Никто не знает тебя - Лабускес Брианна

Гретхен чувствовала, что сразила Виолу наповал, хотя девчонка не призналась бы в этом даже под пытками. Похвалив себя за верно выбранный светло-серый наряд и туфли на каблуках — одежду, придававшую уверенность, — Гретхен легко скользнула на стоявший напротив Виолы стул и, не удосужившись представиться, резко спросила:

— Как нож вошел в тело?

Виола удивленно заморгала. Затрепетала ресницами — раз, другой, третий — и успокоилась.

— Как в масло, — раздался ее высокий и безмятежный голос.

Девчонка. Просто девчонка.

— Без помех? — уточнила Гретхен, словно мясник-профессионал.

Давая выход темному началу, Гретхен не обагряла руки кровью, но полосовала души жертв отточенным ножом интеллекта. Упивалась умственным садизмом, как Виола упивалась кровью.

— Ребро задел, — бодро отрапортовала Виола, в мгновение ока овладев ситуацией и поняв, что Гретхен на мякине не проведешь: она не тупой детектив и не социальный работник. — Ну да не страшно. Нож был острый.

Когда убили тетю и началось расследование, Гретхен отвели к психиатру. Тот прогундосил, что, по его мнению, Гретхен выбрала нож, ибо нож есть орудие интимное и сокровенное и с его помощью она хотела приобщиться к тайне тетиной души, покидающей тело.

Разумеется, психиатр был шарлатаном, даже восьмилетняя Гретхен сразу его раскусила. Однако она до сих пор не забыла, как изменился в лице Шонесси, услышав эту бредовую теорию. Нынешняя Гретхен не оставила бы ни от Шонесси, ни от шарлатана и камня на камне. Тогдашняя же Гретхен до смерти перепугалась, что ее бросят в тюрьму.

Она не поинтересовалась, почему Виола предпочла нож. Вероятнее всего, это было самое доступное для нее оружие. Иногда нож просто нож.

— Зачем ты его спрятала? — подалась вперед Гретхен. Этот вопрос мучил ее ужасно.

Виола приоткрыла и закрыла ротик, зашныряла глазами по комнате, ткнулась взглядом в правое плечо Гретхен и затем посмотрела ей в лицо. «Собирается попотчевать меня ложью», — сообразила та.

— Хотела проверить, действительно ли они такие остолопы, что их можно одурачить.

Гретхен представила вытянувшуюся от возмущения физиономию Шонесси и еле сдержалась, чтобы не усмехнуться. Неплохо. И почти правдоподобно.

— Кто «они»?

— Полицейские… — Глаза Виолы внимательно прощупали Гретхен. — Ты…

— Ты знаешь, кто я?

Конечно, славой суперзвезды она похвастаться не могла, однако в Бостоне ее знала каждая собака. И если у подзащитной Лены имелся доступ в интернет, вполне возможно, что она раскопала, кто такая Гретхен.

— Не-а…

Дрогнула рука. Ложь!

— Ты искала информацию обо мне.

— Еще чего! — по-детски вспыхнула Виола, сглотнула и, противореча самой себе, выпалила: — У нас тут, между прочим, интернет есть… Они считают тебя особенной.

Как это по-ребячьи: вначале все отрицать, а через мгновение сознаться, чтобы выплеснуть затаенную в сердце горькую обиду. Что-то шевельнулось в душе Гретхен, что-то похожее на сочувствие.

— А теперь они считают особенной тебя.

Похвала благотворно подействовала на Виолу: она расцвела, как цветок под ласковыми лучами солнца. «Самовлюбленная девица», — рассеянно отметила Гретхен и добавила:

— Ты же убила собственную мать.

Виола, сияя от счастья, перегнулась через стол и с жаром воскликнула:

— Обо мне заговорят!

Разумеется, заговорят, кто бы сомневался. Гретхен задумчиво кивнула.

— И о тебе, и о том, как ты издевалась над братьями.

И вновь — трепетание ресниц над бледно-мраморной кожей. Виола держалась превосходно, и только неконтролируемое моргание порой выдавало ее истинные чувства.

— Они слабаки, — фыркнула Виола, не скрывая презрения. — Легкая добыча.

— Они были дома в ту ночь? Когда ты заколола до смерти мать?

— Заперты, — глухо проворчала Виола.

— Чего? — вырвалось у Гретхен ненавистное слово.

