Катажина Грохоля - Сердце в гипсе
Он уехал. Звонил ежедневно в течение последующих четырех дней. В пятницу пригласил ее к себе. Аля изящно выкрутилась, – пусть даже это большая и единственная любовь, но ведь они совсем недавно виделись. Придумала сто восемь причин: мама, срочная работа, дом и так далее. Тогда он сказал, что приедет сам. Вот тут у нее началась легкая паника. Потому что они виделись всего четыре дня назад.
Он приехал. С четким планом. Он поменяет работу, уже говорил с начальником, есть филиал в Варшаве. Снимет квартиру в столице. Сообщил, как и когда может сюда переехать. Потому что, если у них все это действительно серьезно, то ведь не на таком расстоянии. Им надо попробовать быть вместе. Жить. Рискнуть. Проверить. Ведь они взрослые люди. Она это все пересказала мне в понедельник – страшно возмущенная.
Я приписала это несказанной радости, что вот наконец ей попался мужчина ее мечты, солидный и страстно в нее влюбленный. О, наивность моя! Я приехала к ней под вечер. Аля выглядела прелестно – загорелая, в красной блузке, открыла мне дверь и затащила в комнату.
– Садись, садись, я приготовлю кофе! – воскликнула она и исчезла в кухне.
Я побрела за хозяйкой, даже не осмеливаясь сказать, что я не пью кофе.
– Деньги на столе, – бросила она мне, ковыряясь в кофеварке. – Ты, должно быть, погуляла от души. Только запомни, мне они понадобятся через месяц. Я должна внести первый взнос за машину.
Я вернулась в комнату, спрятав пять тысяч в бюстгальтер. За мной засеменила Аля. Поставила на стол чашки.
– А как Роберт? – поинтересовалась я робко.
– Сама понимаешь, нам пришлось расстаться! А ведь так прекрасно все начиналось! – Дрожь в голосе выдавала с трудом сдерживаемое разочарование, я терялась в догадках, что могло произойти.
– Расстаться? – повторила я. – Так ведь он хотел быть с тобой…
– Вот именно! Как можно планировать жизнь с посторонней женщиной? Он хотел меня тут же привязать к себе, лишить самостоятельности, чтобы я погрязла в кастрюлях, обедах, – я и глазом моргнуть не успею, как стану никем! – Она возмущалась, обиженная на ни в чем не повинного мужчину.
– Мне кажется, он тебя любит, и у него серьезные намерения. – Я робко пыталась вставить свое словцо, – Если бы он меня любил, то не заставлял бы жить с ним вместе, – вырвалось у нее.
Ну и все стало ясно.
Несомненно, бывают в природе такие случаи, когда мужчина, который любит женщину, должен держаться от нее на расстоянии. Например, психопат или алкоголик. Но этот мне не показался агрессивным. Совсем наоборот, он проявлял некие редкие признаки зрелости: ответственность, умение принимать решения и рисковать.
– Мне не везет на мужиков, – вздохнула Аля. – Хорошо, хоть тебе повезло.
Я хотела сказать ей, что она принадлежит к женщинам, которых увлекает только любовная интрига – не более. К женщинам, которым нравятся поклонники – каждый раз новые. К женщинам, которые делают вид, что хотят быть скем-то. А потом мне вдруг стало ее ужасно жаль – ведь Аля действительно необычайно хороший человек. Настолько, что с ней хочется быть рядом. Никогда никому она не отказала в помощи. Никогда не подвела друзей. Как часто случалось в редакции, что в компьютере у кого-то ненароком стерли текст, который как раз должен был верстаться, или же не получились снимки, – Аля решала с шефом все вопросы так умело, что никогда не доходило до скандала. А вот с мужчинами…
Я посидела у нее полчаса и ушла с деньгами. Положила их в банке на счет и подумала, что в общем-то ничем не отличаюсь от нее. Она боится быть с мужчиной по-настоящему, а я боюсь быть с Адамом откровенной. Счастье еще в том, что я Адасику обо всем расскажу, как только подвернется удобный случай. А сейчас самой надо было как-то из этого выпутаться. Адам ни за что в жизни не взял бы общих денег только потому, что кто-то пообещал ему быстрый и легкий заработок. Я и правда не предполагала, что могу быть такой наивной, и я не хотела, чтобы он об этом узнал. Все наладится. У меня оставался месяц на то, чтобы взять кредит в банке и отговорить Адасика от совместного отпуска. За глупость приходится расплачиваться.
