Банана Ёсимото - Озеро
Вместе с Саюри и директором школы мы сделали памятные фотоснимки, как и обещали, дали интервью районной газете и кабельному телеканалу и перед камерой специально упомянули название компании-спонсора и сказали слова благодарности в ее адрес. Я сфотографировалась на память на фоне своей картины вместе с детишками, которые стали мне настолько близкими и родными, словно мы побывали с ними в одном детском лагере. А еще по случаю окончания работы меня пригласили на пикник.
Как-то в полночь после того, как все закончилось, я перелезла через забор, одна тайком проникла на территорию школы и встала перед своей картиной.
Оттого ли, что смотрела на нее сразу же после завершения работы, но она показалась мне какой-то уж очень замечательной. Эта картина была лучшей из всех, что я рисовала прежде. И хотя никто не видел ее сейчас, она даже в кромешной тьме была величественно прекрасна.
Пусть слабая, но все же уверенность в себе наконец-то пустила крепкие корешки где-то в глубине моей души.
Я подумала, что теперь и впредь со мной все будет в полном порядке.
Обезьяны на моей картине живут, расточительно прожигая время так, словно им никуда не нужно спешить. Несколько маленьких красочных взрывов плавно перетекают из одного в другой, подобно радуге.
Я взглянула на обезьяну, попивающую чай, затем на обезьяну, лежащую в кровати, и в этот мгновение словно какая-то вспышка озарила меня изнутри.
Точно! Что, если мне одной поехать в гости к Мино и его сестре!..
Кстати, какая железнодорожная ветка это была? Где мы делали пересадку? Как называется то озеро? Пока я думала обо всем этом, в голове неожиданно промелькнули слова E-тяна: "Обезьяны-призраки".
И тут я задумалась.
Может, этого места нет на самом деле и оно существует только в голове Накадзимы? Что, если те люди уже покинули этот мир? Что, если сказанное E-тяном — правда?
Я испытала шок. Это предположение сделалось вдруг таким ясным и гораздо более очевидным, чем то, что это место действительно существует.
Для такой убежденной реалистки, как я, совершенно недопустимо думать о таких вещах... Однако почему-то эта мысль удивительным образом соответствовала ситуации, и меня не покидало чувство, словно я блуждаю в туманных лабиринтах собственной памяти. Все то, что я видела, не существовало на самом деле, и то, что я испытала и ощутила собственным телом, словно превратилось в дым. Сила, которая всем этим управляла, была в Накадзиме. Кажется, что его присутствие в этом мире не ориентирует на достижение чего-то светлого.
Лично мне довольно комфортно рядом с этим человеком, и я в какой-то степени люблю его, и поэтому меня это особо не беспокоит, но вот ощущение некоторого шока и изумления, которое я испытываю время от времени, меня несколько насторожило.
Однако мне кажется, что так всегда бывает, когда двое всерьез встречаются.
Обычно люди изо всех сил стараются все уладить и смягчить, чтобы не испытывать подобных чувств, но изначально все это имеет место.
Это какое-то совершенно особое одиночество, словно ты погружен в глубочайшую тьму.
Но ведь соприкасаются два микрокосмоса, и поэтому это вполне естественно.
Я, к примеру, в детстве видела довольно много рвоты и экскрементов, привыкла к виду бюстгальтеров, врезающихся в спины вдрызг пьяных теток, привыкла замечать взгляды мужиков, жадно рассматривающих мое детское тело. Потом я представляла, что где-то в будущем, наверное, столкнусь с миром, в котором существуют еще более ужасные вещи, с миром, где живут убийцы... Хотя это не было моим миром и даже не было миром моих родителей я понимала, что, стоит содрать внешнюю оболочку, повсюду откроются дороги, ведущие туда.
Все знают о существовании этой скрытой стороны нашего бытия, но при этом живут, делая вид, что ни о чем не догадываются. В своей ей повседневной жизни люди видят только то, что хотят видеть.
Однако иногда встречаются такие судьбы, как у Накадзимы, которые вынуждают вспомнить все. Глядя на него, ты обнаруживаешь не только то, что говорит и делает он сам, а начинаешь постигать весь мир целиком. Все потому, что он не пытается жить чем-то одним. Ни от чего не отворачивается, ни на что не закрывает глаза.
Мне кажется, я готова всегда смотреть на него широко раскрытыми глазами так, словно только что проснулась, сильно вздрогнув во сне. Думаю, так и будет. Я испытываю благоговейный трепет перед этой страшной глубиной.
Итак, утром через несколько дней я одна отправилась в тот городок.
