Слоан Уилсон - Место летнего отдыха
– Он даст мне развод, мама, если я попрошу. Я тебе говорила об этом.
– Ладно, не заводись. Отец говорил с адвокатом, и тот объяснил, что нам следует быть крайне осторожными. Если в ходе дела выяснится, что ты хотела развода, мы не получим и половины денег, даже треть вряд ли.
– Но он никогда не жадничал в смысле денег. Послушай, мама, я думаю, надо просто сказать ему. Уверена, он даже не станет ничего отрицать, и для суда это будет равнозначно тому, как если бы мы их застали.
– Здесь ни в чем нельзя быть уверенной, – раздраженно проговорила Маргарет. – Говорю тебе, моя дорогая, адвокат сказал, что мужчины в такой ситуации ведут себя совершенно иначе, чем обычно. Он может и отрицать, и, если, ты скажешь, что тебе все известно, это его насторожит и поймать их будет куда трудней. Они даже могут прервать отношения на длительное время.
– Наверное, ты права, – согласилась Хелен.
– Он еще хочет с тобой? Ты понимаешь, о чем я…
– Нет! – ответила Хелен. – Давным-давно нет.
– Ну, так ты не должна ему отказывать. Адвокат говорит, что тебе надо проявлять желание быть ему женой, чтобы избежать на суде мерзких претензий с его стороны.
– Мама! Неужели ты говорила об этом? – поразилась Хелен.
– Почему же нет, дорогая? Адвокаты для этого и существуют, так же, как врачи.
– Мне неловко будет с ним разговаривать при встрече.
– Тебе нечего стесняться. Ты как раз ни в чем не виновата.
– Я знаю. Но говорить о таком?!
– Адвокаты очень часто выслушивают подобные вещи. Он еще сказал, что во Флориде это может дать повод для развода. Я имею в виду, Кен сможет получить развод на том основании, что ты, как выяснится на суде, в течение долгого времени отказываешь ему, и ты не получишь от него ни гроша. Грязи будет много. Молли уже не маленькая, и, если она изъявит желание, ее могут оставить с отцом.
С минуту обе напряженно молчали.
– Я вижу, нам надо быть осторожными, – сказала Хелен.
– Но ты не должна больше ему отказывать. Я знаю, это звучит ужасно, но это очень важно.
– Мама!
– Без этого не обойтись. Таков закон. Если ты замужем…
– Мама! Об этом нет смысла говорить. Он больше не обращается ко мне за этим.
– Ты сама могла бы попытаться…
– Мама!
– Но ведь слишком многое поставлено на карту, дорогая. Если ты сможешь доказать, что хотела… Конечно, если бы мы поймали их или нашли свидетеля, ничего этого не понадобилось бы. Он может подать встречный иск, но адвокат говорит, что шансов у него нет. А нам необходимо их застать.
– Как?
– Послушай, дорогая. Мы с отцом все обсудили. Хочешь, мы приедем и поможем тебе?
– А папина работа?
– Он все равно собирается на пенсию, и у него остался месяц отпуска. Если хочешь, мы с удовольствием приедем.
– Конечно! Очень хочу! – сказала Хелен.
– Мы бы тебе помогли. Это крайне неприятное дело: нанимать сыщиков и все такое. Тебе нужна наша помощь.
– Да! – ответила Хелен. – Мама, ты просто прелесть.
– Мы выезжаем в воскресенье, – сказала Маргарет. – Кстати, как там Молли?
– Она продолжает каждый день встречаться с этим мальчиком. Просто фантастика! Кен считает, что я поступаю безнравственно, когда пытаюсь предостеречь ее или оставить дома.
– Пускай, – ответила Маргарет. – Если мы разыграем все правильно, нам не придется беспокоиться. Увидимся в среду около полудня. Он не станет возражать против нашего приезда?
– Ну, это я беру на себя, – уверенно заявила Хелен.
Они мило попрощались, и Маргарет повесила трубку.
