Ирвин Шоу - Голоса летнего дня
Через несколько секунд громко зазвонил телефон. Он схватил трубку и рявкнул в нее:
— Да?
— Нечего так орать, а то у меня голова оторвется. Если ты не в духе, так и скажи. Я повешу трубку. — Это была Ли. Голос звучал насмешливо.
— Извини, — сказал он. — Я тут упивался жалостью к себе.
— Знаешь, днем обязательно будет дождь, — сказала Ли. — За окном черным-черно, как в колодце. Ни единого просвета.
— Ты что, звонишь сообщить мне прогноз погоды?
Ли засмеялась. Как-то однажды он сказал Ли, что смех ее опасен, и ничуть не шутил при этом.
— Сам знаешь, зачем я звоню, — сказала она.
— Ленч? — спросил Бенджамин.
— В час пятнадцать?
— В час, — сказал он, повесил трубку и почувствовал себя гораздо лучше. И никакой вины не испытывал — по крайней мере в тот момент. Если Пегги весь день треплется по телефону — сама виновата. Иначе бы он дозвонился и пригласил ее на ленч первой.
За окном хлынул дождь. Не дождь, а сплошной весенне-летний ливень, и хлестал он с такой силой, точно вознамерился отмыть город от всех грехов или просто смыть его в океан до наступления ночи.
Теперь Бенджамин уже с радостью взирал на разбушевавшийся за окном дождь. Ему всегда нравилось заниматься любовью днем, когда на улице ненастье.
Впрочем, радость его не была абсолютной. Портил ее разговор с тестем, состоявшийся несколько месяцев назад.
— Пегги говорит, ты спишь с другими женщинами, — сказал тогда Вудхем.
— Вот как? — сделал удивленные глаза Бенджамин, стараясь, чтоб голос звучал как можно спокойнее. Они с тестем пили олдфэшн[20] в баре «Сент-Реджис». Вудхемы заехали в Нью-Йорк на неделю, перед поездкой в Европу, где собирались провести отпуск. Вудхем, в прямого покроя сером пиджаке, с твердым свирепым лицом, оставался заправским полковником, хоть и был в штатском.
— Да, — сказал Вудхем. — И кое-кто из ваших друзей тоже так говорит. В основном женщины.
— Ну и дурак же я, что закатил для вас за неделю сразу две вечеринки, — сказал Бенджамин. — Познакомил вас со всеми своими врагами.
Вудхем рассмеялся отрывистым лающим смехом. Настоящий военный смех, не предвещавший ничего хорошего.
— Бабская болтовня, — сказал он. — Но Пегги… она ведь не врет, верно?
— Так, только изредка, — ответил Бенджамин. Самому ему страшно не хотелось лгать этому замечательному прямодушному старцу.
Вудхем кивнул.
— А во всем остальном она считает тебя просто образцовым мужем.
— Мало же она обо мне знает, — пробормотал Бенджамин.
Они молча пили олдфэшн, провожая взглядами снующих по залу официантов.
— Она хочет развода? — спросил после паузы Бенджамин.
— Нет.
Бенджамину захотелось броситься к телефону-автомату, что находился на другом конце зала, позвонить Пегги и сказать: «Я люблю тебя!.. Люблю!» Но он, сохраняя неопределенное выражение лица, тихонько позвякивал льдом в бокале. Он понимал: Вудхем ждет от него еще каких-то слов и готов, если понадобится, ждать хоть целый час, сам не произнося при этом ни слова.
— Постараюсь, чтоб это не выплыло наружу, — сказал наконец Бенджамин.
— Всегда рано или поздно выплывает, — заметил Вудхем. — И тебе это прекрасно известно.
— Да, наверное.
Они заказали еще по коктейлю.
— Она мой единственный ребенок, — сказал Вудхем. — Привыкла, что я ее обожаю и лелею.
— И я ее обожаю, полковник. Более чем…
Вудхем кивнул.
— Да, вроде бы так все и выглядит, — пробормотал он. — Если смотреть со стороны. — Он наблюдал за тем, как бармен убрал пустой бокал и поставил перед ним новый.
— Позвольте задать вам вопрос, полковник, — сказал Бенджамин. — Сколько лет вы уже женаты?
Вудхем подозрительно покосился на него:
— Двадцать девять лет. А что?
— И за все эти годы вы ни разу не изменяли жене?
Вудхем вздохнул.
— Один ноль в твою пользу, — нехотя выдавил он и отпил из бокала большой глоток.
— Позвольте задать еще один вопрос, полковник, — сказал Бенджамин.
— Черт подери! — возмутился Вудхем. — Это я пришел сюда задавать тебе вопросы!
— Пегги жила с вами все то время, что я был в Европе, — начал Бенджамин. — Вы видели ее каждый день. Как вы считаете, она мне изменяла или нет?
