Александр Лонс - Темный Город...
— Пять тысяч? Немного, Алекс, совсем немного. За такую инфу платят куда как больше. Да вот, кстати, достань-ка вон тот журнальчик с полки. Вон, рядом с тобой… Ага, этот. Посмотри там, на шестидесятой странице, что ли… какой-то сукин сын продал свою инфу в Нью-Йорке за полтора миллиона кредитов. Миллионов, Алекс, понимаешь? Серия фотографий, аудиозаписи и видео еще.
Я потянулся к стеллажу, взял журнал и, хмурясь, нашел указанную страницу с упомянутой статьей. Прочитав текст, я несколько секунд рассматривал фотографию во всю страницу. Там пара молодых обнаженных парней — известных исполнителей — предавалась сексу в какой-то невероятной акробатической позе. Потом я перевернул журнал вверх ногами, еще раз посмотрел на фотографию и пожал плечами.
— Это не так уж и ново, — произнес я, бросив журнал на место. — Видал я вещи и позаковыристее и покруче.
— Тоже верно, — согласился Брэд, разливая по стаканам жидкость ярко-синего цвета. — Возьми, а лед сам добавишь, по вкусу… Это верно, есть и позаковыристее. Здесь вообще-то ничего не разберешь, так что и удивляться нечего, а я вот в прошлом году был на одной эротической выставке, этих… как они? Суперсексисты, что ли…
— Сексреалисты.
— Во! Именно. Так там меня, знаешь, до холодного пота прошибло, представляешь? Это меня-то! Твое здоровье, Алекс.
— Мерси, — кивнул я. — Взаимно.
— Знаешь, что там было? Картины, и все вручную исполненные, красками. Фотографии еще. К каждой — сертификат, подтверждающий, что авторская работа исполнена вручную, без применения цифровых технологий. А сами картины… я далеко не ангел, как ты знаешь, но я даже под кайфом никогда такого не видел. Например, так. Стоят молодые люди, парень с девушкой. Идеальные фигуры у обоих. А вместо лиц половые органы в рабочем состоянии. Или вот. Темная такая плоскость, вроде аэродрома, и стоит совершенно голая девочка в пол-оборота. Лет пятнадцати-шестнадцати, не больше. Прорисована очень тщательно, со всеми подробностями, даже отдельные волоски видны. И, как сейчас помню, с одной стороны у нее внутри пусто. Ну, просто стоит на асфальте пустая оболочка, понимаешь? И знаешь, что самое страшное? Над всей этой чертовщиной — темно-красное небо с двумя лунами, а в зените — солнце в состоянии полного затмения. Просто черный диск и корона, а от этой проклятой пустой девки — тени на две стороны. Вправо и влево. Ну, там еще много такого всякого.
— Что-то я уже слышал об этой выставке. Еще была там такая картина: мальчик, ласкающий писающую девочку.…
— А, ну да, столько шуму было. Так вот, ты же знаешь, что я человек не из трусливых, — продолжал Брэд, закуривая сигару, — ты не против? Никак не брошу, а пора бы уж, вредная привычка. Так вот, мне как-то не по себе там стало. Это я понимаю — искусство! До костей продирает! А вот пример уже из другой, так сказать, оперы, но с той же выставки. Просто на стуле сидит голый мужик со всеми подробностями. Жирный такой и пузатый дядька, типа меня, и все, ничего больше. Обычная фотография. Ну, вот ты, Алекс, мне скажи — как это понимать? Я, с собой в главной роли, таких «картин» могу сотню за пять минут изготовить. Я тебе прямо скажу — в искусстве ни черта не смыслю, да и не мое это дело, но ты-то должен знать: это ж твоя первая специальность. Да и сам раньше фотографировал, и рисовал как-никак…
— Откуда обо мне такие сведения?
— Знаю. Вот скажи, эти вот «произведения», как та фотка с голым толстяком — это всерьез или просто так, чтобы деньги из дураков вытягивать?
— Понимаешь, Брэд, полностью объективным в этом вопросе я быть не могу. — Я неопределенно пожал плечами, перекатывая в ладонях стакан. — Я тут не специалист и не арткритик. Мне трудно об этом говорить, потому, что я сам не художник и не фотограф… теперь. Очевидно, есть среди них и шарлатаны… есть и просто люди, подходящие к искусству с совершенно иной позиции. И потом. Они считают себя правыми, для них такое поведение естественно. Вообще, эта выставка была рассчитана на подготовленного зрителя.
— Но ты-то сам? — Брэда почему-то сильно интересовала эта тема. И чего он ко мне пристал? Я что сюда, пьянствовать пришел? Или может вести арт-диспуты? — Что думаешь?
