Алиса Истомина - Доза
Весна… Семнадцать лет…
Семнадцать лет — это то, что никогда не забудется. Выйди прочь, тоска. Мне страшно, страшно стыдно. И мозг разрывается на части. Этот негатив никому не нужен. Это рефлексия. Зачем столько мыслей? К чему такой успех и популярность. Бывали и круче. Никто не отвечает, не нужна. Музыка сведёт с ума.
Проверь свои пальцы, не в лесу ли ты? Хочешь идти гулять. Ещё есть возможность выйти на улицу, чтобы покурить. Хочу курить, вроде и легко, но ещё держит.
Вот она красота леса, зелени, неба, запаха природы. Ты помнишь, малыш? Помнишь небо, вращающееся над головой. И тёплый ветер по волосам. Твоя серая кофта, глаза… Больно, милый. Очень больно. Стоны, только стоны и боль. Душа растерзана. Там вата. И тяжесть музыки.
Ты — всё, ты прочтёшь это. Ты же вернёшься, скажи? Я верю. Я жду.
Ты уже со мной. Все воспоминания свежи, как раны. Я прощу. Только тебя. Ты в замкнутом круге, мне так больно за тебя, не верь никому.
А я буду рядом. И крики за окном еле дышащих людей. Эти прекрасные ноты и голоса. Это сводит с ума.
Прощай…
Манифест
Как кошка, пытающаяся согреться в холодной прокуренной квартире, я пыталась согреться в чужих руках. И неважно, насколько руки эти ласковые. Я, как кошка, в душе всегда буду благодарна за малейшее тепло, даже в холодной квартире. Но потом развернусь и уйду, потому что сущность моя в одиночестве.
Мне уже совсем не больно, но «остерегайтесь кошки, затаившей злобу». И весь мир я переверну с ног на голову, чтобы сохранить своё счастье. С этими чужими нежными руками. Я убью, если будет нужно, лучше уберите руки сразу. И всё задумаю по-новому: и стану самой лучшей, самой верной и заботливой, только ради одного единственного человека. Человека, который скажет мне искренне, что ему это нужно. И буду рядом всегда, буду верной, не изменю никогда, никогда не совру. И если нужно спрячу в тумане все слёзы, слёзы без эмоций, маленькие мёртвые капельки.
Кто готов? Может, для начала посоревнуемся в эгоизме? Никакого психоза, никакой шизофрении, хватит! Я хочу стать нормальной. Не хорошей, не лучшей, а нормальной, подарить свою любовь всем, всё нутро своё вам открыть, забирайте, мне не жалко, я отдам и радость, и боль, всё, переживайте, на здоровье. Лишь попросите.
И всё изменится. Я отдам ТЕБЕ всю себя, только не молчи… Мне самой это не нужно, хочу поделиться с тобой. Может это ты моё будущее? Может быть, ты — моя жизнь. Пусть будет так, как ты скажешь. И я всё тебе отдам, если только это тебе нужно. Тихо плачу от одиночества, оплАчивая какие-то неизвестные грехи, я и подумать не могла, и признать боялась, и только сейчас об этом говорю, что я одинокая. Я так мечтала быть рядом с кем-то, кто бы этого действительно хотел. Это мои простые слова, моя лайт-истина. И никто этого не понимает, хотя, нет, понимает, но опускает глаза и пожимает задумчиво плечами. Любите, любите меня — я прошу, а я вам подарю всё своё тепло и ласку, всю себя отдам, полностью, я смогу всем жертвовать, я смогу всё понимать, я возьму на себя ответственность, я буду иногда терпеть, я буду стоять на коленях, если нужно, чтобы тыповерил, когда я буду умолять поверить, что в этом долбаном мире ещё есть прекрасное, чистое и искреннее, и стоит жить…
И никто не хочет, никому это не нужно, это слишком много, чтобы принять…
* * *Яблочно-шоколадное летне-осеннее время постепенно растворялось в трепещущих венах. Оно никогда прежде не останавливалось. Мысль о том, что эти воспоминания последние из тех, уже ушедших, сдавливала горло. К внутреннему голосу подкатывала волна криков, комки слёз, самых искренних, тех, в которые почему-то никто не верил. И последнее, самое больное чувство из больных — это воспоминания ощущений, тех маленьких радостей всего разума: тёплый ветер, материал кофточки с капюшоном жёлтого цвета (взятой у соседки), эта была её — моя любимая кофта. После тех дней, ни разу не надетая. Плюс воспоминания того, как лежали в лесу на покрывале, под дурманом употреблённого, смотрели в голубое небо, спрятанное за сочно-зелёными листьями деревьев. В толпе прохожих, давно мной проклятых людей, искала лицо, чтоб стеснительно впиться в него взглядом, взлетая на крыльях, и, увидев взмах волос, ждать, ждать, когда же подойдёт.
Ради этого, даже понимая всю свою «иссякшесть», ради этого прожила всё предыдущее. Ради этого стала открытой, уязвимой и доверчивой, чтобы познать ту великую тайну, тайну, на которую требуется талант. То, что остальные называют любовь. Как по-новому для кого-то звучит это слово.
И пропадает пение птиц, всё растворяет порошок, или же всё растворяется в нём. Вечный спор двух истин, противоборство однообразного. Диалектика, если хотите. А потом руки сами опускаются, и эта странная неизведанная сладость заставляет представить всё в розовых красках, всё просто замечательно. Веришь в это. Но видишь ли ты эти тёмные пятна на своей израненной сути? Присмотрись!.. Хотя, можем подождать и до утра. Ты чувствуешь это? Кричи, смейся до слёз, делай, что хочешь, сейчас всё позволено. Пусть это звучит грубо, не эстетично, но, согласись, такое слово просто напрашивается сюда. Такое сопливое слово. Кайф! Это кайф, да.
Ещё закатаем самокрутку. И ты расслабишься окончательно. Сойдёшь с ума. Но ты забудешь, твои раны залечатся иллюзией, за которую заплачено. Это кайф за деньги. Деньги за лечение души — снова замкнутый круг. И это не менее загадочно, чем любовь, слово жизнь. И за что, скажите, бороться? Когда в борьбу вступают такие понятия? За жизнь или любовь? За порошок или жизнь? Или же без порошка вообще нет жизни?
Жаль, что без порошка, оказывается, нет и любви. Хорошо, наверное, живётся здоровым людям без больных чувств.
* * *Я не знаю, но скорее нет, Бог, который всё решает, никогда больше не даст мне шанса всё исправить, не останавливаясь на всех ошибках, которые я совершила, продолжаю совершать; я бы приколотила руки гвоздями, чтобы не писать этих строк тебе, но так я, по крайней мере, буду честной. Всё, что я вижу — это обман, ложь, предательство, которыми я играю каждый день. Чёрт, ты единственно любимый, и навсегда им останешься. И был всё это время, ни на секунду не забывая о тебе, я разрушила всё снаружи, но внутри вырастила единственную в мире искренность — мою любовь к тебе. Прости, что я это пишу. Просто это чувство стало таять, а я так боюсь его потерять, больше у меня ничего нет. Я молюсь, чтобы ты был счастлив, сожалея, что я не смогла тебя сделать счастливым. Прости, просто знай, я всегда любила и буду любить только тебя.
Примечания
1
Автор зарисовки «Тёмная пропасть» М. Ловчикова
