Китлинский - Клан – моё государство 3.
– Где ты учился?- спросил Сашка.
– Токио. Ещё Массачусетс,- ответил Мико.- Почему спрашиваешь?
– Смотрю и думаю: сколько раз ты сможешь поднять кувалду и сколько ударов нанести. Раньше, наверное, кроме посадки риса в грязь ничем тяжёлым заниматься не приходилось? Или ты в рабочие хочешь?
– Александр-сан, я знаю, что вы русские любите шутить. Ещё только плохо понимаю, когда это происходит. Мне не приходилось бурить шпуры и закладывать заряды, но значения это не имеет. Я там должен смыть свой позор.
– Что-то мне Тоико Мико ничего не говорил о том, что у Ваносику есть жезл самурая и он посвящённый.
– Я не посвящённый, но стану им, иначе не стоит жить. И для этого мне надо долбить, я не могу не долбить, потому что это условие определённого качества.
– Кодекс кандидата в посвящённые?
– Да. Только не надо с этим шутить.
– Как ты себе это представляешь? Там места для двоих нет. Любой из нас сделает больше тебя в несколько раз.
– Разве вы тоже будете долбить?
– Буду.
– Это девять человек без господина Патона.
– Да, в три смены по три человека.
– Значит, я лишний. Я умру от стыда,- признался Ваносику.- Совсем.
– Твоей вины в произошедшем я не вижу. Проходка – не твой контракт. С тебя спроса нет.
– Так ведь я давал данные, по которым они шли,- не согласился Ваносику.
– Слушай, что я тебе скажу на будущее: ты притащил с собой аппаратуру, чтобы делать концентрат. Я не знаю, чему тебя учили, но ты тут именно для этого. Что тебе перерабатывать, моё дело найти.
– Так нельзя. Это невозможно.
– Ты будешь сепарировать то, что я тебе дам. Всё. И больше ни о чём не проси. Ты родственник Тоико Мико?
– Нет. Мой дядя был с ним дружен. Они вместе учились до войны. Дядя погиб в Нагасаки девятого августа. Все наши стали пеплом, остались только бабушка и моя мама. Ещё дочь Мико-сан.
– Ты сам проверялся? Тебе не досталось от бомбы янки какое-нибудь наследство?
– Проверялся. У меня нет, пока. Но мать и дочь Мико-сан умерли от рака. Они поехали в Нагасаки искать родственников на следующий день после взрыва, проникли через посты.
– Тебя били в школе?
– Били. Много. Я был маленьким и всё время отставал от остальных.
– Хорошо, я дам тебе работу, раз ты считаешь сам для себя, что есть вина и желаешь смыть позор. Только не в стволе.
– Я согласен. Какую?
– Будешь помогать Патону бурить канал. Он знает как и тебе всё объяснит. Большего я тебе предложить не могу.
– Это на сопке?
– Да. Тёплые вещи у тебя есть? Там холодно.
– Есть. Меня ребята снабдили. Сказали, чтобы я свои синтетические меха сунул в одно место.
– Это искупление будет для тебя полезнее, чем спать в штрековом лазе.
– Наверное,- Ваносику передёрнул плечами и спросил:- Когда я могу приступить?
– Патон работает по двенадцать часов и ты тоже с ним пойдёшь, потому что сепараторы сейчас не нужны, а необходимые анализы я умею делать сам. Справишься, я дам тебе рёндзё. Я посвящённый.
– Спасибо,- Ваносику встал.- Спасибо, Александр-сан,- его лицо просияло улыбкой. Он вежливо поклонился и выскочил из домика.
"И далось ему это посвящение,- усмехнулся Сашка.- Набор мишуры и неясной уже ныне символики в понимании духовного "я". Ересь. Ну да это его желание. Пусть бурит отверстия. Там для двоих как раз на тридцать дней работы, раз уж он сам напросился. Дурь из него Патон мигом выбьет". Сашка допил чай и лёг спать, брезгливо перекинув карту проходки на верхние нары, смонтированные на неожиданный приезд большого числа людей, которые пустовали.
Глава 10
Неожиданно Скоблеву доставили три загранпаспорта. На него и ещё двух сотрудников с уже оформленной швейцарской визой. Скоблев сидел ошеломлённый тем, что он не собирался в Швейцарию и ещё больше тем, что паспорта привёз сотрудник швейцарского посла лично, и ещё больше тем, что при достоверных фотографиях имена были чужие. Такого в его практике не случалось. Ему частенько приходилось самому заказывать липовые документы для своих ребят по прежнему месту работы, но лично сам он за границу не выезжал. Скоблев сидел в своём кабинете и мучался догадками, до момента пока не появился человек с поручением от Тима.
– Здравствуйте, Анатолий Давыдович!- произнёс вошедший неизвестный.- Можете называть меня Бак или полным именем – Степан Юрьевич Колотов, как вам будет угодно. Я к вам забежал для консультации.