— Ягнятки находились в целости и сохранности в своей комнатке, — прошипела Виола, обильно насыщая ядом каждый произносимый звук.

Рот ее открывался и закрывался. Глаза косили в сторону. Благодатная почва для исследователя. Психопаты не испытывают привязанности к людям, однако реагируют и на людей, и на происходящее вокруг них.

— Их держали в комнате из-за тебя? — надавила на девочку Гретхен.

Синяки. Потухшие глаза. Насмотревшись фотографий под кричащими заголовками, Гретхен могла нарисовать малышей с закрытыми глазами.

— Запертыми на ключ, — напомнила Виола.

— Их запирали в комнате из-за тебя? — исправилась Гретхен.

— А ты как думаешь? — развеселилась Виола.

— Их бы ты тоже убила?

Гретхен постаралась, чтобы ее голос звучал апатично и равнодушно. Это было несложно. Нет, она не желала смерти мальчикам, просто ее совершенно не беспокоило, останутся ли они живы.

Виола облизала губы:

— Себастиана я бы выпотрошила медленно… медленно…

— Старшего? — невольно поразилась Гретхен. — Почему Себастиана, а не Майло?

— …как шавку мистера Питерсона, — монотонно протянула Виола, игнорируя вопрос. Глаза ее остекленели и вдруг снова зажглись, опалив Гретхен. — Думаешь, Себастиан скулил бы так же?

Гретхен не вздрогнула.

— А твоя мама?

Виола скривилась, и напряжение, повисшее в комнате, разбилось вдребезги.

— Мама никогда не стала бы молить о пощаде.

— А ты ее просила?

— Я убила ее во сне, — склонила голову на бок Виола.

Верно. Гретхен знала об этом, но отчего-то это знание упрямо не укладывалось в общую картину.

— Почему ты ее не разбудила? Я бы на твоем месте вначале насладилась ее воплями.

Растеряв на мгновение всю свою сдержанность, Виола задохнулась от изумления, что, конечно же, не ускользнуло от взгляда Гретхен, и досадливо буркнула:

— Я вспылила.

И куда только девался ее недавний апломб! Девчонка. Просто девчонка.

— Действовала не подумав.

Гретхен откинулась на спинку стула, всем видом демонстрируя пренебрежение и недовольство.

— И она не проснулась?

— Вероятно, она умерла мгновенно, — дернула плечами Виола. — Но мне было пофиг. Я колола ее и колола.

— Куда пришелся первый удар?

— Полагаешь, я вру? — сощурилась Виола.

— Нисколечко в этом не сомневаюсь. Все это ложь — от первого до последнего слова.

— Нет! — взвизгнула Виола. — По-твоему, я не убивала мамулю?

Воцарилась тишина. И только мозги напряженно скрипели в маленькой головке умненькой девочки.

— Ты здесь, чтобы спасти меня, так, что ли? — Виола восторженно перегнулась через стол. — Прошу тебя, милая леди, скажи мне, что я вовсе не абсолютное зло!

— Я тебе не милая леди, и ты это знаешь.

Виола плюхнулась на стул.

— Зато ты в состоянии узреть зло. Тебе достаточно лишь поглядеть в зеркало, да?

Гретхен хмыкнула:

— Если ты полагаешь, что моя система верований зиждется на противопоставлении добра и зла, ты глупее, чем я думала. И ты не ответила на мой вопрос.

— Он пришелся в ее ледяное и черное сердце, — с наигранной яростью выплюнула Виола. — Именно в него я и нацелила острие ножа.

— Поэтичненько, — усмехнулась Гретхен.

Вранье чистой воды. Но Гретхен не стала заострять на этом внимание. Виола наверняка выкрутится: заявит, что Гретхен вынудила ее солгать, чтобы добиться нужной реакции.

— И что же для тебя послужило последней каплей?

— Можно подумать, я в ней нуждалась, — фыркнула Виола.

— Не нуждалась, — согласилась Гретхен. — Значит, насколько я понимаю, ты решила не мучить маму и не стала ее будить, так?

Виола с шумом втянула воздух, но не пошевелилась:

— Так, и что?

— А то… — медленно произнесла Гретхен, четко выговаривая слова. — Получается, тебя довели до белого каления и ты действовала не раздумывая, верно?

— Ты первая, кто спросил меня об этом, — оживилась Виола. — Даже тетя адвокат таким вопросом не задавалась.

Гретхен никак не откликнулась на упоминание Лены.

— Почему же ты не отвечаешь?