся ко мне…
- Сердце к сердцу… брат…
- Брат…
Всё. Оставим всех этих настоящих людей. Оставим этих двух стоящих ну кухне мальчиков, прямо посредине спокойной кухонной стерильности, которую так бережёт разгильдяй во всём остальном Славка, двух мальчиков, волею Богов ставших братьями, прижавшихся сейчас своими сердцами друг к другу… Оставим Илью Ласочева, за тридцать три года своей жизни столько повидавшего и навидавшегося, понявшего, что не остаётся, никогда не остаётся в горах самое главное в жизни, даже если это и ТЕ горы… Оставим его, нетерпеливо дожидающегося в своей спальне Севку, - и ведь как заявили Славка с Севкой, поганцы: мол, не лезь к нам на кухню, дело у нас, важное, мы, мол, по-быстрому! - вот Ил и не лезет к ним, и нетерпеливо ждёт, и думает, что пора, наконец, уже Славку выпороть всё-таки, что ли, - да куда там, - и раньше не собрался, - нет, всё-таки надо было! - а теперь Севка за Славку горой, а на Банном дед Иван, который за Славку горой был всегда, изначально, и какое тут «выпороть», ладно бы самого не выпороли, пацаны мои, любимые, зелено-сероглазые… И Дениса оставим, спящего в Славкиной комнате, на этом самом… а, да, - ложе, - ведь ему снится тоже, про важное, - что это он спасает маленького Ласточку от тех уродов, которые его в Уфе… Пока лишь снится, но если придёт его черёд, - нет, конечно, Боги не допустят, - но если! Он тогда… и не будет, как Илья Иванович, - не будет рассуждать, что, мол, нехорошо при мальчишке убивать людей, даже если эти… люди? - нелюди! - даже если они, нелюди эти, этого мальчишку мучили, - Денис рассуждать не станет, ведь это будут ЕГО горы, это его мальчишки, - Денис готов за Ласточку, за всех Ласточек, Сладкоежек, тысяч других, чуть лучших, худших самую малость, - за них… чтобы их никто не мучил, готов семнадцатилетний Денис «Дэн» Байков на куски рвать всяких… «всяких», - и при чём здесь, смотрит ли на это мальчишка? - ведь именно мальчишки всё понимают, и они судят, и пусть их суд тяжёл, - но только суд Ласточек и Сладкоежек справедлив…
Оставим этих настоящих людей, им хорошо сейчас… Создать свой Мир, - это ли не дело для настоящих людей? Это ли не… Мир… Да. У каждого свой Мир, и каждый при очередном переходе, именуемом смертью, попадает в тот Мир, который выбрал. Или в который поверил. Или… разумеется, - и это не ново, как и сами Миры, - и тот, кто создал свой Мир, свой, подходящий для тысяч и миллионов… Севок, Славок, Денисок, Егорок, Пашек, - для всех, кто рад такому Миру, кто сочтёт его справедливым… для Илюшек, конечно же… Но это потом. А здесь и сейчас? Что делать вот с этим Миром? А это уж здесь и сейчас и решать, - Илье Ласочеву, Денису Байкову, Севке, Славке… И нам, если мы с этими людьми. Я с ними. Вы?
Илья Игнатьев (Ил-Geers).
19 - 31 мая 2007. Магнитогорск.
С автором можно связаться по адресам: [email protected] и [email protected]
