Пройти по Краю Мира - Тан Эми
Рут выронила палочку. Женщина с залитыми кровью волосами пыталась ее убить?! Так значит, это правда: в тот день на площадке она почти умерла. Ей тогда так показалось, и это было правдой.
Лу Лин взяла палочку и попыталась снова вложить ее в пальцы дочери, но та сжала ладонь в кулак. Она даже оттолкнула от себя поднос с песком. Мать подвинула его обратно, продолжая нести околесицу:
— Я так счастлива, что ты наконец меня нашла! Я ждала этого столько лет! Теперь мы можем разговаривать. Каждый день ты можешь меня направлять, каждый день говорить, что мне делать, как проживать свою жизнь.
Лу Лин повернулась к Рут:
— Попроси ее приходить каждый день.
Рут покачала головой и попыталась соскользнуть со своего стула.
— Проси! — настаивала мать, хлопнув по столу возле подноса. И тогда Рут снова обрела свой голос.
— Нет! — воскликнула она. — Не могу.
— Ба! Ты снова можешь говорить! — Потом мать перешла на английский. — Драгоценная Тетушка тебя исцелить?
Рут кивнула.
— Это значить проклятия нет?
— Да, только она сказала, что должна вернуться туда, откуда пришла. А еще она сказала, что мне надо отдохнуть.
— Она простить меня? Она…
— Она сказала, что все будет хорошо. Все будет хорошо. Да. Тебе больше не надо беспокоиться.
Мать всхлипнула с облегчением.
После ужина отвозя мать к ней домой, Рут размышляла о том, как много забот лежало на ее плечах в таком раннем возрасте. Хотя это было мелочью по сравнению с тем, через что проходят дети сейчас.
Несчастная мать? Подумаешь! А сегодня их поджидают банды, оружие, болезни, передающиеся половым путем, не говоря уже о том, от чего их должны защищать родители: от педофилов в соцсетях, от рекреационных наркотиков вроде экстази, от школьной стрельбы, анорексии, булимии, самоповреждения, озоновых дыр и супербактерий. Рут автоматически считала эти напасти на пальцах и вспомнила, что ей осталось выполнить еще одно задание: позвонить Мириам и договориться, чтобы та отпустила девочек на семейный ужин.
Она взглянула на часы. Было почти девять — так себе время для звонков людям, которые не были близкими друзьями. Да, их с Мириам связывали личные узы, девочки и их отец, но они общались друг с другом с вежливостью незнакомцев. Она часто сталкивалась с Мириам, когда забирала и привозила девочек, в школе и на спортивных секциях, и один раз в приемном покое неотложки, куда Рут привезла Дори, когда та сломала лодыжку. Они тогда поболтали о болячках, плохой погоде и пробках на дороге. Если бы не обстоятельства, которые их свели, они вполне могли бы понравиться друг другу. Вот только Рут злило, когда Мириам мимоходом упоминала о близости с Артом в период их супружества; о веселом путешествии в Италию; о родинке на его спине, которую надо проверять, не переродилась ли она в меланому; о том, как он любит массажи. Год назад она подарила ему сертификат на два сеанса массажа у своего любимого специалиста, и Рут сочла этот подарок излишне интимным.
— Ты проверяешь свою родинку? — как-то спросила Мириам Арта, и Рут сделала вид, что не слышала ее вопроса. Но она не смогла избавиться от образов Арта и Мириам в постели — молодых и влюбленных — и от понимания того, что он все еще дорог этой женщине настолько, что она помнит о размере его родинки. Она представляла, как они проводят лениво текущее время на тосканской вилле с окном спальни, выходящим на покатые склоны холма, покрытые фруктовыми садами; смеются и дают имена родинкам друг у друга на обнаженных спинах, словно это созвездия. Или как втирают друг другу в кожу бедер оливковое масло медленными, мягкими движениями. Арт как-то попробовал проделать это и с ней, но Рут почувствовала, что он научился этому трюку с кем-то другим, и когда бы он ни пытался массировать ей бедра, она напрягалась. Она просто не могла расслабиться во время массажа. Ей казалось, будто ее щекочут и лишают воли, потом на нее накатывала волна клаустрофобии и паники, и ей хотелось вскочить и убежать.
Арту она никогда не рассказывала о панике. Только мимоходом упомянула, что для нее массаж всегда был напрасной тратой времени и денег. И хотя ей было бы любопытно узнать о его сексуальной жизни с Мириам и другими женщинами, она никогда не спрашивала его, что он делал с ними в постели. А он не расспрашивал Рут про ее бывших любовников. Узнав, что Вэнди до мельчайших подробностей выбила из Джо все о его былых постельных и не только приключениях и полный отчет о его ощущениях от их первого секса с ней, Рут была потрясена.
