Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома
В комнате отдыха Данилов тщательно вымыл руки, выключил свет, лег на заранее застеленный диван и тотчас же заснул. Ему приснилось, что они с Еленой поженились и отправились в свадебное путешествие на море – то ли в Турцию, то ли в Египет, то ли еще куда. И там, во время первого же совместного купания, Елена уплыла далеко-далеко. Плыла она настолько быстро, что Данилов за ней не поспевал. Испугавшись, что Елена может исчезнуть навсегда, Данилов принялся еще старательнее работать руками и ногами и… проснулся, чтобы услышать очередной звонок из приемной.
На этот раз «труповозка» привезла труп на временное сохранение по социальным показаниям – покойница жила в коммунальной квартире. Вместе с телом приехала племянница покойной. Очень редкий случай – «труповозы» никогда не берут сопровождающих.
По поведению племянницы сразу было видно, что, несмотря на свою молодость (Данилов не дал бы ей и тридцати лет, а возраст он определял точно), она работает на начальственном посту. Дождавшись, пока Данилов закончит осматривать труп, племянница тоном, исключающим всякую возможность возражения, сказала:
— Доктор, тетю нужно сохранить до похорон в надлежащем виде!
Секундная пауза. Строгий взгляд из-под модных очков – хорошо ли, правильно ли ее поняли?
— Ее единственная дочь живет в Бельгии. Я уже позвонила ей, но прилететь прямо завтра она не сможет. Дня через два, если не через три. У нее бизнес.
Данилов понимающе кивнул: бизнес есть бизнес, действительно, что может быть важнее?
— Распишись, — нетерпеливо попросил пожилой фельдшер-«труповоз», чувствуя, что разговор может затянуться надолго.
Данилов расписался. Фельдшер ушел.
— Я готова сейчас же оплатить все расходы по сохранению, — племянница достала из сумки бумажник, размерами и строгим видом походивший на мужской.
— Не надо, — быстро сказал Данилов. — Все это с утра. Я не решаю подобные вопросы.
— Неужели на это нужны какие-то особые полномочия? — племянница закатила глаза, покачала головой и немного поиграла бровями, изображая крайнее удивление.
— Таков порядок, — отозвался Данилов.
— Тогда хотя бы положите тетю в холодильник! — умоляющий взгляд, дрожащий голос. — А то знаю я, как это у нас делается: скинете не глядя у горячей батареи!
«Откуда они берут эти байки? — подумал Данилов. — Одной выдача трупа кажется столь же долгой, как выдача багажа, другая уверена, что трупы сваливают возле горячих радиаторов. Поистине, неисповедимы пути людского воображения…»
— В хранилище нет горячих батарей, — ответил Данилов. — Оно не нагревается, даже наоборот – охлаждается.
— Я не вчера родилась, — огрызнулась девица. — У нас повсюду, где должно быть тепло – жуткий холод. А там, где должно быть холодно…
— Жуткий жар, — закончил за нее Данилов.
— Вот именно, — племянница достала из бумажника две тысячерублевые банкноты и протянула их Данилову со словами: – Вы положите тетю в нормальный, работающий, холодильник и скажите мне, к кому я должна завтра подойти. И во сколько. Желательно пораньше, до работы.
Данилов секунду-другую поколебался, но деньги взял: отчего же не взять, если дают.
— Я прямо сейчас положу ее в холодильник. В работающий, — пообещал он. — А сюда вы можете приехать прямо в семь часов. Здесь будет Валера. Он решает все вопросы.
— Прямо как мистер Вульф в «Криминальном чтиве», — сказала племянница. — Тогда – до свидания.
— Всего доброго.
Проводив племянницу и заперев за ней дверь, Данилов разбудил заснувшего было охранника и с его помощью отвез труп в хранилище.
Вдоль одной из стен стояли в ряд трехсекционные холодильники для трупов, по сути своей ничем не отличавшиеся от обычных. Стальной корпус, теплоизоляция, компрессоры. Их поддоны и вообще все внутренние детали, в том числе и стенки, были изготовлены из оцинкованной стали. На полу холодильной камеры были желобки и отверстие для слива. Отличительной чертой холодильников являлся вентиляционный блок, который стерилизовал и дезодорировал воздух в холодильнике. И разумеется, идеальная изоляция, чтобы трупный запах не выходил наружу.
Лампочки внутри тоже были и работали исправно. Холодильники могли использоваться как для недолгого хранения трупов при температуре около ноля градусов, так и для долгосрочного хранения при минус двадцати. Надежное, хорошо сконструированное оборудование.
