Ирина Кузяева - Лесовка (Завершено)
- А теперь беги!
- Что? Куда? Почему? - Константин завертел головой в поисках опасности.
Лесовка схватила его за руку и резко дернула на себя. Он поскользнулся и рухнул на Василису, вместе с головой окунулись в болотную гущу.
- Вылезай! Быстро! - кричала хозяйка леса, толкая Самойлова на сушу, когда оба вынырнули из воды.
На кочку, с которой столкнула его лесовка, из болотной жижи выползала сгорбленная безобразная старуха.
Константин вскарабкался на твердую поверхность и замер. Женщина в грязных лохмотьях с обезображенным лицом,вытянув скрюченные руки, двинулась к Самойлову. Старость на ее лице не скрывала опасность, исходящую от зловещего оскала с мощными зубами в распахнутой пасти и острыми когтями на длинных пальцах.
- Беги! Беги, что есть мочи! - заорала лесовка, все еще плавающая в трясине.
Сама кинулась в сторону старухи, схватила за ногу и, рывком, опрокинула в булькающую жижу. Обе скрылись в грязной воде и долго не показывались на поверхности, которая постепенно стала разглаживаться.
Самойлов ринулся на помощь Василисе, но дорогу перегородила черная кошка.
- Делай, что сказали. Она без тебя управится. Ты ей только мешаешь, - гневно зашипела Ягодка.
- Но она утонет.
- Сколько ж тебя можно спасать?! Двигай, давай отсюда! Да, пошевеливайся! Ох, сколько их тут! - округлила от удивления глаза Ягодка.
Константин обернулся. Со всех сторон выплывали лохматые головы, один в один похожие на ту, что утянула в трясину лесовка, только помельче. Водная гладь болота казалась напичкана ими, словно кусок окорока чесноком и специями.
Самойлов в драке был не столько ноль, сколько отрицательная величина. Даже, если бы имел хоть какую-нибудь боевую или оборонную подготовку, он не понимал, как бы это могло помочь при борьбе с нечистью, во столько раз превышающую по численности. Закралась мысль удивить противника внезапным самоубийством.
Василиса так и не показалась над поверхностью болота. Константин понимал, что столько времени под водой никому не пробыть, а уж в болоте и подавно. Хоть и сожалением, он здраво решил, что лесовка утонула.
Жуткие старухи продолжали приближаться. Плыли слаженно и ловко, словно опытные пловчихи в чистом бассейне. Е удивительно, болото их родная стихия. Некоторые уже вылезли на сушу и с жуткой ухмылкой, похожей на оскал аллигатора, не торопясь, приближались к Самойлову. Словно, знали, что он никуда не денется.
Константин испуганно пятился, стараясь выдать почти паническое бегство за стратегическое отступление. Получалось плохо, очень мешало отсутствие безопасных кочек. Они словно специально прятались, выскальзывали из-под ног.
Ногу Самойлова обхватила грязная когтистая рука, высунувшаяся из болотной жижи, за ней показалась лохматая голова. Ее волосы торчали в разные стороны паклями, обильно покрытые мхом. Рот старухи издавал страшные громкие звуки, похожие на злорадный смех.
Константин видел, как кикимора раскрыла пасть (именно пасть, потому что такое количество зубов во рту просто не поместится), чтобы укусить его за ногу, да что там, такими зубами и перегрызть не долго. Любая акула от зависти лопнет, увидев такую пасть, из которой слюни капали на грязь, как масло на раскаленную сковороду, с шипением растворяясь. Самойлов вырывался, как мог, но железная хватка кривых пальцев, которая сделала бы честь хорошо натасканному бультерьеру, только сильнее вцеплялась в ногу.
Спасло полено. Оно прилетело сверху и садануло по зубам кикимору. Брызнула кровь, красными разводами окрасив болотную жижу. Хватка ослабла, старуха рухнула под воду. Константин хотел оглядеться, узнать, кто мог это сделать, но жуткие твари слишком близко подошли. Пришлось бежать без оглядки. За спиной раздавался громкий на все лады злорадный смех.
Наконец, под ногами ощутилась твердая поверхность, появились деревья, безжизненные, трухлявые, но все лучше, чем болото с его неуемным аппетитом. Твари не отставали. Окружали. Играли с жертвой, загоняя до последних сил.
И смех, смех, смех...
Он сводил с ума, пронзая мозг, оглушая, лишая возможности сосредоточится. Самойлов не выбирал куда бежать, его гнали гончие в смертельную ловушку. Он споткнулся, упал и тут понял, что больше встать не может. Силы оставили его, Самойлов израсходовал весь свой резерв до капли. Второе дыхание за последний час открывалось раз пятнадцать.
- Вставай! Вставай! - задыхаясь, орала Константину в ухо Ягодка, ее дыхание от бешеной гонки тоже сбилось. - Я долго их не удержу. Да, поднимайся же!
