Илья Игнатьев - Я возьму тебя с собой
- Илюшечка, а у меня сто рублей есть, - я хочу фонарик купить. Светодиодный такой, с насадками такими там, как у тебя типа там… Давай вместе пойдём? Или он дороже?
Я удивляюсь, - обычно больше десятки у Никитоса не бывает, деньги текут у него меж пальцев, как вода.
- Да я тебе свой дам, ты лучше этот стольник не трать пока…
- Правда? Круто… Ил, а на велике своём дашь прокатиться? А то Пашка гад совсем. По тыкве, говорит, дам, если, говорит, к моему велику сунешься, говорит…
- А на шее у меня прокатиться не хочешь? У тебя же своих три штуки, - твой, и наши с Пашей старые.
- У вас круче…
Никитос рассеяно перебирает мои пальцы, гладит мою ладонь.
- Круче. А после того, как ты покатаешься, - всё, их на свалку можно. Погоди, Никитка, мне ладошку щекотно. Посмотри-ка на меня… - я, глядя в глаза мальчишке, начинаю тихо говорить на Извечной Речи: - Ты самый занятный паренёк в этом Мире. Я тебя люблю, как брата, ведь ты и есть мой брат. Я всегда тебе помогу, всегда буду рядом, если тебе это будет нужно… Ты запомнишь эти слова, ты всегда их будешь помнить, и тебе будет от этого хорошо и весело… И ещё ты больше не будешь бояться темноты, это тебе больше не будет страшно… Сейчас ты заснёшь, заснёшь… Какие сны тебе приснятся не ведаю я… Но я попрошу одно существо, имеющее над снами власть, чтобы тебе приснился самый лучший из Миров. Сиреневые зарницы… Ясный, на сотни тысяч перелётов стрелы ясный и прозрачный воздух… Горы, луга в долинах и океан… Паруса… Драконы, драконы высоко в небе…
Никитка, ткнувшись носом мне в сгиб руки, сопит во сне. Да. Я не солгал тебе ни одним словом, мой младший брат. Да…
- Паш, - негромко зову я.
Пашка появляется тихо-тихо, на цыпочках. Он смотрит на Никиту во все глаза.
- Это круто, Ил, я так тоже хочу, я б тогда…
- Пустое, Паш… Может, и научишься… Где мы его положим?
- Не знаю, Ил… В спальник его не засунешь, проснётся. Может у мамы твоей?
- Нет. Надо, чтобы он рядом со мной спал, так лучше всего будет.
- Ну, не знаю… Ну, с нами тогда, что ли. Ну, а где ещё? Да ведь пинается он во сне, зараза.
- Сегодня он пинаться не будет… Ладно, раздвигай диван, простыни свежие возьми. Да тише же ты! Барсук…
- Сам ты… - шипит Пашка. - Понаставил тут. Простыней хватит, Илюха, одеяло не надо, втроём и так жарко будет…
- Не надо, так не надо. Ну, всё, что ли? Давай-ка я его к стенке… Так. Шорты сними с него.
- Щас… Смори, Ил, улыбается, чего-то хорошее, наверное, снится… - Пашка с нежностью смотрит на брата.
- Надеюсь… Да не укрывай ты его так плотно, всё равно простыню скинет. Паш, давай-ка тут уберём всё, и к маме в комнату пойдём.
- Пойдём, только покурю…
Мы стоим на балконе, над нами ночь, под нами неугомонный мастеровой город. Мы с сероглазым любим друг друга, это навсегда, и сейчас мы пойдём в комнату, и поднимемся на самую вершину нашей любви. Что ещё может сравниться с эти чувством и с этим знанием?..
- Да, Илюха, - вздыхает Пашка. - Всё-таки, ты самый лучший. Как ты Занозу! Дрыхнет…
- Дрыхнет, - улыбаюсь я. - Да, кстати, могу тебя обрадовать, Кузнецов, - ночник ваш можешь спокойно на запчасти разобрать. Никитка теперь темноты больше бояться не будет.
Пашка удивлённо смотрит на меня и тихонько присвистывает.
- Точно, что ли? Ну да, ну да… Воще, Новиков! Это, я тебе скажу, это воще! Ладненько. Слышь, Илюха, а как это ты так, а?
Я пожимаю плечами.
- Не могу я это объяснить. Да погоди ты! Не могу, не значит, - не хочу… Слова, слова… Вся проблема, понимаешь, в словах. Ты не грузись, Пашка, я хоть и не могу тебе этого объяснить, но ты мне поверь, ты этому тоже научишься. Я же тебя люблю? Так. Вот через мою любовь ты и научишься…
- Это здорово… Пошли, я хочу начать учиться побыстрей.
Пашкин окурок фейерверком рассыпается в ночном небе над не засыпающим никогда мастеровым городом…
(Продолжение следует).
Магнитогорск. Июль 2006г.
Ил (Geers).
С автором можно связаться по адресу: [email protected]
