Наташа Нечаева - Евроняня
Ника вспомнила все свои познания по организации детского досуга. Попрыгали наперегонки в мешках, поиграли в фанты. Потом – в казаки-разбойники. Причем поскольку благородными разбойниками хотели быть все, включая тетю Валю, то казаками назначили собак.
Короче, через полтора часа бурного празднования первый этаж ЕВРова дома было не узнать! И что? Каждый день, что ли, на календаре Восьмое марта?
Они как раз играли в Снежную королеву. Марфа, понятно, была славной девочкой Гердой, Петруша – храбрым Каем, Жан с Никой и Дарик изображали оленью упряжку, мчащуюся сквозь непроглядную тьму полярной ночи (для натуральности в гостиной погасили свет), а тетя Валя гордо восседала в кабинете ЕВРа, изображая неприступную Снежную королеву.
Тундра оказалась труднопроходимой и бескрайней, олени задерживались, продираясь сквозь пургу и сугробы, и Снежная королева, утомленная ожиданием, задремала.
Преодолевая очередной снежный занос, наметенный сдвинутыми креслами, стульями и диванными подушками, коренной олень, которым назначили Дарика, запутался в стременах. Собачья упряжка сбилась с хода. И тут на замерзающих в буране героических спасателей налетели свирепые волки! (Волками на время стали Марфа и Анжи.)
Олени героически отбивались, волки рычали, пытаясь разорвать на части отважных путешественников. Кай срывал голос, пытаясь вывести упряжку на накатанную колею… Борьба была неравной, хищники – жестокими и кровожадными. В этот момент в полночной тундре вспыхнуло яркое солнце.
На пороге гостиной стоял ЕВР.
Первым, что увидела Ника, буквально голыми руками побеждающая рыжего слюнявого волка, были розовые тюльпаны, медленно и печально сыпавшиеся из рук хозяина прямо на пол…
– Что здесь происходит? – заикаясь, спросил нежданный хозяин.
Из-за его спины выглядывала совершенно очумевшая Гена…
* * *Как позже выяснилось, она откуда-то узнала о преждевременном возвращении ЕВРа и решила встретить любимого в его же собственном доме. Полчаса простояла под дверью, вместе с охраной недоумевая, отчего никто не отзывается ни на звонки в домофон, ни на внутреннюю связь. Хотела уже вызывать милицию и ломать дверь, подозревая нечто ужасное, но тут и явился банкир.
– Вероника Владиславовна, – ЕВР просто не верил своим глазам, – что это? – Он обвел дрожащей рукой пространство вокруг себя.
– Папа! – кинулись к нему двойняшки. – Как хорошо, что ты приехал! Давай с нами!
Так же радостно поприветствовали хозяина и обе собаки.
Ника встала с пола, одергивая платье, поняла, что это вряд ли удастся, поскольку одергивать было просто нечего, она ведь по-прежнему пребывала в том самом желтом сарафане…
– Боже, Вероника! – вскричала возмущенная Гена. – Что за вид! Какой пример ты подаешь детям? Немедленно оденься!
– Папа, папа, – орали двойняшки, – гаси свет! У нас – полярная ночь, на нас напали волки!
ЕВР отстранил детей, поднял перевернутый стул, сел.
– Значит, так вы Международный женский день отмечаете?
– Да! – радостно и громко подтвердили дети.
Жан незаметно разбирал занос, водружая подушки на привычные диванные места. А Ника так и стояла посередине комнаты, смущенная со съехавшей с плеча тонкой лямкой, просто сверкая роскошным обнаженным декольте.
– Вероника, – снова прошипела Генриетта. – Я тебе приказываю одеться! Ты меня позоришь!
ЕВР внимательно оглядел няню. С ног до головы. Потом в обратном порядке. И, Ника могла в этом поклясться, не нашел в ее облике ничего предосудительного.
Поднялся, подобрал с пола разбросанные цветы, попутно вытащив из пасти Анжи один, недоеденный, и вручил всю охапку Нике:
– С праздником!
Ника прижала к себе тюльпаны, спрятала в них пылающее лицо, но тут же опомнилась:
– Евгений Викторович, это же, наверное, всем, не мне одной?
– Конечно, – улыбнулся ЕВР. – Всем присутствующим дамам. – И тут же раскрыл дипломат. – А это – подарки!
Марфе достались яркие круглые часы с прыгающими картинками на циферблате, Анжи – элегантная кость в виде восьмерки, а Нике ЕВР подарил чудесный серебряный браслет: на широкой плоской цепи висели тоже маленькие восьмерочки и крошечные розочки. Ника тут же нацепила его на руку, залюбовалась.
– Генриетта, извини, я не знал, что встречу тебя сегодня, – смущенно объяснил ЕВР отсутствие подарка для гостьи.