Наконец-то мы одни
Наконец-то все дни станут полностью нашими. Разумеется, после прихода с работы. Никто нам не будет мешать, мы будем рано ложиться спать и вставать с рассветом, вскопаем землю возле забора со стороны Ули, и я быстренько посею там какую-нибудь зелень. Нет, слишком поздно. Куплю рассаду базилика в горшках и посажу. Адам чинит газонокосилку – шестой раз в этом году. У газонокосилки мотор от стиральной машины, ножи изготовил какой-то ножовщик, мастер по этим агрегатам, они, правда, постоянно забиваются и перестают вращаться. Адасик подошел ко мне.
– Послушай, Ютка… – И сделал многозначительную паузу.
Когда он так замолкает, у меня разливается тепло в животе и появляется легкая слабость в коленках.
– Ну, что? – ответила я. Отчего бы мне его не послушать?
– А что, если нам задернуть шторами окна и притвориться, будто мы куда-то уехали, и не включать свет? И все подумают, что нас нет дома, ведь правда?
Я уже догадывалась, что у него в мыслях, потому что иногда мы поступали именно так. Когда Тося дома, это невозможно. Я не понимаю, почему у нас с этим столько проблем, вот, к примеру, ни Реньке, ни Артуру не нужно занавешивать окон и делать вид, будто их нет. Уля с Кшисиком тоже попросту идут в спальню, когда им того захочется. А нам приходится что-то изобретать, хотя не буду скрывать, что в этом есть и своя прелесть, и пробегает легкая дрожь, и в результате у меня возникает ощущение, будто я участвую в эротическом триллере. Возможно, если бы он в конце концов женился на мне, чего я, конечно, совсем не желаю, то некоторые вещи утратили бы свою остроту. Разумеется, я этого совсем не хочу – никаких свадеб, никаких мужей, никакой зависимости от мужчины, пусть он даже не помышляет!
– А что, если мы так и сделаем? – прошептала я.
И мы сделали. Несмотря на то что начало июля, Адам растопил камин. Я задвинула шторы, приняла ванну, зная, что меня ждет романтический вечер с сексуальным акцентом, кроме того, ребенка нет дома, что придает ситуации особую пикантность. Не хотелось думать о том, чем сейчас может заниматься Тося. Я вошла в спальню, Борис развалился на кровати. Прогнала его в большую комнату, зажгла свечу. Адам суетился в кухне, открыл вино, принес бокалы. Деньги лежали на счете в банке, и только теперь я могла с чистой совестью начать его уговаривать отложить наш отпуск, например, до зимы. До зимы далеко. Адам, обнаженный, склонился надо мной, мамочка родненькая, я надеюсь, что моя дочь Тося проводит сегодняшний вечер иначе, не так, как я!
Откинула одеяло жестом, который я подсмотрела в одном американском фильме. Адам запрыгнул, мы зарылись в постель, он обвил руками мою (мне бы хотелось сказать: мой гибкий стан) шею и… вместо романтического вздоха я услышала:
– Черт побери! Откуда здесь эта песочница?
Он вскочил и включил свет. Действительно, в ногах горы песка, оставшиеся после Бориса, песок занимал половину тахты. Весь романтизм тут же рассеялся, потому что мы принялись менять постельное белье. После чего, весело хихикая, нырнули в чистую постель и погасили свет. Горела только крошечная свечка. Я потянулась за вином, а Адам раскинулся, как султан.
– Не знаю, полагается ли в нашем возрасте заниматься такими вещами.
– Какими? – поинтересовалась я, сделав большие глаза, и выпила вино.
– Я уже и не помню, что хотел сказать. Склероз, – ответил он и ущипнул меня за попку.
В этот момент затрезвонил телефон. Мы замерли.
– Я подойду. Кто-то заметил свет.
– Убью тебя, если ты не вернешься через две минуты.
Я сорвалась с постели, обозленная, что именно в это время, в половине десятого, когда мы настроились на романтический вечер (первый с тех пор, как уехала Тося), кому-то вздумалось нам позвонить. Таким образом резко падал среднестатистический показатель по сексу в нашей стране, который и так оставляет желать много лучшего и который до сих пор мы стремились поддерживать на хорошем уровне!
Накинув рубашку Адама, я бросилась к телефону.
– Алло?
– У тебя есть минутка?
Нет, я не могу терять ни минуты. В конце концов не всегда тридцативосьмилетнюю женщину ждет в постели мужчина, и у меня абсолютно не было времени на всякие глупые телефонные разговоры. Звонила Агнешка, и голос у нее был грустный, будто перед ней лежало шесть килограммов картошки, которую надо почистить.
– Ну естественно, – сказала я, припоминая с трудом, что обязана уделить подруге время, потому что именно она меня поддержала, когда я оказалась в трудном положении. – Подожди минутку. – Я положила трубку на столик и побежала к Адаму.
– Это Агнешка, мне надо с ней минутку поговорить, у нее что-то случилось. – Я чмокнула его в лобик и налила себе вина. – Подождешь?
– Буду терпелив, как Годо.[9]