Когда я в одиночестве вышла из поезда, станция показалась мне еще более пустынной и заброшенной. Лишь огромный, ярко освещенный супермаркет выглядел живым в этом послеобеденном городке. Казалось, эта громадина дышит, затягивая в себя старичков и пожилых домохозяек.
Со станции я побрела по одной из дорог и постепенно вышла на тропинку, ведущую к озеру. К ветру примешивался запах воды. Пройдя мимо маленького лодочного домика, ветхого хранилища инвентаря для рыбалки, и скрытого кафе, я вышла к берегу озера.
Отсутствие Накадзимы становилось все более ощутимым. Меня проняла дрожь от любви к нему.
В прошлый раз, когда мы вдвоем прогуливались здесь, озеро сверкало и казалось более красивым. Уже тогда я любила его. Несомненно.
Сейчас же это тихое озеро казалось каким то убежищем от мирских дел. Туман еще не спустился, и солнечный свет в глазах ярко, до боли пробивался сквозь обнаженные ветви деревьев.
Я пошла по направлению к красным тории. Я брела, слегка пошатываясь, словно во сне. Я размышляла. Что, если я приду и обнаружу на месте развалины, в которых вот уже сто лет как никто не живет? Что тогда? Все это казалось таким реальным.
Однако вскоре показался маленький домик. Я облегченно вздохнула, а потом обомлела.
На пороге стоял Мино-кун и махал мне рукой. Я подбежала к нему.
— Как вы узнали? — спросила я.
— Тии сказала, что Тихиро-сан приедет к нам одна. Вот я ждал тебя, — ответил Мино-кун.
— Мало того что вы знаете об этом, так еще и ждете меня у дверей, как собачка, — сказала я и машинально погладила Мино по голове.
Я не смогла удержаться: у него и впрямь были круглые глаза, как у собаки, и он так преданно стоял у дверей.
— Я не собака, — засмеялся Мино-кун. — Ну же, входи, пожалуйста. Угощу тебя чаем.
Я тоже засмеялась и последовала за ним.
У меня отлегло от сердца. Они и правда есть. Это был не сон.
Вероятно, загадочность Накадзимы прекратила все это в иллюзорную фантазию.
Дом внутри, как и в прошлый раз, был начисто убран, но теперь казался более знакомым и близким. Когда второй раз оказываешься в одном и том же месте, почему-то возникает такое чувство. Так и случилось. Мне было здесь очень спокойно. И обстановка была знакомая.
Я внимательно наблюдала за тем, как Мино-кун кипятил воду, как наливал чай. В его действиях не было ничего необычного, но я не могла оторвать глаз. Он двигался легко и непринужденно, но в этом не было небрежности. Я словно присутствовала на показательном уроке искусной чайной церемонии.
— Бесполезно пытаться воровать мою заварку. Все дело ведь в здешней воде из источника, — улыбнулся Мино-кун.
— Пожалуй, я зачерпну с собой немного на обратном пути.
— Я тебя потом провожу туда, — предложил Мино-кун.
Чай с добавленными в него листьями, издающими аромат легкого дымка, был невероятно вкусным. Сладковатый, он оставлял приятное фруктовое послевкусие.
— Нектар... — проникновенно сказала я.
— Вот ведь странная штука... — задумчиво произнес Мино-кун. — Я особо никуда не выхожу. Книги или заварку для чая — большей частью заказываю по Интернету. Единственное место, где бываю, — это супермаркет у станции. У меня совершенно нет желания встречаться с людьми, но при этом, когда кто-то вот так хвалит заваренный мною чай, мне вдруг становится так радостно...
— Наверное, потому, что это говорят люди, знающие толк во вкусе чая, — предположила я.
— Возможно... — отозвался Мино-кун.
Я кое — что поняла.
Не будь я другом Накадзимы, а окажись, к примеру, случайно встретившимся на дороге путником или путешественником, приехавшим посмотреть здешние места и неожиданно забредшим в эту хижину, наверняка Мино-кун не стал бы открывать передо мной свою душу. И вряд ли бы мы вот так откровенно беседовали.
В этом Мино-кун и Накадзима были очень похожи.
В них не ощущалось показной приветливости, свойственной обычным людям. В них не было притворного желания казаться лучше и изображать радость при виде другого человека.
Возможно, кому-то это покажется печальным, но мне это позволяет расслабиться. Я считаю это вполне нормальным.
В большинстве случаев так называемые человеческие отношения начинаются, как только мы осознаем, что за человек перед нами и как он знакомится. Так вот, кажется, что эти двое этот принцип постоянно нарушают.
Например, дети честны, но очень осторожны. Они не стали с первых дней ни с того ни с сего усаживаться возле меня и забрасывать своими вопросами. Потребовалось больше недели, прежде чем они принялись атаковать и развлекать меня своими разговорами.