— И что, он рассказывает тебе обо всем, о чем ты спрашиваешь? — недоумевала она.
— Да, он выдает мне свое имя, дату рождения и номер карточки социального страхования. А потом я бью его, пока он не расскажет все остальное.
— И что, тебе это приятно?
— Да я в ярости!
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Знаешь, я, с одной стороны, считаю, что все в нем принадлежит мне: его чувства, его фантазии. Я знаю, что это неправильно, но так я чувствую. Его прошлое становится и моим прошлым, то есть оно тоже принадлежит мне. Черт, да я могу найти коробку с его детскими игрушками, заглянуть внутрь и сказать: «Мое!» Я хочу видеть, какие журналы с девочками он прятал под матрасом, чтобы мастурбировать.
Когда Вэнди это сказала, Рут разразилась хохотом, но что-то внутри нее противилось этим словам. Неужели женщины задают такие вопросы своим мужчинам? И Мириам спрашивала Арта о том же? А кому сейчас принадлежит прошлое Арта, ей или Мириам?
— Как поживать Фу-Фу? — Голос матери прозвучал так внезапно, что Рут вздрогнула.
Только не это! Рут глубоко вздохнула.
— Фу-Фу поживает хорошо, — на этот раз ответила она.
— Правда? — уточнила «Лу Лин. — Эта кошка старый. Тебе везет, что еще не мертвый.
Рут так удивилась, что прыснула от смеха. Это было похоже на пытку щекоткой. Она не выносила ее, но не могла перестать смеяться. По щекам потекли слезы, и она была рада тому, что в салоне машины уже темно.
— Почему смеешься? — проворчала Лу Лин. — Я не шутить. И не пускай в сад собаку. Моя знакомый так сделал. И кошка теперь мертва!
— Да, ты права, — отозвалась Рут, стараясь думать только о дороге перед собой. — Я буду осторожной.
Четыре
В вечер Фестиваля Полной Луны ресторан «Фонтанный двор» был набит битком. Из дверей тянулась нескончаемая череда выходящих людей, напоминавшая драконий хвост. Арт с Рут протиснулись сквозь толпу со словами:
— Простите, у нас заказано.
Внутри воздух звенел от голосов сотни счастливых посетителей. Дети использовали палочки для еды, чтобы играть на чашках и стаканах, как на барабанах. Официанту, который повел Арта и Рут к их столику, приходилось кричать, чтобы его услышали среди этой какофонии. Рут вдыхала ароматы разных блюд, смешивающихся причудливым образом. Ну что же, сегодня, по крайней мере, здесь должны хорошо кормить.
Рут выбрала «Фонтанный двор» потому, что он был одним из немногих ресторанов, в котором ее мать не придиралась к качеству приготовленных блюд, отношению официантов или чистоте посуды. Сначала Рут заказала два столика, чтобы усадить своих родных и друзей, девочек и родителей Арта, которые как раз приехали с визитом из Нью-Джерси. Но она не рассчитывала, что к ним присоединится бывшая жена Арта Мириам со своим мужем Стивеном и двумя сыновьями: Энди и Боригардом. Мириам просто позвонила Арту — за неделю до ужина с вопросом, не могут ли они к ним присоединиться.
Когда Рут услышала об этой просьбе, она заартачилась:
— Но у нас нет места для большого количества гостей!
— Ты же знаешь Мириам, она не принимает «нет» в качестве ответа, о чем бы ни шла речь. К тому же это единственный шанс для моих родителей повидаться с ней перед отъездом в Кармел.
— И где они сядут? За другим столом?
— Мы всегда можем немного потесниться и поставить дополнительные стулья, — отозвался Арт. — Это же просто ужин.
Конкретно для Рут эта встреча не была «простым ужином». Это был их китайский День благодарения, семейная встреча, которую она устраивала впервые. Рут так долго все обдумывала: организацию и значение, смысл, который она вкладывает в понятие «семья». Для нее это не Только родственники, но и те, кого объединило прошлое и кто намерен оставаться с ней и дальше, чье присутствие в своей жизни она ценила. Она хотела поблагодарить всех, кого пригласила, за их вклад в ее ощущение семьи. Мириам же станет напоминанием того, что прошлое не всегда может быть приятным, а будущее — неопределенно. Но объяснять это Арту показалось ей мелочным, да и Фи с Дори могли решить, что она просто вредничает.