Теперь Вудхем смотрел на него уже не просто как полковник. Перед Бенджамином сидел командир дивизии.
— Что это она тебе наплела?
— Ничего, — ответил Бенджамин. — Я ее никогда об этом не спрашивал.
— Тогда на что ты намекаешь, черт побери?
— Да на то, что все это в конечном счете не так уж и важно, — ответил Бенджамин. — Я не хочу утверждать, что нет на свете браков, где муж и жена были бы верны друг другу всю свою жизнь, до гробовой доски. Я о таких читал, видел в кино… Знаю, что на каждой воскресной службе бывают сотни и тысячи подобных людей. Теоретически. Но не так уж много видел их в жизни, в наши дни. Да и вы тоже.
— Я врач, — сказал Вудхем. — Я видел много такого, чего другим и не снилось.
Бенджамин проигнорировал последнее замечание тестя.
— Как-то раз вы спросили меня, — что я хочу доказать, — продолжил Бенджамин. — Я ничего не хочу доказывать. Кроме того, впрочем, что я… живой человек. Что восприимчив к красоте. И сделан вовсе не из цельного куска камня или железа. Что я испытываю временами голод и сам не всегда понимаю, чем и как его можно утолить.
— И это в твоем-то возрасте! — заметил Вудхем. В самом тоне его подразумевался упрек.
— Да, в моем возрасте! — кивнул Бенджамин. — И если Пегги ждет от вас ответа, можете передать, что я буду любить ее всю свою жизнь. И если она в ответ скажет, что хочет развестись со мной только потому, что время от времени у меня бывают другие, пусть хоть завтра отправляется в Рино.[21]
— О’кей, — кивнул Вудхем. — Отчет будет отправлен по соответствующим каналам связи. — Он покачал головой. — Черт, по крайней мере вы бы могли попробовать начать все сначала в Сан-Франциско…
Сытый и довольный ленчем, а также бутылкой выпитого за ним вина, Бенджамин вслед за Ли поднимался по ступенькам недавно реконструированного дома из красного кирпича. Шел и видел перед собой ее узкую прямую спину, сверкающие волосы, слегка покачивающиеся бедра, обтянутые зеленым льняным платьем, длинные, изумительно стройные ноги. В подъезде стоял полумрак; они нарочно поднимались неспешно и благопристойно, предвкушая, что скоро весь этот декор, все эти приличия разлетятся в прах.
Они встречались и занимались любовью по два-три раза в неделю. И Ли продолжала доставлять ему то же изысканное наслаждение, что он испытывал в самом начале их романа, в Париже. Однако позже, когда он мысленно прокручивал в голове все сцены с ее участием — перед тем как уснуть дома или в метро, сидя с закрытыми глазами, чтобы не видеть печальных лиц других пассажиров, — самым возбуждающим, самым изысканным и волнующим казался ему тот момент, когда он молча поднимался по лестнице следом за этой восхитительно высокой женщиной, глядя на ее элегантно обутые длинные ноги и округлые бедра. Поднимался в предвкушении и уже как бы обладая ею, пока она доставала ключи и готовилась отпереть дверь квартиры.
Они лежали рядом в полутемной комнате. Шторы были задернуты, за окном барабанил дождь. Но из-за туч уже показалось солнце, его бледные лучи проникали в щель между шторами. Рядом, на тумбочке, тихо тикал будильник. Было почти пять. Собственное тело казалось Бенджамину невесомым, воздушным, смазанным некими волшебными маслами, торжествующим. Он знал, что скоро встанет, оденется и будет благопристойно спускаться вниз по лестнице. Благопристойно появится на коктейле у Роузов, тая и лелея в душе воспоминания о дневных безумствах, ключом к которым служил номер телефона, затверженный наизусть. В комнате было тепло, и они лежали обнаженными, отбросив простыни и одеяла. Кожа Ли, казалось, светилась в этом отфильтрованном дождем и шторами бледном солнце. «Ну, еще пять минут…»
— Что ты сказал? — спросила Ли.
Он удивился. Он даже не заметил, что произнес эти слова вслух.
— Я сказал: «Еще пять минут», — ответил Бенджамин. — Только мне показалось, я не говорил, а просто думал.
— Немного любви, и побежал, — заметила Ли, но упрека в ее голосе не слышалось.
— Но мы пробыли тут часа два с половиной…
— Джентльмены не должны подсчитывать и мелочиться, — сказала Ли. — Не джентльменское это дело. Впрочем, и мне пора вставать. Приглашена вечером на коктейль…
— К кому?
— К каким-то людям по фамилии Роуз.
— Я тоже там буду, — сказал Бенджамин. — Вот уж не знал, что ты с ними знакома.
— Я и не знакома, — ответила Ли. — Просто меня пригласил к ним один джентльмен. Заедет за мной через час.
