Дина Рубина - Больно только когда смеюсь
Ну, физическими-то увечьями израильтян не удивишь, живем мы, повторяю, густо и не скучно. А вот с душевными проблемами посложнее будет. Тут нарядом полицейских делу не поможешь. Ежегодно в весенний период в клиниках Иерусалима выделяется вдвое больше «койко-мест» — для впечатлительных паломников. Диагноз звучит вполне научно: «Иерусалимский синдром». Опять же, паломник паломнику — рознь. Возьмем, к примеру, мужчин. Не всякий, даже сумасшедший, стремится, чтобы его распяли. Он, если даже и объявляет себя Иисусом, то… как бы это поделикатнее выразиться… старается проскочить всякие неприятные предварительные этапы, и является уже воскресшим, так оно здоровее.
Зато с женщинами случаются поразительные метаморфозы! Недавно я навещала в больнице приятеля, угодившего туда по случаю сердечного приступа. И проходя по коридору мимо одной женской палаты, была потрясена единообразным выражением лиц пациенток, — выражением, я бы сказала, торжественной святости. Все, как одна, обеими руками благоговейно поддерживали животы, расхаживая по палате мелкими осторожными шажками.
— А эти у вас тут, что — на сохранении? — поинтересовалась я.
— Да нет, — отмахнулся он, надкусывая принесенную мной шоколадку, — Это богоматери с мнимой беременностью…
…Но вот, — миновало, слава те, хосподи! В хлебных отделах израильских лавочек и супермаркетов снова изобилие булочек, кренделей, бисквитов, хлебов… В полутемных христианских храмах — прохлада и воскурение ладана.
Отгремели пасхи боевые…
До будущего года.
В разнообразно Святом Иерусалиме.
— МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО У МНОГИХ «НОВЫХ РУССКИХ» СЕЙЧАС МОДНО КРЕСТИТЬСЯ В ИОРДАНЕ.
— Да-да… Кстати, та же самая Лена Галесник рассказывала, как довольные «религиозным обслуживанием» новые русские передают друг другу ее телефон. Иногда раздаются странные звонки среди ночи. Звонит некто с густым вальяжным баритоном:
— А-аль-лё… Это Пётр… — и выждав паузу, значительно: — Я от Павла.
А бывают и вовсе дикие случаи. Приехала целая компания веселых поддатых паломников, жаждут креститься. Ну, у Лены все налажено: заказываем минибус, договариваемся со священником, подкатываем к определенному месту, намоленной такой заводи… — словом, дело ясное, обряд известный, стезя проложена. И вот, после свершения обряда, главарь… извините, глава группы паломников, которого, собственно, и крестили, говорит Лене:
— Слышь, ну дело такое… надо бы обмыть…
Лена ему с готовностью:
— Не беспокойтесь, у меня в Иерусалиме есть знакомый владелец чудного ресторанчика, я всегда завожу туда небольшие группы. Там очень хорошая кухня, отменное вино…
И звонит она Шаю, владельцу ресторанчика, заранее столик заказать, потому как — сезон, и страшный наплыв туристов.
— Шай, привет, — говорит Лена, — такое дело. Мы тут крестили одного… Надо бы обмыть.
И по наступившей паузе, вдруг понимает, ЧТО она сей миг произнесла.
Дело в том, что на иврите глагол «крестить» связан именно с крестом, для евреев — проклятым орудием римской казни, на котором в древности корчились сотни тысяч страдальцев. Это примерно то же, что глагол «колесовать» — от слова «колесо». И Лена вмиг понимает, что по смыслу она произнесла примерно следующее:
— Мы тут распяли одного… надо бы обмыть.
И до сих пор, рассказывает она, когда приезжают группы паломников и надо заказать столики, она звонит Шаю, и после слов: — Шай, привет, это Лена… — выжидает, пока у него пройдет приступ истерического смеха.
— У ВАС РЕЛИГИОЗНЫЙ МУЖ, А СОБСТВЕННЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ИУДАИЗМОМ?
— Как с папой. Даже если с чем-то не согласна, лучше промолчать и сделать так, как он требует. Все равно потом выясняется, что он был прав.
Кстати, папа-то у меня как раз атеист и находится в здоровой критической оппозиции к религиозной части общества. Например, приехав, ужасно возмущался, что по субботам здесь не ходит транспорт. «Что за безобразие! — восклицал папа. — Это ущемление права личности на свободу передвижения!»…
Прошло года полтора, родители снимали квартиру в центре города и полюбили спокойные субботние прогулки по тихим улицам. Когда мимо проезжал чей-то частный автомобиль, папа восклицал: «Что за безобразие! Какое право они имеют разъезжать в субботу! Это ущемление права личности на тишину!»
— ПУТЕШЕСТВУЯ ПО ИЗРАИЛЮ, ИСПЫТЫВАЕШЬ ПОСТОЯННОЕ ВОЗБУЖДЕНИЕ ОТ ТОГО, ЧТО ЭТО ТА САМАЯ ЗЕМЛЯ БИБЛИИ. ЖИЗНЬ В ИЕРУСАЛИМЕ ВОСТОРГИ СГЛАЖИВАЕТ?
