Анастасия Ермакова - Точка радости
Снегурочка, лет сорока, явно ровесница Деда Мороза, упорно называла его дедушкой, имитируя голосом интонацию несмышленой девчушки и без конца одергивая свою слишком узкую и короткую шубку, едва прикрывавшую зад.
Она громко и отчетливо произносила фразы, видимо, делая скидку на то, что старики глуховаты, и вообще чувствовалось, что программа наскоро переделывалась из детсадовской, может быть, прямо по дороге сюда.
— Здравствуйте, дорогие… дорогие… — Дед Мороз замялся, подыскивая уместное обращение, — дорогие друзья! Заждались нас, наверное? А у нас по дороге сани сломались. Правда, внучка?
Снегурочка предательски молчала. Потом опомнилась:
— Ага. Сломались!
— Ну, вот, — дед недобро зыркнул на внучку, — и пока, значит, мы их чинили… Мешок-то с подарками и украли, — окончательно заврался он.
— А без подарков-то как ехать? — подхватила Снегурочка. — Ну, мы давай искать. Искали, искали… Нет нигде. Если бы зайчик не помог, так бы и не нашли. А дело вот как было…
Старики с внимательным недоумением слушали историю злоключений новогодних персонажей. Кое-кто осторожно улыбался.
— Но вот теперь мы добрались! — с трудом дослушав внучкин бред до конца, — заявил Дед Мороз. — Давайте же веселиться! А то, что в дороге приключилось — дело прошлое, — решил он оптимизировать ситуацию с поломкой и кражей.
Призыв к веселью был воспринят публикой равнодушно.
— А где же мешок с подарками? — всамделишно испугалась Снегурочка.
— Небось опять украли! — крикнул моряк, и все засмеялись.
— Да вот же он — за елкой! — не унималась Снегурочка, — и выволокла мешок, похожий на тот, в котором раньше носили школьники сменную обувь, только очень большой, будто там лежали туфли для всего класса.
— Подожди, подожди, внучка, — Дед Мороз вовремя предотвратил попытку внучки побыстрее всучить подарки и сесть за стол.
— Прежде чем подарки дарить, мы должны посмотреть, что приготовили для нас ребята. Песенку там или стишок какой.
— Не-е, дедушка, мы лучше спляшем! — хохотнул моряк и велел взволнованной Лиле включать музыку.
Старики послушно разбились по парам и вполне сносно исполнили что-то среднее между менуэтом и хороводом. Потом хор исполнил: «Три белых коня, эх, три белых коня! Декабрь, и январь, и февраль…», которую еще во время разучивания какой-то остряк перефразировал: «Три белых коня, эх, три белых коня! Инфаркт, и инсульт, и — кердык!»
— Ой, молодцы, молодцы! Порадовали дедушку! — похвалил Дед Мороз.
— А не пора ли теперь вручать подарки? — опять взялась за свое Снегурочка.
— А вот теперь, внучка, самое время, — разрешил Дед Мороз, с самого своего приезда мечтавший выпить и закусить.
Женщинам было подарено по коробке конфет «Новогодняя сказка», а мужчинам по продолговатой пластмассовой голубой коробочке с лежащей внутри ручкой. Я подумала о том, какие красивые и оптимистичные названия всегда даются сладостям: «Сюрприз», «Вдохновение», «Мечта»… Как-то раз я даже увидела в магазине конфеты «Двойная радость». Почему не тройная? Лично мне хватило бы и одной. Интересно, стали бы покупать конфеты «Безутешность» или торт «Разочарование»?
Наконец все уселись за уставленный столовскими яствами стол. Правда, обещанные красная икра с шампанским все-таки были. Дед Мороз немедленно снял шапку и отклеил мешавшие есть бороду и бакенбарды. Снегурочка расстегнула тесную шубку и закатала отороченные жидким пушком рукава. Старики наперебой потчевали гостей. Моряк то и дело подливал Деду Морозу, не забывая и про себя. Конец алкогольному беспределу положила мадам Марьяна, решительно накрыв рюмку своего друга бескомпромиссной ладонью.
— Вот так в сказку вторгается реальность, — разочарованно подытожил он.
Снегурку наперебой развлекали деды, рассказывая ей анекдоты и подкладывая с разных сторон горки салатов. Она вежливо хихикала и уминала их с завидным аппетитом.
Дамы ревниво косились на неверных кавалеров, расточающих свой и так уже иссякающий пыл на такой легкомысленный объект, как залетная Снегурка, которая растает гораздо раньше весеннего солнышка.
Светлана Сергеевна ушла первой. Вскоре за ней Евсюха. Антонина Андреевна, поев, уселась в уголке со своим вязанием: с ее коленей на пол сползало что-то зеленое в белую полоску, похожее на недовязанный шарф.