В этот момент, аристократически зевая, в гостиную вплыла сама проснувшаяся Снежная королева с пластиковым тазиком вместо короны на голове.
– Что, Кай не приедет? – поинтересовалась тетя Валя. Увидела ЕВРа: – Здравствуйте, Евгений Викторович. Как вы некстати! Такую игру испортили!
ЕВР изумленно похлопал глазами и расхохотался.
– Не могу больше выносить этот кошмар! – выдохнула Генриетта и выскочила вон.
Хлопок входной двери послужил сигналом к началу второго акта веселья, теперь уже вместе с ЕВРом. Снова уселись за стол, снова играли в фанты, и ЕВРу даже пришлось кукарекать из-под стола!
Дети радовались, собаки носились и оглушительно тявкали, а Ника чувствовала себя совершенно счастливой: во-первых, ЕВР оказался абсолютно нормальным человеком, которому ничто человеческое не чуждо, а во-вторых, она то и дело ловила на себе его восхищенный взгляд и на всякий случай незаметно подергивала плечиком, заставляя сползать шаловливые бретельки.
Когда баррикады были разобраны, дети уложены и даже тетя Валя успокоилась в комнате для гостей, ЕВР остановил собиравшуюся к себе Веронику:
– Спасибо вам! Я давно не ощущал в своем доме такого счастья! Да и, честно говоря, давно сам так не веселился, пожалуй, с детства. Не сердитесь на меня, что я иногда бываю чересчур требовательным и жестким, на самом деле я не такой… – И смутился, как мальчишка, будто выболтал страшную тайну.
Заснула в ту ночь Ника со счастливой улыбкой: лед тронулся!
А на следующий день, когда дети отбыли в школу, а ЕВР – на работу, явилась Гена и закатила Нике грандиозный скандал. Что только Ника от нее не услышала! И про свою распущенность, и про дурное влияние на детей, и про издевательство над деликатным ЕВРом. Девушка слушала молча, не пререкаясь и не вступая в дискуссию. Все равно слова вставить было некуда. А когда гостья, взяв с няни торжественное обещание не учинять подобных бесчинств, отбыла, Ника отчетливо поняла, что Гена ее просто ревнует! И от этой мысли стало так светло и радостно, так легко и приятно, что немедленно захотелось чего-нибудь освежающего, уж больно пылали щеки.
Кроме шоколадного, недоеденного со вчерашнего дня мороженого, ничего прохладительного не нашлось. Пришлось съесть его. Все, что осталось, – почти целую коробку. А оставался там почти килограмм.
К вечеру, когда дети вернулись из лицея, няня практически не могла говорить: горло распухло и болело, а вместе с горлом болело все внутри: живот, грудь и даже мозги в голове. Оказалось – высокая температура. Вызвали домашнего врача, он долго слушал и стучал по разным местам горячего тела, а потом вынес приговор: постельный режим. Причина болезни – переохлаждение.
«Вот чем кончается катание по заснеженной тундре в летнем сарафане, – горько укорила себя Ника. – Это же надо так войти в образ, что даже заболеть!»
Но тут же вспомнила заинтересованный взгляд ЕВРа и счастливо улыбнулась: ради недалекого светлого будущего вполне можно пострадать в настоящем. Тем более что и дети, и сам ЕВР ухаживали за ней так трогательно и нежно, что и выздоравливать не хотелось.
Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Кончился и прекрасный праздник простуды. Снова наступили будни. Вероника – с детьми, ЕВР – на работе. Всю весну он просто пропадал за границей, открывая там какой-то филиал, и девушка уже снова начала отчаиваться: не привиделись ли ей тот запоминающийся взгляд, ласковое внимание и искренняя нежность?..
* * *Вовчик внимательно и серьезно слушал исповедь Ники, явственно сопереживая глазами, руками, чмоканьем, кряхтеньем и даже стуком чашки о блюдце.
– Знаешь, Вер, – вздохнув, сказал он, завершив серьезный умственный анализ Никиного рассказа, – этим, сытым, у которых с самого детства все хорошо и все есть, нас не понять. Поэтому мы должны держаться вместе и друг другу помогать. – Он встал, смачно чмокнул Нику в светлое темечко. – Я всегда, еще в детдоме, младшую сестренку хотел. Чтоб защищать, конфеты для нее воровать, морды бить, кто пристает. Вер, ты мне сейчас как сестра! – Он явно расчувствовался, даже носом шмыгнул от переполнявших эмоций. – Я теперь за тебя любому горло перегрызу, отвечаю! – Скрипнул зубами. – А звездой в модельном бизнесе ты станешь! Или я не Вован Орский!
Удивительно, но Ника ему сразу поверила. Причем окончательно и бесповоротно.
– Веруня, – он вдруг отчего-то смутился, – так ты этого банкира прямо так уже любишь?
Вероника согласно кивнула, хотя, честно говоря, сама не была до конца уверена в ответе.
