Вальтер Флегель - Когда стреляют гаубицы
Призыв первого расчета уже распространился в полку. В клубе и столовой висели листки–молнии, призывающие всех последовать примеру первого расчета. Никто не возражал против этих призывов, но никто и не следовал им. Все ожидали, что на батарее вот–вот произойдут коренные изменения, но ничего не происходило.
Каждый шаг любого солдата из первого расчета не оставался незамеченным, а если случайно ими допускалась хоть какая–нибудь ошибка, насмешки так и сыпались со всех сторон. За глаза все ругали выскочек из первого расчета, но открыто говорить им что–либо никто не решался.
Хаук чувствовал, что это нервирует солдат. Атмосфера была напряженной.
Подперев голову рукой, Хаук продолжал смотреть в окошко. На лбу его залегли морщины, глаза утратили обычную живость.
— Ну, командир передового расчета, — ехидно начал Бауман, — когда я получу причитающееся мне, согласно пари, пиво?
Хаук сделал вид, что не расслышал вопроса, и посмотрел на Германа, который застегивал карманы.
— Ну, я готов, — как–то по–детски сказал Герман. Бауман кивнул и, повернувшись к Хауку, продолжал:
— Ах, да, я чуть было не забыл, что по правилам социалистической морали распивать алкогольные напитки запрещается! — А про себя подумал: «Ну, подожди, я тебе покажу!»
Спустя несколько минут Хаук увидел в окно, как Дальке, Бауман и еще кто–то из солдат уже подходили к КПП.
* * *
Первому расчету приказали собраться после завтрака в подвальном помещении.
Первым спустился в подвал Дальке, уселся на скамейке, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы. Вслед за ним подошли и другие. Рассаживались молча, последним вошел Шрайер, улыбнулся во весь рот:
— Доброе утро!
— Чего это ты радуешься? — осадил его Дальке.
— Интересно, что надумал Хаук? В воскресенье и то покоя не дает, — тихо заметил кто–то.
Вскоре появился и Хаук. Можно было подумать, что он провел бессонную ночь, так осунулось и побледнело его лицо.
— У нас не все получается, — сказал Хаук, присаживаясь на край стола. — Многие злорадствуют, как будто мы им что плохое сделали.
— Я вам давно говорил, что из этого ничего хорошего не получится, — не выдержал Дальке. — Но вы меня не послушались! Зачем нам нужно, чтобы о нас все говорили? Что, нам больше других нужно? Давайте откажемся от этой идеи!
— Мы взяли на себя обязательства и должны их выполнить. Не заявлять же теперь о том, что мы отказываемся от них. — Хаук укоризненно посмотрел на Дальке.
Все молчали. Первым нарушил молчание Лахман: — Мы не имеем права идти на попятную только из–за того, что кто–то подсмеивается над нами! Новое всегда рождается в трудностях. Возьмем, например, ударников на производстве, которые рушат старые нормы и утверждают новые.
— Я простой солдат, а не ударник производства! — воскликнул Дальке.
— По–своему мы тоже новаторы, — заметил Хаук.
— Какие мы новаторы, ну какие? — не успокаивался Дальке. Он был зол на Хаука: «Прав был Бауман, говоря, что Хауку все это понадобилось для того, чтобы как–то выделиться. Выскочка!»
Слово попросил Лахман:
— Отказываться от обязательств мы не имеем права. Обязательства–то мы взяли, но еще ничего не сделали для их выполнения. Вывесить обязательства мало!..
— Правильно, — поддержал Лахмана Хаук. — Так дело, товарищи, не пойдет! Вот давайте сейчас с вами и обсудим, как нам следует работать.
И снова встал Лахман:
— Наши обязательства, так сказать, являются для нас производственным планом. Вот и давайте их выполнять, будто мы на производстве! Составим себе планы на неделю, даже, может, на день. Каждый получит определенное задание, и за выполнением этих заданий будем следить ежедневно. Дело–то и пойдет!
Дальке закрыл глаза. Ему очень хотелось возразить Лахману.
— Правильно! — поддакнул Хаук, вскакивая со стола. — Вот тогда дело и пойдет!
Все заговорили наперебой, так что ничего нельзя было разобрать.
* * *
Через несколько дней Герман, оставшись с Вернером наедине, спросил его:
— Скажи, Вернер, что теперь будет с твоим расчетом?
Вернер рассмеялся:
— Я сначала тоже немного сомневался, но товарищи, с которыми я сегодня советовался, вселили в меня уверенность. Особенно деловым оказался Лахман. По его предложению мы составили план на целую неделю, определили задания на каждый день и ежедневно проверяем их выполнение.
— И на все это у тебя хватает времени?
— Время находим.
— И все с этим согласны?
— Дальке пока не очень, но ему ничего не остается, как идти за всеми.
