Герхард Рот - Тихий океан
Ашер заметил, что с вершины холма небо кажется разноцветным: там светлее, здесь темнее, там серое, там желтое, здесь белое, вон там оттенки переходят один в другой точно клубы дыма, тут оно матовое, однотонное.
По крутому склону холма он поднялся к соседу, навстречу ему с лаем выбежала овчарка и запрыгала вокруг него. Сосед был выдубленный непогодой, сухощавый человек с загрубевшей кожей в морщинах и светлыми глазами. Он носил небольшие усы, голову прикрывал шляпой. Ашер почти не понимал, что он говорит. Он пожал ему руку и объяснил, что пришел купить дров. Рука у соседа была жесткая и мозолистая, так что поначалу казалась неживым предметом. Ашер не сразу ощутил ее тепло. Сосед кивнул и произнес что-то непонятное, а потом повел Ашера показать ему мастерскую, которую, насколько уловил Ашер, он сам оборудовал в сарае.
— Верстак, — похвастался он. — Сам соорудил.
Сквозь окно внутрь проникал бледный зимний свет, за стенами простирались заснеженные луга.
В комнате сидели три девочки. Младшая держала в руках ножницы, то и дело повторяла «шшш», «шшш» и негромко смеялась неизвестно чему. Присмотревшись, Ашер понял, что она психически больна. Она была хорошенькая, белокурая, сидела, зажмурившись и качая головой в такт ей одной слышной мелодии. «Шшш… Шшш… Шшш», — безостановочно шипела она, а потом встала, вытянула руки и стала покачивать бедрами под собственное шипение. На ней была голубая куртка с капюшоном и красные резиновые сапоги, и Ашеру показалось, что она хочет с ним поговорить. Он погладил ее по взъерошенным волосам и взглянул на двух других девочек. Старшая смирно сидела за столом и вязала крючком платьице для куклы. Она тоже была хорошенькая, с полными яркими губами, большеглазая, черноволосая. Почувствовав на себе взгляд Ашера, она опустила голову. Рядом с ней примостилась средняя. Она была в одной полинявшей фланелевой рубашонке, черты у нее были тонкие, выражение лица беспрерывно менялось, во рту на месте переднего зуба красовалась дыра, губы были вымазаны какой-то едой. В руках она держала наперсток и иголку.
— Как тебя зовут? — спросил Ашер младшую.
— Йййа! — ответила девочка.
— Это значит «я», — пояснил отец.
Ашер сел на скамью в углу. В кухню вошла заспанная хозяйка. У нее были светлые глаза, в ушах виднелись крошечные золотые сережки. Она поставила перед ним стакан шнапса.
— Ну, залпом! — напутствовала хозяйка.
Ашер осушил стакан, и сосед рассмеялся. Он подтянул штаны, подмигнул и, слегка откинув голову, бросил на жену особый взгляд, который она тотчас истолковала должным образом и налила еще. Младшая девочка принялась кромсать ножницами большую фотографию. Закрыв глаза, она отрезала от нее уголки и полосы, которые падали на пол. Время от времени она издавала какой-то звук, кривила рот и повторяла этот звук снова. Потом отложила ножницы и снова зашипела, нашла на подоконнике какую-то шерстяную нитку, покачиваясь, стала обматывать ею голову, села на колени к двенадцатилетней сестре, снова соскочила и шлепнула ее по ноге. Не успела сестра дать сдачи, как она уже кулачками колотила в плечо мать. Ашер заметил, что на глазах у нее выступили слезы, личико стало подергиваться, словно она не могла решить, расплакаться ей или сдержаться. Она под столом подползла к Ашеру, и он усадил ее на колени. Отец и мать вопросительно посмотрели на него и стали обсуждать продажу дров. Из их разговора он понял только, что они никак не сойдутся в цене.
— А сколько вы нам заплатите? — спросил сосед.
Ашер в ответ спросил, сколько они запросят.
— Восемьсот за два прицепа, не дорого будет?
— Нет, меня устраивает.
— Ну, хорошо.
Хозяйка взяла деньги и вышла из комнаты, и Ашер успел заметить в сенях черный зонтик рядом с пучком кукурузных початков, а на стене — раскрашенную гравюру с изображением токующего глухаря. Он встал, но девочка тотчас заплакала и уцепилась за него, и ему пришлось какое-то время носить ее по комнате, чтобы успокоить. Вместе с девочкой он вышел на заснеженный двор, держа ее на руках, обошел свинарник, вокруг него запрыгал пес и положил ему лапы на грудь. Потом, когда девочка успокоилась, он опустил ее на землю и быстро, не оглядываясь, пошел к себе.