— Ну, эта оранжевая, экзальтированная краска с годами тускнеет, конечно. Слушайте, я каждое утро варю себе кофе, выхожу на балкон; передо мной — Масличная гора, госпиталь Августы Виктории и колокольня русского Вознесенского монастыря, откуда тянутся басовитые колокольные оклики. Передо мной Иерусалим, а подо мною, под нашим холмом — перекресток, где произошла встреча с милосердным самаритянином. По соседству с нами деревня Эль-Азария, где случилось то самое евангельское воскрешение Лазаря… А ниже, по дороге к Мертвому морю, находится место, куда Всевышний изгнал из рая Адама и Еву… Ну, и так далее… Это моя среда обитания. Я не могу ежедневно воспринимать ее с тем же накалом туристического восторга.
— ВЫ ВСЕГДА ТАК «ВКУСНО» РАССКАЗЫВАЕТЕ И ПИШЕТЕ О КАРНАВАЛЬНОЙ СУТИ ИЕРУСАЛИМА… ТАК И ХОЧЕТСЯ ПОМЧАТЬСЯ И КУПИТЬ БИЛЕТ, ПРОЙТИСЬ СОБСТВЕННЫМИ НОГАМИ ПО ВИА ДОЛОРОСА, ПОТОРГОВАТЬСЯ — КАК ГЕРОИНЯ ВАШЕГО РОМАНА «НА СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЕ УЛИЦЫ» — С ТОРГОВЦЕМ НА АРАБСКОМ РЫНКЕ В СТАРОМ ГОРОДЕ… И ВДРУГ УЗНАЕШЬ В НОВОСТЯХ, ЧТО В ИЕРУСАЛИМЕ — ВЗОРВАН АВТОБУС ИЛИ РАНЕН НОЖОМ КАК РАЗ В СТАРОМ ГОРОДЕ КАКОЙ-НИБУДЬ ИТАЛЬЯНСКИЙ ТУРИСТ… НЕ СТРАШНО?
— Само собой, как же без этого. При этом, заметьте, я вас не спрашиваю — что там в новостях говорится о количестве убийств, ножевых ранений в пьяных драках и прочих происшествиях на танцплощадках за ночь в Мытищах или Люберцах… Потому, что ничего не говорится. Это Божий промысел — то, что Люберцы и Мытищи никого, кроме конкретных их жителей, не интересуют, а вот Иерусалим интересует всех. Увы, уже более трех тысяч лет.
Один мой знакомый на скептические замечания разных приезжих о провинциальности Иерусалима, справедливо вопрошает:
— А Мессия куда придет: в Париж? Или в Нижний Волочек?
Вот то-то и оно: здесь такая мощная концентрация ожиданий на один квадратный сантиметр, что воздух дрожит.
«Смерть будет вам богом…»
Что касается местожительства, то скажу твердо: я свой балкон ни на какие Версали не променяю. Нависает он над Вади Эль-Хот, древнейшей дорогой в Иерусалим, дорогой, по которой паломники и завоеватели всех мастей поднимались из Иерихонской долины в этот непокорный город. Всегда проходили здесь торговые караваны, разные люди встречались, передавались из уст, что называется, в уста предания старины…
Ну, а мой балкон тоже до известной степени — перекресток путей, место встречи проезжих людей… Редкая залетная птица, щебечущая по-русски, пролетая над Иерусалимом, не присядет на мой балкон. Шендерович подтвердит: сам сидел недавно, орешки клевал, клюв в вине замочил, байки рассказывал.
Самые разные темы питают здешние разговоры под оклики муэдзина с минарета соседней мечети.
Недавно, к примеру, оказалась здесь моя приятельница, профессор из Бостона Анна Гейфман, специалист по истории и психологии современного террора, автор книги на английском языке «Смерть будет вам Богом (от российского нигилизма до мусульманского терроризма)». В этой книге, кстати, автор подробно описывает методы, которыми создают профессиональных террористов. Описывает «фабрику смерти», дьявольское производство террористов-самоубийц: жесткий отбор в группы, психологическую подготовку, социальную инженерию, поэтизирование смерти. Аня говорила весь вечер, а я вкратце перескажу основное.
— Политические-то убийства существовали испокон веков. Но массовый террор против гражданских лиц — это достижение XX века. И, как ни удивительно, зародился он в России. Например, мало кому известно, что за несколько лет первого десятилетия нового века было осуществлено 21 000 покушений, из них 17 000 — «удачных».
Башни, рухнувшие 11 сентября в Нью-Йорке, вообще имели свой российский прообраз: боевая организация эсеров в начале века планировала уничтожить дворец в Петергофе при помощи летательного аппарата. А член боевой питерской организации большевиков Наталья Драбкина перевозила взрывчатку на теле собственной четырехлетней дочери…
…Анна оказалась в Израиле в составе группы американских наблюдателей — юристов, журналистов и политологов, которые совершили подробный и познавательный вояж по израильским тюрьмам.