— Может, и моему расчету включиться в соревнование? — задумчиво произнес Герман, хотя на самом деле ему не хотелось спешить. Надо бы посмотреть, что получится у Хаука. Командиры некоторых расчетов, особенно Бауман, с большим недоверием отнеслись к почину первого расчета. Но если поддержать Хаука, ему легче станет.
— А почему бы и нет!
Герман смущенно улыбнулся:
— Хорошо тебе говорить! У вас самое трудное уже позади.
— А чем солдаты твоего расчета хуже моих? Да нисколько не хуже! Брать на себя повышенные обязательства, соревноваться с передовиками — это тяжело. Но солдаты — парни толковые. Вот возьмем хотя бы Бюргера: ведь он с грехом пополам умел читать и писать. Я, например, писал за него письма в Картов.
— Я об этом слышал, — кивнул Герман.
— Сейчас он уже самостоятельно пишет. Или возьмем Гертеля. Он слово «спорт» даже слышать не мог, а теперь! Так что включайся и ты в соревнование!
— Я подумаю! Правда, я уже думал об этом.
— Ну и хорошо. Я тебе помогу, кое–какой опыт у меня имеется.
Герман знал, что обещания Хаука никогда не расходились с делом, и потому решительно ответил:
— Я согласен.
— Вот и прекрасно. Теперь нам с тобой есть о чем поговорить.
* * *
Вечером того же дня Герман спросил Хаука:
— Скажи, твои солдаты знают, что мы соревнуемся?
— Конечно.
— Тогда я не понимаю, почему Штелинг мешает мне на занятиях.
— Как мешает?
— Когда я излагаю учебный материал, он часто перебивает меня, выскакивает. Я, конечно, понимаю, что сам он все это уже знает, ему скучно, но нельзя же мешать другим! Я его не раз одергивал, но он забывается и снова мешает.
— Я этого не знал.
— Спроси у своих солдат. Они тебе подтвердят.
— У меня на занятиях он ведет себя нормально.
— У тебя он не осмеливается…
Хаук знал, что Штелинг умный парень и действительно может недисциплинированно вести себя на занятиях, если чувствует послабление со стороны руководителя занятий.
— Я разберусь в этом и накажу его.
Штелингу был объявлен наряд вне очереди за нарушение дисциплины на занятиях.
* * *
Как–то вечером, когда солдаты первого расчета собрались идти на читательскую конференцию, Штелинг демонстративно лежал на койке.
— А ты что, вставать не собираешься? — спросил Штелинга Лахман.
— Эй, Толстяк, вставай! Мы тебя ждать не будем! — крикнул Шрайер.
— Я не пойду.
— Почему?
— Не пойду, и все!
— Пойдешь! — Лахман подошел к кровати Штелинга и потряс ее за спинку.
— Оставь меня в покое!
— А, понимаю, тебе не понравился наряд, который ты схлопотал!
— Ну и что? — Штелинг перевернулся на другой бок.
— Мы не хотим, чтобы у нас в расчете появились новые взыскания, — подошел к Штелингу и Дальке. — Срывать занятия никому не положено…
— Вы правы, — вмешался в перепалку Хаук, — занятия нельзя срывать. Именно за это он и получил наряд вне очереди. Мы взяли на себя серьезные обязательства, и их нужно выполнять…
— Наряд он, конечно, получил за дело, — сказал Гертель. — А мы с вами и впредь не должны проходить мимо нарушений дисциплины. Принципиальностью мы только завоюем уважение других.
* * *
На очередном обсуждении результатов дня Штелинг сказал:
— Товарищ унтер–офицер, мне не нравится то, как и чему Бауман учит нас. Вот, например, сегодня мы должны были познакомиться с методами преодоления зараженной ОВ местности, а унтер–офицер Бауман рассказал нам то, что мы учили еще две недели назад.
Все согласно закивали, а Шрайер сказал:
— Так оно и было. Он всегда так объясняет, что спать хочется.
— Многие и засыпают на его занятиях, — подтвердил Лахман.
— Нам нужно об этом сказать самому Бауману, пусть он изменит методику преподавания, — заметил кто–то.
— Я уже говорил ему, — сказал Штелинг.
— Ну и что?
— «Я преподаю, — сказал он, — строго по план–конспекту». И ушел…
— Он часто повторяет пройденный материал. Вряд ли это предусмотрено его конспектом.
— Нет, конечно, — согласился Вернер. — Прежде всего он обязан тщательно готовиться к занятиям и учить вас тому, что потребуется на практике.
— У меня идея. — Штелинг нахмурил брови. — Мы напишем статью в стенную газету и попросим Баумана высказаться, что он думает об этом.
— Чепуха! — махнул рукой Дальке. — Это только разозлит его, потому что подорвет его авторитет.