14
Направляясь к дому вдовы, Ашер с соседнего холма слышал, как поют жена и дети соседа; они помахали ему вслед и скрылись в сенях. В кухне у вдовы он наблюдал, как мясник вычищает из свиного черепа мозг. Размером он оказался с детский кулачок. Мясник разделывал свинью так сноровисто и умело, что и он, и вдова казались почти безучастными. Прежде, поведал мясник, когда о морозилках никто и не слыхивал, жирную свинью забивали раз в год. И это был настоящий праздник, потому что удавалось поесть свежего мяса. Теперь не то: забивай свиней, когда пожелаешь, только для пожилых людей это по-прежнему радостное, торжественное событие. Снег перестал, мясник разобрал электрический аппарат для глушения свиней и показал Ашеру, как он устроен. Он умылся, снял передник, спрятал его в рюкзак и надел шерстяную шапочку.
Вечером к его дому подъехал красный трактор. Сосед и его дочки сидели на поленьях с таким серьезным видом, будто Ашер и не заходил к ним утром. Сложив поленья в свинарнике, они немного подвезли Ашера в своем прицепе. Пока складывали поленья, младшая девочка безостановочно шипела, а теперь смирно сидела рядом с сестрами.
Последний отрезок пути до Санкт-Ульриха он прошел пешком, однако, не успел он поравняться с дорожным знаком, на котором красовалось название местечка, как его обогнала машина Цайнера, где, кроме Цайнера, сидели еще двое незнакомцев. Они остановились, опустили стекло и спросили, не хочет ли он заглянуть в багажник. Мотор они не заглушили, и один из незнакомцев, в охотничьем костюме и зеленой шляпе, вышел и открыл крышку багажника. Внутри на разостланном брезенте громоздились подстреленные лисы, брошенные как попало, в беспорядке, и все еще истекавшие кровью.
— Ну, что скажете? — крикнул ему из машины Цайнер. — Мы по лисьим следам шли до самой норы, там подстрелили одну и стали караулить, а потом всю их нору извели.
— Такое редко бывает, — добавил незнакомый охотник.
Ашер отошел, а охотник достал лис из багажника и положил их на обочину.
— Ваш друг считает, надо бы вам на них взглянуть, — сказал он.
Проезжавшая мимо желтая легковая машина сбросила скорость, притормозила, шофер открыл дверцу и восхищенно воскликнул:
— Вот это да! Где это вы столько настреляли?
— В Унтерхааге, — сказал охотник.
Он снова убрал лис в багажник и захлопнул крышку.
— На вид, вроде, здоровые, — заключил он.
Портной жил в каменном доме с балконом, откуда открывался вид прямо на церковь и виноградник. Это был человек среднего роста, с густыми седыми волосами и полноватым веселым лицом. Поначалу он принял Ашера сдержанно, но потом несколько оттаял, узнав, что Ашер знаком с несколькими жителями деревни и общины. Его мастерская находилась в маленькой комнатке на втором этаже дома, выходившей на балкон. В одном углу стояли металлический, крашенный белой краской умывальник, полный ржавой воды, и деревянный портновский манекен, в другом — стол и сундук. На двери висело зеркало. Когда портной желтой сантиметровой лентой снимал мерки, Ашер слышал его шумное дыхание.
Он открыл толстую книгу и показал ему маленькие прямоугольные образцы ткани, наклеенные на картонки: черный бархат, расшитый нитяными цветочками, синими, красными или желтыми, красный шелк с серебряными или фиолетовыми узорами в восточном стиле, блестящий с вышивкой золотой нитью, растительный орнамент по зеленому полю. На запястье он носил подушечку для иголок на стальном браслете.
Ашер выбрал бархат и с тем ушел. С крыш свисали сосульки, посреди улицы ехал на велосипеде ребенок, оставляя за собой черную колею.
В сарайчике на околице, налегая на рычаг пресса и двигаясь по кругу, выжимала яблочный сок женщина. Вот она остановилась, выпрямилась и стала крутить рычаг в обратную сторону. В это время Ашер заметил у сточного желоба юношу, — высокого, белокурого, в свитере и темных штанах. Широкий луч солнца упал на него сквозь щель в досках сарая и словно поделил его пополам: вот здесь он светлый, а вот тут уже темный. Юноша невозмутимо выдержал любопытный взгляд Ашера. Потом он отвернулся, насыпал яблок в бак и стал смотреть, как яблочный сок стекает по деревянному желобу у его ног. До Ашера доносился скрип пресса и шум шагов женщины. До магазина было недалеко, всего-то перейти улицу; он купил пачку сигарет и коробок спичек и снова вернулся. Юноша как раз отправлял в чан очередную порцию яблок, женщина налегала на рычаг. На вопрос Ашера она ответила, что вот так целый день давит яблоки, отлучалась только задать корму скотине и перекусить.
