Виктор Пелевин - Ампир «В»
Локи сделал несколько карикатурных движений, изображая такой танец. Получилось и правда смешно.
– Даосы, которые занимаются настоящими боевыми искусствами, еще до Второй мировой войны ушли далеко в горы, прочь от дорог, гостиниц и, хе-хе, массажных центров. Настоящих мастеров осталось мало – но они есть. Чтобы жить вдали от людей, даосам необходимо получать средства к существованию. Эти средства должны быть весьма значительными… Записал? Вампиры предоставляют им эти средства. В обмен лучшие даосские мастера раз в год дают вампирам образцы своей красной жидкости… Из этих препаратов вампиры изготовливают несколько видов конфет смерти. Однако без воинского духа такая конфета бесполезна… Записал? На сегодня все.
Всю ночь я ворочался в своей огромной кровати под балдахином, думая, что такое «воинский дух».
У меня были разные предположения. Во-первых, я допускал, что это действительно какой-то дух, с которым надо вступить в контакт. Во-вторых, это могло быть какое-то героическое состояние сознания, которое следовало долго воспитывать в себе, не надеясь ни на какие вампирские штучки (такой вариант казался мне самым мрачным). В-третьих, «воинский дух» мог быть связан с особой процедурой, которая меняла физические свойства тела – иначе трудно было объяснить, как немолодой и явно неспортивный Локи мог махать ногами, словно наевшийся амфетамина акробат.
Все три догадки были неверными.
«Воинский дух» оказался последовательностью из пяти особых вдохов – длинных и коротких вперемешку. Это был своего рода код, который приводил конфету в действие. Он был связан с даосскими практиками: таким способом настраивался дыхательный центр. Локи не стал углубляться в механику происходящего – подозреваю, что он и сам не понимал ее до конца. Просто запомнить эту последовательность было достаточно.
Вслед за этим Локи разрешил мне съесть кусочек конфеты смерти. Он предупредил, что ничего необычного я не увижу, поскольку информации о жизни даосов в конфете нет, и доступно только их воинское умение. Я приступил к опыту.
По вкусу конфета была похожа на лакричный леденец. Сделав требуемую последовательность вдохов, я почувствовал головокружение и легкость. Но этим все и ограничилось. Вглядевшись в свое новое состояние, я не увидел ничего – как в случае со смесью «Пастернак+1/2 Nabokov». Воспоминания о доноре были стерты.
Появилось только умение виртуозно управлять собственным телом. Но оно действительно впечатляло. Я попробовал сделать то, что мне ни разу не удавалось во время моих школьных занятий карате, – сесть на шпагат. К моему изумлению, это получилось безо всяких усилий – сначала я сел на поперечный шпагат, а потом на продольный.
Затем я запросто повторил прием, которым так поразил меня Локи – пробежался по стене вверх, перекувырнулся и приземлился на ноги. Локи велел мне атаковать его, и за секунду я обрушил на него такой шквал ударов, какой до этого видел только в кино (правда, ни один из них не достиг цели). Но когда действие конфеты закончилось, повторить этих подвигов я не смог.
Локи объяснил, что секрет этой гуттаперчевости не в эластичности мышц, а в их способности к мгновенному расслаблению. Именно от нее и зависело умение садиться на шпагат и наносить высокие удары ногами.
– Если говорить о физиологической стороне вопроса, – сказал он, – все дело в нервных импульсах, которые мозг посылает в мышечные клетки. Долгие тренировки меняют физические свойства мышц, связок и костей очень незначительно. Меняется только последовательность нервных сигналов, которые управляют всей механикой. Конфета смерти действует на этот код. Любой средний человек, конечно, будет намного слабее тренированного бойца. Но все равно он достаточно развит физически, чтобы делать все то же самое. Не готов его нервный аппарат. То же самое относится и к силе ударов. Она связана не только со свойствами мышечных волокон, но и с умением концентрировать жизненную энергию. Вампир получает временный доступ ко всем этим навыкам через препарат. Но эта технология имеет, конечно, свои границы. Штангу весом в двести килограммов ты не сможешь поднять, даже высосав всю красную жидкость из чемпиона мира по штанге.
– То есть, – сказал я, – когда гимнаст долго тренирует свое тело, он работает не столько над хардом, сколько над софтом?
– Я этого наркоманского жаргона не понимаю, – ответил Локи.
