Андрей Жвалевский - Пока я на краю. Повесть
Алка отловила Валеру сразу после урока и предложила прогуляться. Валера на всякий случай уточнил:
– Прогуляться – это прогуляться?
– Ага, – кивнула Алка. – Ногами. По улице. А что еще это может значить?
– Да фиг тебя знает, – вздохнул Валера, но пошел.
Алка даже взяла его под руку на глазах у всего класса. Валера развернул плечи и втянул живот. Так и шел со втянутым животом, почти не дыша. Кажется, даже слегка посинел. Пришлось пихнуть его в бок, чтобы не задохнулся.
– А я – кризисный менеджер! – сообщила Алка.
Валера кивнул. Алке показалось, что он не до конца понял, насколько она крута.
– Меня психологи отобрали! Сказали – «уникальные способности».
Алка требовательно заглянула Валере в глаза. Тот понял, что от него ждут реакции, и уточнил:
– В смысле – ты продаешь больше всех?
– Почему «продаешь»? – разозлилась Алка. – Что «продаешь»?
– А я знаю? Ну «Орифлейм» там…
Алка поняла, что никогда в жизни не будет пользоваться «Орифлеймом».
– Кризисный менеджер, – объяснила она, – это человек, который может разруливать кризисы, понял?
– А-а-а! – просветлел Валера. – Типа мистер Вульф? Ну «Криминальное чтиво»! Мне показали недавно… Там один чувак ниггера пристрелил…
И Валера принялся сумбурно рассказывать какую-то жуткую историю с кровищей и мозгами на стенке. Впрочем, суть понятия «кризисный менеджер» он уловил в целом верно.
– Пусть будет мистер Вульф, – согласилась Алла. – Я – это он.
– Четко, – обрадовался Валера. – И какие кризисы ты уже разрулила?
Алка задумалась.
– Ну… собаку не сбила. Я отрабатывала прыжки с трамплина, а на автодром собака выбежала… Я моментально руль вправо…
– Опять прикалываешься! – обиделся Валера.
Алла поняла, что придется продемонстрировать свои способности на деле. Они как раз шли вдоль широкого проспекта, по четырем полосам которого на хорошей скорости неслись машины.
– Смотри! – приказала Алка и выскочила на проезжую часть.
По идее, дальше она должна была, стремительно лавируя между сигналящими авто, пронестись на противоположную сторону.
Но что-то пошло не так.
То есть все пошло не так.
Первая же машина, перед которой выскочила Алка, резко ушла влево. В нее врезалась машина, шедшая по второму ряду. В этот затор едва не впилился огромный внедорожник – и перегородил оставшиеся две полосы. Через пару секунд проспект оказался заблокирован.
Ни о каком изящном лавировании между авто речи уже не было.
Все, на что хватило Алку, – метнуться назад и спрятаться в подземном переходе. Вслед ей несся оглушительный мат.
Валера всю эту картину наблюдал с открытым ртом, так и не сдвинувшись с места.
* * *Алка сидела на фудкорте. Валера звонил уже пятнадцать раз, но все его звонки она сбрасывала.
Почему не сработало? В очередной раз вспоминая несущуюся на нее машину, Алка становилась вся ватная, ее кидало в жар, и думать дальше она не могла.
А еще ей все время казалось, что сейчас за ней придут.
Алка вспомнила, что было, когда она грузила велик в папину машину и поцарапала дверцу багажника. И это родной отец! Чужие мужики, наверное, убили бы на месте.
Алка аккуратно встала (ноги не подгибаются), выкинула стаканчик (руки не трясутся), пошла по направлению к выходу (охранники не следят, по рации ничего не передают, вообще смотрят в другую сторону).
Шагала Алка быстро. Дворами. Выйти на оживленную улицу не могла себя заставить. Дошла до пешеходного перехода и поняла, что боится переходить дорогу. Даже в самом положенном месте. Даже со светофором.
Алка беспомощно огляделась и повернула в другую сторону. Не домой – к Панте. Вот с кем ей давно нужно было поговорить!
* * *Панта угрюмо смотрела в стену. Алка ревела.
– Я тебя предупреждала, – мрачно сказала Пантера.
Алка высморкалась в ладонь. Панта скривилась и протянула Алке салфетки.
И тут Алка взвыла по-настоящему.
– Да ладно тебе рыдать, – сказала Панта, – ничего же не случилось!
А Алка даже говорить не могла. Опять вернуться в то время, когда она была самая обыкновенная, а никакая не особенная, опять жить, когда впереди маячит только призрак юрфака и бесконечные репетиторы, опять приходить домой и без сил ложиться на диван… это было невозможно. Невыносимо.