Камеры и секции были пронумерованы, чтобы можно было сразу найти нужный труп.
Покойница легла в седьмую секцию. Данилов вернулся в приемную, приложил к документам записку с номером секции, сделал соответствующую отметку карандашом в журнале и снова пошел спать.
На этот раз снов не было. Лег – и провалился в темноту, из которой его вытащил Валера.
— Как ночь?
— Хлебная, — ответил Данилов.
— Тогда можно тебе и не платить? — пошутил Валера, протягивая три пятисотки.
— Нашел альтруиста, — в тон ему ответил Данилов, забирая деньги.
Он проснулся бодрым и веселым: и поспал, и заработал. Три тысячи да две тысячи, да стандартная такса за дежурство – это почти что квартальный заработок ординатора. Данилов слышал, что в Советском Союзе ординаторы получали в месяц около ста рублей, которых вполне хватало на скромную жизнь. Современную стипендию съедал проездной и несколько скромных обедов в фастфуде.
Данилов привел себя в порядок и поехал на кафедру, не забыв позавтракать в пельменной, где он уже успел стать завсегдатаем.
«Как же много в жизни зависит от денег, — подумал он, выходя из метро. — Как я раньше этого не замечал? Наверное, начинаешь замечать безденежье только тогда, когда денег не хватает даже на мелкие радости жизни».
В раздевалке Данилов столкнулся с Денисом, уже одетым в халат. «Вот рожа, — лениво подумал Владимир. — Хоть снова бей его в челюсть или еще куда». Дениса передернуло, но он мгновенно взял себя в руки и деревянным голосом произнес:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — столь же равнодушно ответил Данилов.
Обошлись без рукопожатия – на это у обоих не хватило дружелюбия. Владимир посторонился, освобождая Денису проход.
Порой обмен ударами приносит куда больше пользы, чем длительные словесные перепалки. Наверное, есть в мужских драках какой-то скрытый смысл…
Данилов переоделся и пошел в секционный зал – на вскрытие, которое проводил Ерофеев вместе с одним из штатных больничных патологоанатомов. Послеоперационный сепсис у мужчины семидесяти двух лет. Дочь умершего грозила больнице судом и прочими неприятностями. Интересно было посмотреть, как Ерофеев будет проявлять «гибкость ума» при полном сохранении объективности.
«Нет, что ни говори – у судебного эксперта есть перед патологоанатомом одно преимущество, — заключил Данилов. — Он имеет дело с последствиями преступных действий, а патологоанатом – с последствиями работы своих коллег, большей частью знакомых ему лично. А своих судить и оценивать всегда тяжелее».
На следующей неделе Данилова ждала двухнедельная работа в судебно-медицинском морге номер тринадцать, находившемся при семьдесят пятой городской больнице. По мнению заведующего кафедрой, каждый ординатор должен был получить хотя бы общее представление о смежной специальности, прочувствовать различие и сходство между ними, и вообще – быть в курсе. Мало ли как повернется жизнь, мало ли куда занесет она патологоанатома. Не исключено, что когда-нибудь придется давать заключение и по криминальному трупу. Да и вообще – случается так, что начинает врач вскрывать сугубо бытовой труп и обнаруживает, что он – криминальный, подлежащий передаче судебным медикам.
В судебно-медицинский морг ординаторов отправляли не группой, а попарно или поодиночке. Данилов оказался в паре с Ириной и счел это оптимальным вариантом: и по делу поговорить можно было, и на отвлеченные темы пообщаться. Практикум по судебной медицине должен был начаться со среды. В тринадцатом морге Данилову доводилось бывать в студенческую пору, он даже помнил имена некоторых сотрудников, правда, не был уверен, что узнает их при встрече.
Данилов вдруг вспомнил, что дома у матери где-то должна валяться старая, но очень толковая книжка «Основы техники судебно-медицинского исследования трупов», купленная лет десять назад в букинистическом отделе. Надо бы проведать мать, а заодно и книжку найти. Данилов подивился свойствам человеческой памяти – он хорошо помнил внешний вид книги, помнил залом на одном из углов, помнил полусведенную библиотечную печать на титульном листе, помнил то, что четырнадцатая страница была чем-то залита, наверное, чаем; но вот куда он положил книгу – не помнил совершенно. Только был уверен, что она где-то дома…
Поздно вечером во вторник Данилов случайно набрел в сети на очень интересную статью, описывающую злоупотребления, творившиеся в одном из моргов украинского города Харькова.