– Мне сообщили, что вы от Тима,- пожимая руку, ответил Скоблев.- Здравствуйте!
– Собственно я не от него, но через него. Я по поручению Ивана,- уточнил Бак.- Вы знакомы заочно, но теперь наши просят вас в гости для знакомства.
– Ясненько. Когда надо ехать?
– Завтра, насколько я в курсе, из Шереметьево-2 вылетает Юшков.
– Да, именно,- подтвердил Скоблев.
– На этот же рейс билеты и у вас,- Бак подал конверт.
– Ох, нежелательно было мне с ним видеться,- признался Скоблев.- Он не в курсе, что его поездка моя инициатива.
– Не волнуйтесь, Анатолий Давыдович, вы с ним не встретитесь. У него первый класс, это "Боинг-747", а у вас – плацкарта, как поётся: "не первый класс, зато с бельём".
– Нас не вдавят на кордоне? Меня ведь многие тамошние знают в лицо. Не случилось бы накладки.
– Паспорта у вас дипломатические. Это значит, что службы: таможня и пограничники, пропустят вас тихо, чтобы не произошло. Главная задача – быстро преодолеть путь от входа в аэропорт до самолёта. Займёт это действие не больше семи минут. Вы имеете с собой кейс, а ваши ребята чемоданы. Я их привёз. В них всё необходимое, так что брать ничего своего вам не надо. Кейс вот, – Бак поставил на стол чемоданчик.- Он пустой. В него положите то, что посчитаете необходимым взять для себя. Посадка элементарно проста. Вы крупный дипломатический работник, направляетесь в Швейцарию к себе домой, соответственно себя и держите. Вас сопровождают два сотрудника. На всякий случай даю вам кредитную карточку и удостоверение сотрудника ООН в Женеве. Если произойдут какие-то неприятности, наш человек передаст вам в транзитной зоне новые паспорта. Транзитную зону вы не должны покидать ни при каких обстоятельствах до моего там появления.
– Про это соображаем, имели с ней дело.
– В Женеве вас встретит у трапа машина ООН и провезёт через таможенный и пограничный посты в аэропорту.
– И с этим я знаком, правда, теоретически.
– Лиха беда начало. Ещё есть личная просьба: на всём протяжении маршрута ни с кем не общайтесь. Займите своё место и делайте вид, что спите. Это я к тому, что могут быть неожиданности совсем не нужные. Могут попасть знакомые по работе в Верховном Совете, они теперь все мотаются, куда не лень. Вы себя не признавайте. Делайте круглые глаза и отвечайте что-то вроде: "Вы ошиблись". Лучше всего режьте на немецком.
– Вот этого момента я жду давно,- сознался Скоблев, которому действительно хотелось попрактиковать свой немецкий.
– Вот и прекрасно. Можете вообще говорить только по-немецки, так как резервные паспорта будут с немецким гражданством. Как у вас по части грима?
– Мне не приходилось с этим сталкиваться.
– Что ж. Этому я вас обучу в момент,- Бак достал из внутреннего кармана куртки футляр, и раскрыв его, поставил перед Скоблевым.- Это ваши усы. Постарайтесь их приклеить.
– Зеркало надо,- сказал Скоблев.
– Нет. Без зеркала. Наощупь,- остановил его Бак.
Давыдович провозился минуты две, но приклеил точно так, как было на фотографии в его дипломатическом паспорте.
– Как?- спросил он Бака.
– Качественно, но очень долго,- резюмировал Бак.
– Могу на себя взглянуть?
– Да.
– Мама родная!- охнул Скоблев, увидев себя в зеркале.- Ну, точь в точь, как у Руцкого,- он захохотал, возвращаясь на своё место.- А-ля господин Руцкой.
– Вам не нравится или неудобно?- поинтересовался Бак.
– По-моему они мне идут. Или нет?
– Вполне.
– Я раньше считал, что мне усы противопоказаны, а сейчас гляжу, ничего. Даже придают некий шарм.
– Немного,- качнув головой, подтвердил Бак.
– Потом запущу свои, по возвращению,- заверил Скоблев.- Может мне их не снимать?
– Нет, Анатолий Давыдович, сейчас надо без них. Вы помотаетесь завтра по Москве, чем чёрт не шутит, а я вас подберу машиной в условленном месте. По пути в аэропорт пересядете в другую, где и приклеите усы. Дома тренируйтесь.
– Займусь обязательно,- заверил Скоблев, смочив специальной жидкостью ватку, стал протирать усы, чтобы отклеились.- Скоро в агента 007 превращусь.
– Науку эту надо знать. Ульянов-Ленин был прекрасный актёр, ему бы в труппе императорского театра играть или на худой конец пьески пописывать с его знанием народа российского, а он в революцию. Вы "Капитал" Маркса осилили?
– Кое-как,- ответил Скоблев.- Мудистика, однако.
– А теперь в русском изложении прочтите. Это совет, для того, чтобы вы смогли увидеть разницу подходов немцев и русских на одну и ту же проблему.
