Олег Рой - Улыбка черного кота
Сергей держался бодро, с подчеркнутой веселостью. Он был в порядке: в дорогих джинсах, при эксклюзивных швейцарских часах, с запахом изысканного мужского парфюма. У него пока еще были деньги, заработанные в Китае, и он с шиком тратил их на себя, наслаждаясь новыми дорогими московскими магазинами и тусовочными местами, которых прежде в столице днем с огнем было не сыскать. Все в его облике, казалось, кричало: у меня все еще впереди! Меня нельзя не заметить! Я еще буду успешен!..
Вскоре разговор, как это принято у русских, перешел на политику, на изменения в государстве. Суждения гостя были взвешенными. Он вращался в той среде, где об этом много говорилось, и вообще, политика была частью его профессии. Он хладнокровно говорил о людях поколения своего отца – некогда прочно сидевших в своих высоких креслах, а потом смытых демократической волной российских аппаратчиках. Рассказывая о тех немногих благах, которые остались его отцу (это было, в частности, качественное медицинское обслуживание, но уже по низшей категории, как у пенсионера), Сергей дал понять, что отец его обижен, озлоблен. И все-таки Пономарев-старший, опытный дипломат с большой выслугой лет, выдержал, не покончил жизнь самоубийством, как некоторые из его коллег. Хотя его опыт, даже в ранге консультанта, оказался почему-то никому не нужен и предавшая Отчизна продолжала его обижать, отец все же сумел не сломаться.
Кое о чем, разумеется, Сергей умолчал. Например, о том, что сам почувствовал беспомощность отца сразу, как только произошел путч. Еще тогда, в Китае, он понял, что теперь его отец не более чем обыкновенный мыльный пузырь. Без мощной государственной поддержки, вне структуры, которой Пономарев-старший был так предан, семья осталась практически без средств к существованию. Но об этих деталях друзьям знать было необязательно, и Сергей рассказывал о несправедливостях, постигших его семью, опуская некоторые детали, но зато с таким жаром, что Антон и Светлана приняли весь рассказ близко к сердцу. Хотя речь шла о круге людей, которых тот же Антон, например, терпеть не мог – он считал их стопором прогресса, они мешали ему и ему подобным жить и работать, – но все же это были родители близкого друга, и хозяева маленькой квартирки от души посочувствовали им.
Как-то так получилось, что разговаривали за накрытым всякими вкусностями столом в основном мужчины. Светлана была оживленной, но в беседе почти не участвовала, молча выполняя обязанности хозяйки. «Надо же, ни придирок, ни едкостей, – невольно удивлялся про себя Антон. – Ведет себя вполне прилично. Вот что значит привычный круг общения и старая дружба!..»
Через пару часов, извинившись, Антон поднялся из-за стола, пообещав скоро вернуться. Ему нужно было уложить спать Костика – мальчик бывал по-настоящему счастлив, когда отец находился дома, и требовал только его для исполнения этой миссии.
Как только дверь в детскую тихо и плотно затворилась, Сергей и Светлана прямо взглянули друг на друга, получив наконец возможность, о которой каждый из них грезил весь вечер. Чувства, толкавшие их друг к другу, были сильнее доводов разума и страха быть застигнутыми; страсть, неутоленное до сих пор желание, грустные воспоминания – все смешалось воедино. Сергей подошел к Светлане, обессиленно опустившейся на стул вместе с тарелкой, которую она в этот момент держала в руке, встал перед ней на колени и, притянув к себе, обнял, зарылся носом в пышные волосы. Это была его женщина. Нет, не так: его любимая женщина. И он ничего не мог с этим поделать.
– Как ты живешь? У тебя все в порядке? – спросил он тихо.
Она молча кивнула, не в силах произнести ни слова, и только сглотнула тяжелый комок в горле, мешавший ей говорить.
– Поговорить надо, – так же тихо продолжил гость. – Я позвоню тебе завтра. С утра. Ты будешь одна? – Он быстро отпрянул и сел на свое место.
– Буду ждать, – одними губами ответила Светлана.
И они заговорили о посторонних предметах, об общих знакомых. И вновь получалось так, что говорил в основном Сергей – уверенно, с апломбом, щеголяя знаниями и твердыми суждениями обо всем на свете. Когда возвратился Антон (Костик обычно засыпал быстро), Светлана, сославшись на усталость, почти сразу оставила мужчин. А старые друзья проговорили почти до утра. Как ни странно, им по-прежнему было легко друг с другом. Антону – потому что он высоко ценил дружбу и ни о чем не догадывался, а Сергею – потому что он ни в чем не считал себя виноватым перед школьным приятелем и рассчитывал извлечь из их отношений какую-нибудь выгоду.