Ироида, сменив на посту моряка, вознамерилась, видимо, перепить Деда Мороза, что было делом рискованным. Вскоре ее заячьи уши валялись в опустевшем салатнике. Заведующая проникновенно пела на ухо осоловевшему кудеснику «Подмосковные вечера». Тот подпевал.
Юрий Андреевич затеял политические прения с кучкой патриотически настроенных дедов, вовлекая в спор даже упорных ухажеров Снегурочки. Вскоре недоступная сказочная дева осталась одна. Из возбужденной путаной речи Юрия Андреевича было ясно только то, что он призывает своих соратников вступить в новую, оппозиционную партию, главным ориентиром которой станет борьба за права стариков, очутившихся на обочине жизни. Штаб-квартира начнет функционировать прямо здесь, в «Кленах». Предлагалось начать действовать незамедлительно, потому что надо спасать отечество, попавшее в ненадежные руки.
Ироида, расчувствовавшись от собственного пения, рассеянно взглянула на опасных заговорщиков и снова, положив голову на плечо Деду Морозу, тихонько заголосила: «У природы нет плохой погоды…»
Все были одноразово счастливы.
Я заторопилась — подходило время вечерней прогулки с Хвостом. Подошла к Ироиде. Подождала, пока она допоет свою песню.
— До свидания, Ироида Евгеньевна.
— Уже?..
— Мне пора.
— Ну мы же только что начали!
— Начало всегда интереснее, чем конец.
— А неплохая была все-таки идея, — Ироида громко икнула, ткнув пальцем в плечо своего волшебного соседа, — насчет Дед Мороза-то, а?!
15
Тщательно, обсасывая, выбираю из селедки кости — обещала маме сделать «селедку под шубой». В сотый раз смотрю, как растяпа Женя Лукашин попадает в Ленинград и, трудно приходя в себя от похмелья, легко влюбляется в случайно подвернувшуюся женщину, походя руша надежды на семейное счастье еще двоих людей. Или нет, не так. Добрый и очаровательный Женя Лукашин, напившись до беспамятства и внезапно вырвавшись из обыденности, понимает наконец, что вот она, настоящая судьба, Наденька из Питера, а та, московская, Галя, это так, ерунда, ошибка…
Потом молодая и тонкая Гурченко вместе со своим приятелем надсмехается над старым бюрократом и занудой Огурцовым и звонко поет про «пять минут»…
Салат давно готов и водворен в холодильник.
Нагулявшись с Хвостом по морозной улице, падаю в долгий душный — забыла открыть форточку — сон. Когда открываю глаза, на часах уже шесть вечера. Шесть часов до Нового года.
Надо бы поздравить Пашу с Тонькой. Иду в магазин. Все стены там увешаны гирляндами мигающих огней и мишурой. Продавщицы в белых фартучках нарядно улыбаются. Непонятно от чего поднимается настроение. Вот так всегда бывает: ни с того ни с сего вдруг станет радостно, и захочется всем сделать что-нибудь хорошее, подарить, например, этим улыбчивым продавщицам по шоколадке. Неожиданно моя идея воплощается: подвыпивший дядька дарит им конфеты. Правда, одну коробку на всех.
Покупаю батон колбасы, кусок сыра, курицу гриль, банку маринованных огурцов и бутылку водки для Паши и его подруги. Сегодня можно.
У примагазинных дворняг тоже праздник. Многие отламывают для них небольшой кусочек от своего кажущегося бесконечным новогоднего чуда. Отламываю и я. Батон колбасы моментально исчезает. Приходится вернуться в магазин и купить еще один.
Мороз, наверное, градусов двадцать, если не больше. Окна в машине покрыты толстым слоем жесткого заледеневшего инея. Усердно, так, что начинает болеть рука, орудую скребком. Хвост нетерпеливо переминается на заднем сиденье: скоро поедем?
Поворачиваю ключ в замке зажигания — безрезультатно. Аккумулятор не подает признаков жизни. Может, его вообще нет? Открываю капот и задумчиво осматриваю сложные металлические внутренности. Да нет, вроде на месте. Как, впрочем, и все остальное. Пробую завести снова — результат тот же. Наверное, женщина всматривается в то, что находится под капотом, так же напряженно и бессмысленно, как отчаявшийся философ в так и не открытую им тайну существования.
— Че случилось-то? — веселый поддатый голос принадлежит пузатому мужику в расстегнутой дубленке.
— Да вот, не заводится, аккумулятор сел.
— А-а, это бывает, — машет он рукой, — прикурить, что ль? Вон моя машина-то, щас поближе подъеду.
Его «Ауди» лихо, нос к носу, подъезжает к моей «шестерке».
— Ну, давай, пробуй! — командует мужик.
Получив мощную энергетическую подпитку от своей урчащей иностранной подруги, отечественная колымага наконец заводится.