— А что я? — я деланно засмеялся и стал размешивать лед в стакане. — В первом случае все ясно. Для меня в искусстве нет другой дороги, кроме сюрреализма. А вот во втором… Вообще-то лично я не считаю таких авторов талантливыми, но не мне их судить. В лучшем случае они просто хорошие, профессиональные ремесленники. Но, ты знаешь, — я снова пожал плечами и, криво усмехнувшись, сделал глоток, — очевидно, эта точка зрения уже слишком устарела. Что делать, Брэд, по-видимому, я несколько поспешил со своим появлением в мир. Рано родился. Похоже на то, что мы с тобой не понимаем кое-каких современных направлений.
Брэд молчал, подбрасывая на ладони блестящую платиновую зажигалку в форме фаллоса.
— Черт его разберет, — задумчиво сказал он, бросив наконец зажигалку на стол, — но я не считаю, что нужно валить в одну кучу всю публику. Среди нее тоже попадаются разные типы. Одни любят сюрреализм, другие вообще ничего не любят, а только за модой следят. Это новомодное увлечение реализмом, должен сказать, до меня как-то не доходит. Не верю я в него — и все! Какое тут может быть искусство? А? Это, скорее всего, просто погоня за престижем. Покупают, потому что некто важный и влиятельный сказал, что круто и модно. Обеспеченные люди в искусстве обычно хреново разбираются, — люди моего типа, хочу я сказать, — а покупают они то, что покупают все. То, что престижно, и тут без вариантов. Понятно, есть и какие-то другие… У меня вот, как ты знаешь, много всяких разных знакомых, и есть среди них очень обеспеченные люди — по-настоящему богатые даже в заокеанских масштабах. Ну, у них тоже висит все это современное реалистическое дерьмо — но где висит? Там, где тусуется всякий приходящий народ. На виду, понимаешь? Это как вывеска, как афиша, а на самом-то деле они, конечно, прекрасно понимают, что все это ложки говна не стоит. Взять хотя бы аксакала, — он назвал фамилию, — знаешь, небось, лекарственный король? У него еще здоровенные такие рекламы на крышах домов…
— Ну, да, видел, конечно. И что?
— Просто вспомнилось, — усмехнулся Брэд. — Так вот, у старика одна из первейших в мире коллекций Сальватора Дали.
— Сальвадора Дали, — невольно поправил я.
— Ладно, пускай так, ты вообще на мое произношение плюнь, я ведь академиев не кончал. Так вот я и говорю — у старика коллекция — одна из лучших в мире. Все подлинники, я-то был у него в загородном доме, в интимной, так сказать, обстановке, все сертификаты видел. Посторонние там не бывают вообще, так что разыгрывать из себя «передового» ему там ни перед кем не надо. Ну, перед очередной любовницей, разве что. А в городском доме висит все это дерьмо — современный реализм. Старец сам мне жаловался — я, говорит, когда мимо прохожу, глаза зажмуриваю, от одного взгляда тошно становится. А сколько миллионов кредитов он в это дело вбухал? И для чего? Чтобы прослыть прогрессивным, модным и современным, только и всего. Ни для чего больше.
— Ладно, все это, конечно, очень даже интересно, и мартини у тебя хороший, а вот по делу для меня ничего нет? — с надеждой спросил я.
— Ты погоди-ка, что-то наши стаканы опять пустуют… — произнес Брэд, разливая новую порцию своего пойла. — Так вот, по нашему делу. Нету у меня для тебя инфы, извини. Когда я тебе звонил, то думал, что есть, а оказалось — нет. Но, слухай сюда! Я специально тебя к себе позвал — тут ни жучков, ни клопов нет, не пишут нас и не прослушивают. Так вот, есть один такой слушок, старый, но проверенный. Про Проводника. Может, знаешь?
— Знаю, есть такая байка. — Я был разочарован. История о каких-то мифических Проводниках была одной из самых старых легенд о Темном Городе. — Про свободный гейт в Темный Город, да? И о Проводнике, что может без проблем тебя туда перевести. Хоть тебя, хоть кого, только вот никто из моих знакомых никакого проводника в глаза не видел. Сказки все это, легенды.
— Слышал? Ну и ладно. Тогда забирай бесплатно. Запомни только, это никакой не слух и не байка, это правда, я точно знаю.
— Знаешь? — оживился я, — а откуда вдруг такая уверенность?
— Меня в Темный Город самого так провели, вот откуда. Один раз всего и было-то. На всю жизнь запомнил. Я никому не говорил, поскольку не пришлось как-то, да и не привык я зря языком молоть, сам знаешь. А тебе скажу — нормальный ты парень, и я чувствую, влез ты в скверную историю. Так вот — специально найти Проводника невозможно. Он сам тебя найдет, в нужное время, но только тогда, когда будешь один, и когда состояние у тебя будет подходящее. И только ночью в одном единственном клубе. Клуб этот называется — «Cocktail Club». Все, что велит Проводник, нужно сделать, даже если это тебе нелепым и диким покажется. Если откажешься — свой шанс упустишь. И последнее — не проси ничего. Что нужно — тебе и так скажут, что не скажут — сам узнаешь, а что не узнаешь — о том догадаешься… Ну, еще по одной?