Теперь стало ясно, почему вампиру следовало применять самые подлые приемы из всех возможных. Это был не этический выбор, как я подумал сначала, а практическая необходимость. Конфета смерти давала потрясающее чувство уверенности в себе; с противником хотелось играть как с котенком. Но, как только ее действие кончалось, вампир делался беззащитен. Поэтому ни в коем случае не следовало тратить зря время смерти, как называл его Локи.
По правилам вампиру следовало носить с собой конфету смерти постоянно. Локи дал мне маленький футляр и показал, как доставать из него конфету: при нажатии на пружину она выскакивала прямо в руку. Для скорости конфету можно было кидать в рот прямо в обертке – она была сделана из специальной бумаги. Табельную конфету полагалось носить на поясе и использовать только в случае опасности для жизни.
– Скажите, – спросил я Локи, – а бывает такое, что вампиры дерутся между собой? Я имею в виду, когда оба участника драки съедают по такой конфете?
– Что значит «дерутся», – сказал Локи. – Вампиры не дети. Если между двумя вампирами возникает серьезная проблема, они решают ее с помощью дуэли.
– Дуэль? – спросил я. – Такое еще бывает?
– В нашем мире да. Правда, редко.
– А как выглядит такая дуэль?
– Расскажу в следующий раз, – ответил Локи.
На следующее занятие он пришел с длинным черным тубусом вроде тех, в которых носят свернутые чертежи.
– Итак, – заговорил он, – что тебе следует знать о поединке… За долгую историю существования вампиров между ними часто возникали ссоры личного характера. Вампиры, как правило, рекрутировались из высших слоев общества, где было принято решать спорные вопросы с помощью дуэли. Этот обычай перешел в среду вампиров, однако после нескольких смертельных исходов на него был наложен запрет. Дело в том, что во время поединка вампир подвергает опасности не только собственную жизнь, но и жизнь языка. А у языка, как ты догадываешься, нет ни малейшего повода участвовать в дуэли. Это как если бы лошади начинали лягаться, и сидящие на них всадники…
– Понял, – перебил я, – не надо продолжать.
– С другой стороны, игнорировать гуманитарные потребности вампира или сводить его роль просто к средству передвижения недопустимо. В том числе потому, что депрессивный или угнетенный психический фон человеческой личности плохо сказывается на самочувствии языка. Поэтому был выработан компромисс, который позволял вампирам выяснять отношения, не подвергая опасности жизнь языка – и, одновременно, жизнь самого вампира.
– Но тогда, поединок окажется просто фарсом.
– О нет, – улыбнулся Локи. – В чем, по-твоему, смысл любого поединка?
Я пожал плечами. Это, по-моему, было очевидно.
– Люди обмениваются острыми словами, – сказал Локи, – но эти слова ничего не весят. У человека во рту их много. Смысл поединка в том, чтобы придать словам дополнительный вес. Это может быть вес пули, лезвия или яда. Вампиры поступили просто – они разделили поединок на две части. Сначала они договариваются, какого рода вес будет приложен к словам. А уже потом выясняют, к кому именно он будет приложен. Дуэль вампиров похожа на жеребьевку. Понятно?
– Пока не очень.
– Сначала каждый участник поединка пишет так называемый дуэльный ордер, где подробно излагает наказание, придуманное для противника. Это может быть что угодно – ампутация конечностей, лишение зрения и слуха, порка на конюшне и тому подобное. Зависит только от меры гнева дуэлянтов. Секунданты должны удостовериться, что эта операция не будет угрожать физическому существованию языка, и утвердить оба дуэльных ордера. После этого начинается сам поединок.
– Участники дуэли знают, что их ждет в случае проигрыша? – спросил я.
– Нет, – ответил Локи. – Это воспрещено правилами. Каждый раз, когда эти правила нарушаются, последствия бывают самыми печальными. Как, например, во время последнего поединка.
– А чем он кончился?
– Проигравшему отрезали нос и уши. После этого он до самой смерти носил маску. Правда, прожил он недолго…
Меня охватила тревога.
– Подождите, – сказал я, – а кто был проигравший? Как его звали? Случайно не…
– Да, – сказал Локи. – Это был Брама. Нос и уши ему отрезал лучший пластический хирург в Москве, и он не испытал никакой боли. Но после этого события он впал в депрессию, и язык больше не пожелал оставаться в его теле.
– А с кем был поединок у Брамы?
– Мне не следовало бы тебе про это рассказывать, – сказал Локи. – Но раз уж ты спросил – у него была дуэль с Митрой.