Несмотря на то, что ночью он почти не спал, Сергей позвонил Светлане, как и обещал, с самого утра, сразу после десяти. И роман их вспыхнул с новой силой. Пономареву необязательно было ходить на службу каждый день к девяти часам; можно было явиться туда и попозже, после обеда – его отдел переживал реструктуризацию, и будущее всех молодых клерков от дипломатии было еще неясно. А потому у него появилась масса свободного времени для личной жизни. Сначала, соблюдая осторожность, они встречались тайно, исключительно в первой половине дня, в квартире Светланиной матери. Потом понемногу стали утрачивать бдительность; их новым приютом стала маленькая квартирка Сергея, наконец приобретенная им, а затем и многочисленные кафе, ресторанчики, кофейни, где они рисковали быть увиденными знакомыми, но почему-то уже не опасались этого.
Светлана как будто проснулась. Ее апатию, ее недовольство жизнью как рукой сняло. Она оживилась, глаза ее засияли мягким и таинственным светом, как бывает с женщиной, которая любит и любима. С Костиком она стала терпеливее и снисходительней, с Антоном – не так остра на язык, не так груба. Она уже не срывалась на крик при каждой проказе ребенка, научилась доходчиво объяснять ему его ошибки, а с мужем могла быть даже приветливой.
Молодая женщина и раньше тщательно следила за своей внешностью, а теперь вообще принялась с удвоенной энергией посещать портних, парикмахерш, маникюрш… Светская жизнь была заброшена; на все приглашения подруг посетить тренажерный зал или выпить чашку кофе в модной кофейне она неизменно отвечала, что занята, как-нибудь в другой раз. Свидания с любовником заменили ей все – рестораны, вернисажи, ночные клубы и сборища на дачах.
Теперь Света убедилась: все, что ей нужно в этой жизни, – это Сергей Пономарев. Даже не его деньги, не его положение в обществе, не его связи – только он сам. Она упивалась любовью к нему, совсем забыв о муже и сыне. Когда у Сергея появилась квартира, Светлана в первый раз не пришла домой ночевать, сказав Антону, что едет к приятельнице на дачу. Потом это стало нормой; в такие дни она уговаривала посидеть с ребенком свою мать или какую-нибудь нанятую на раз женщину.
Антон был хоть и наивен в том, что касалось его семейной жизни, но все-таки неглуп; он видел, что жена переживает какое-то новое страстное увлечение. Об этом говорило все: ее снисходительность к нему и Костику, постоянно радостный вид, шепот по телефону, регулярные отлучки. Понаблюдав за ней немного, он понял, что у Светланы появился любовник. И был потрясен тем, насколько безразличным это ему показалось.
Тем не менее он должен был убедиться в своих догадках. В Москве как раз появились первые частные сыскные агентства. И велик был соблазн, не пачкая рук, заплатив лишь деньги, узнать, где бывает его жена. Но, подумав как следует, он решил, что нельзя так опускаться. Это ниже мужского достоинства. Поразмышляв еще немного, он решил обратиться за советом к ближайшему другу. Так уже он сам, по собственной инициативе, набрал номер Сергея Пономарева.
Мужчины встретились в подвальчике «У дяди Гиляя». В уютном полумраке, при свечах, за резным столом темного дерева – они едва могли различить лица друг друга в этой полутьме – Антону почему-то легче было рассказывать другу о неудавшейся семейной жизни именно в такой обстановке. В этот раз говорил в основном Житкевич, ему нужно было разобрать свою запутанную и неподдающуюся логике ситуацию с человеком, который знал и его, и Светлану лучше, чем кто бы то ни было. И он откровенно рассказал Сергею, что Светлана оказалась плохой женой, холодной женщиной, черствой и грубой матерью – он впервые употреблял вслух подобные эпитеты, говоря о Свете, впервые рассказывал постороннему все как есть, без прикрас.
А Сергей внимательно слушал, одновременно делая вид, что поглощен аппетитным мясом в горшочке, и опасаясь поднять на Антона глаза. Ему было не по себе. Друг абсолютно во всем прав. Светка – плохая жена и никудышная мать; он успел убедиться в этом из ее высказываний по поводу мужа и сына, себялюбивых слез, каждый раз сопровождавших ее рассказ о том, как она несчастна… А во всем виноваты его, Сергея, родители; может быть, не вмешайся они тогда в их отношения, она вышла бы замуж за любимого человека, и все было бы иначе. Но хода назад нет. Светка – дрянь, а Антошку жалко, и все-таки именно со Светой он, Сергей, связан особыми узами, которые для него значат больше, чем старая дружба с Антоном.