Самойлов оторвал голову от земли и увидел, как в стаю старух летели палки, от мала до велика, значительно затрудняя продвижение кикимор.
'Значит, кошка умеет левитировать предметы. Значит, это она спасла меня в овраге и два раза на болоте. Как жаль, что наше знакомство продлилось так недолго. Я еще о стольком не спросил' - в голове роем гудели мысли, не желая собираться в кучку.
- Уходи, я дальше не могу, - прохрипел Константин.
- Слушай, ты столько уже пережил, - запалено дыша, произнесла кошка, - а это такая малость. Осталось дойти до границы, до живого леса. Он уже совсем рядом. Вставай!
Твари приблизились на расстояние десяти шагов. Кошка выгнулась и зашипела. Но, что может сделать такой маленький комочек шерсти, против зверских монстров.
Налетел мощный по силе ветер. Самойлов видел его, но не чувствовал. Сокрушительные потоки воздуха встали между ним и старухами, словно мешая монстрам добраться до него. Половина тварей смело сразу и раскидало ураганом. В воздух уже поднимались пласты земли, выворачивая слабые деревья с корнями.
Оставшиеся кикиморы крепко держались, не теряя надежды схватить добычу. Клыкастые твари по-змеиному шипели и скалили зубы в негодовании. В глазах ясно читалось - пощады не будет.
Ураган стих также внезапно, как и начался. Оставшиеся в живых твари бросились на жертву. Разъяренные и безжалостные. Мелькнула зеленая тень, как яркий лучик солнца, среди серости и грязи. Вот, первая - особо ретивая старуха, лежит ничком и не шевелится. Тень, словно мощная струя воды, била нескончаемым потоком ударов. Она не двигалась, а перетекала с бешенной скоростью, появляясь и тут и там, перемещаясь от одной старухи к другой в сумасшедшем ритме, в боевом танце, едва уловимым простым взглядом. Зеленый вихрь сметал, сминал и брезгливо выплевывал болотных тварей.
Одна из старух сумела прорваться и кинулась к Константину и Ягодке, получив от последней корягой в лоб. Тварь вскрикнула и отпрянула, такого кикимора не ожидала. Помедлив секунду, она бросилась в новую атаку. Старуха успела сделать лишь один шаг, как на нее хлынул огненный поток, словно раскаленная лава. Миг и не стало старухи.
Все закончилось. Вихрь успокоился, а на поляне появилась лесовка в помятом зеленом сарафане с листиками.
Болотник
- Какая женщина! - восклицал Тоф, глядя за разворачивающимися боевыми действиями на болоте через блюдечко, по которому наворачивало круги яблоко, - точно женюсь!
- А она-то захочет? - ухмылялась навка. - Вона как человека защищает. Неспроста, видно приглянулся.
- Да ну, - отмахнулся болотник, - что за боломуть несешь?
- А с чего бы тогда ей законы нарушать, с чего она его вообще в лес завела супротив воли отца? - навка рассуждала и ходила вокруг Тофа, склонившегося над блюдечком.
Правитель болот все больше и больше хмурил брови, слушая, речи советницы.
- Видно, величество, что не хочешь принять истину.
- Какую такую истину, рыба бездушная? - проревел Тоф и стукнул кулаком по дубовому столу, отчего блюдечко подпрыгнуло и перевернулось, а яблочко скатилось на пол прямо в рот довольному колобку.
- А ну плюнь! Плюнь, окаянный, кому говорю! - кричал болотник и рвал на себе и без того не густую шевелюру.
- От проглот! - вскинула руками губительница душ и пнула сгоряча колобка босой ногой промеж глаз.
Тот подлетел под потолок и зычно шмякнулся о лавку, от греха подальше спрятался под нее, злобно зыркая из темноты.
- Может, мы его мало кормим? Ну, все добро уже съел, кашалот проклятый! Третье вещательное яблоко, оно же и последнее. Не так давно сжевал скатерть-самобранку, теперь казне лишние растраты на повара. Цветик - семи цветик схарчил, ни одного лепестка использовать не успели! Ух, жуть волосатая, все, сегодня вкусного больше не получишь!
- Я тебя спрашиваю, о какой такой истине толкуешь? - повторил вопрос Тоф, махнув рукой на надоевшего колобка, который рядом с Утопией почему-то был плюшевым и не кусачим.
- Да ясно все, как черна ночь. Василиска с пеленок была своевольна. Зря отец не порол ее! - покачала головой Советница. - Вот и вышла - бедова дочь.
- Не темни, говори, что на уме, - перебил болтовню навки болотник.
- Так я и говорю, замуж ей пора, сколько уж к ней свататься женихов приезжало, а ты так каждую неделю нос свой кажешь.
- Ближе к делу, язва!
- Думаю, отец ей наказал определиться с суженым, а она ему назло все, за ивашку замуж собралась. Завела в лес и испытывала. С чего бы лесовке зеленых кровей мараться за простого человечешку? Сам посуди. Только во вред батюшке. Из-за юного максимализму все!