– Ты лучше радуйся, что легко отделалась, – сказала Панта, – соскочишь в самом начале. Это лучше, чем проработать несколько лет, а потом выяснить, что нет у тебя никаких уникальных возможностей, а тебя просто поимели…
У Панты зазвонил телефон.
Алка никогда не видела, чтоб у человека так быстро менялось выражение лица. Панта окаменела.
Потом трясущейся рукой взяла трубку.
Потом она молчала, глядя в окно, с трубкой у уха. Потом она положила трубку на стол и продолжала молчать.
Алка испугалась. Перестала плакать. Собиралась дать подруге стакан воды, как Панта очнулась и заговорила.
– Дай мне, пожалуйста, твой телефон, – сказала она.
– Зачем? – удивилась Алка.
– Яков просил снять тебя с прослушки. И пингвин… которого тебе Фрост подарил… – Каждое слово давалось Пантере все тяжелее. – Там батарейки давно должны были сдохнуть, но ты убери его от греха…
И тут Панта разрыдалась. Из бессвязного текста, который она пыталась из себя выдавить, Алка поняла, что особенные способности у нее все-таки есть, что Панта просто «хотела как лучше», потому что «вляпаешься, и уже на всю жизнь», что «это золотая клетка», «вырваться невозможно», а дальше начались сплошные всхлипы: «ты не понимаешь», «жизнь на крючке», «я больше не могу», «ты не переживешь» – и заключительный стон: «только Якову не говори».
– Он гений, Яков! – Панта убеждала Алку, хотя та и не спорила. – Он доктор психологических наук! Светило! Его в Академии наук травили! Не давали работать! Тогда он плюнул и ушел, чтобы спасать таких, как мы!
Алка гладила Панту по руке.
* * *Яков позвонил сам. Телефон тренькнул, как только Алка вышла из подъезда Панты.
– Не обижайся на нее, – тихо сказал Яков, – она действительно за тебя боится. Ей нужно отдохнуть, а я все никак не могу отправить ее в отпуск.
– Может быть, поговорить с ее родителями? – предложила Алка.
Сейчас, когда к ней вернулось осознание ее исключительности, она чувствовала себя взрослой и серьезной.
Яков помолчал.
– Наташа – сирота, – сказал он после паузы, – до восемнадцати лет я был ее опекуном.
Пока Алка переваривала эту информацию, Яков не произнес ни слова. Сопел в трубку.
– Наверное, она малость ревнует, – продолжил он.
Алка не знала, что сказать.
– Но только ты ей этого не говори, – тихо попросил Яков, – я очень за нее переживаю.
У него был такой голос, что у Алки защемило сердце. Вот бы ее отец хоть раз поговорил с ней по-хорошему, вот бы он так же нежно о ней отозвался, вот бы он так заботился о ней, Алке.
А дома было холодно и пусто. И трубку папа традиционно не брал.
* * *Рассказывать, как Алка бросалась под колеса машин, было мучительно стыдно. Но Яков слушал с таким искренним участием, что постепенно Алла выдохнула и к концу даже слегка поиздевалась над собой.
Яков стеба не оценил.
– Да, Алла, – покачал он головой, – нам с тобой еще учиться и учиться…
У Аллы за десять с лишним лет к слову «учиться» выработалось стойкое отвращение. Она тут же ощетинилась:
– Между прочим, вы говорили, что я – кризисный менеджер! А я… почему я облажалась в кризисе?!
Яков Ильич выслушал все упреки с очень серьезным видом, кивнул и начал загибать пальцы:
– Во-первых, ты еще не кризисный менеджер. Хотя задатки у тебя есть. Во-вторых, на каждого кризисного менеджера найдется проруха. И в-третьих… а ты уверена, что это был кризис?
– Ну… конечно, – растерялась Алка. – Сплошной кризис! Тормоза визжат, все орут…
Яков по-отечески покачал головой.
– Это, прости, бардак, а не кризис. Кризис – это препятствие на пути к цели. Ступенька на лестнице. Барьер перед финишем. А у тебя… какая у тебя была цель?
«Повыпендриваться!» – чуть не ляпнула Алка.
– Доказать Валере… ну и себе… что я крута.
– «Доказать» – это не цель. Вернее, цель, но не настоящая. Поэтому твой мозг и не мобилизовался.
– И что теперь? – насупилась Алла.
– Будем тебя шлифовать.
* * *Наконец Алка узнала, чем занималась вся их шайка-лейка, когда не лечила ее от суицида.
Больше всего времени и сил отнимала слежка за подопечными (как называл их Яков). У каждого потенциального самоубийцы в телефоне стоял жучок. У некоторых еще парочка была установлена в квартире. Даже в ванной.