Глава 13
Палм-Ривер, штат Флорида, – сущий рай для велосипедных прогулок. Молли и Джон в свои четырнадцать и, соответственно, пятнадцать лет целыми днями гоняли по пустынным дорогам мимо высоких и ярких цветущих растений, словно были одни на целом свете. Накатавшись вдоволь, они удили рыбу с мостков, пересекающих речной путь на Майами, на котором стоял Палм-Ривер.
На пляже в центре Палм-Ривер расположились огромные отели, с продолговатыми бассейнами, отливающими на солнце нефритом; там часто выступали нью-йоркские варьете. Но Джон и Молли редко туда заезжали, они направляли свои велосипеды в населенные призраками Великой депрессии заросли пальм или пускались из залива Барнегат на разведку по реке в старенькой яхте, которую Кен купил дочери, полагая, что управлять парусом следует учиться с детства. «Устрица», так называлась их яхта, казалась детям милее, чем огромная шхуна «Феари Куин», на борту которой Джон впервые увидел Молли. Поначалу, доверяя детям лодку, Кен и Сильвия позволяли им ходить лишь в узкой части реки неподалеку от эллинга, где обязательно дежурил кто-либо из прислуги. После того как они заметно освоились с управлением, наблюдение ослабили и им разрешили выходить в излучину реки.
Возможно, ничего бы и не случилось, не будь Кен так упрям при покупке лодки – сопровождавшейся бурными возражениями Хелен и ее родителей – и не отпусти он детей на весь день. Вероятно, события, произошедшие в рождественские каникулы на пикнике, не имели бы столь серьезных последствий, если бы Кену не пришлось уехать. Кен срочно понадобился Берни Андерсону в Париже, где в новогодний уикенд должна была состояться встреча бизнесменов, проявивших интерес к их новому предприятию. Как часто бывает в жизни, это случайное совпадение сыграло свою роковую роль.
Утро субботнего дня, когда запланировали пикник, выдалось холодным. Дул северный ветер, однако возле эллинга он почти не чувствовался. В восемь утра Молли и Джон сложили провизию под палубу, подняли парус и помчались прямо посередине реки, обгоняя ветер, который к их полному восторгу то и дело подбрасывал гик. Через час яхта достигла излучины; дальше они еще никогда не заплывали. Знакомые берега остались позади, река становилась все уже и извилистей, то и дело попадались топкие болотистые островки. На них грелись на солнце аллигаторы, казавшиеся мертвыми, в высокой зеленой траве ловили рыбу белые цапли. Перед яхтой, словно горсть брошенных камушков, рассыпались стайки дроздов. Несмотря на усиливающийся ветер поверхность воды, сдерживаемая топью, оставалась гладко черной, и за кормой мчащейся вперед яхты тянулся белый пенный след. В десять часов им на пути попался подъемный мост, и они, пользуясь правом пусть немногочисленного, но все же экипажа, трижды бойко протрубили в горн, заставив старика-служителя крутить тугую лебедку. Тот мрачно наблюдал, пока с величественным видом они проплывали мимо, а когда показалась корма, смачно плюнул им в кильватер жеваным табаком.
К полудню они планировали вернуться назад, но в половине двенадцатого вышли в широкое устье; вдали смутно виднелась земля.
– Наверное, там большие острова, – сказал Джон.
– Нам нужно возвращаться домой, – ответила Молли.
– Давай проплывем еще немного и посмотрим, что на другой стороне.
– Хорошо, – согласилась Молли.
По мере того как они удалялись от берега, волны становились все больше. Маленькую яхту раскачивало из стороны в сторону, приходилось держать румпель обеими руками и быть начеку, чтобы не зашел ветер. После того как они прошли примерно четверть залива, острова вдали приобрели очертания мыса, однако точно определить характер суши было невозможно. Попав в высоченную волну, яхта зарылась в нее своим тупым носом и черпнула в кокпит воды.
– Думаю, все-таки нужно возвращаться, – нервничая, сказала Молли. Рубашка на ней намокла от брызг, и ей было явно холодно.
– Сейчас, сейчас, подожди чуток, – проговорил Джон. – Я почти разглядел…
Между тем вместе с ветром усилилось течение, и Джон подумал, что возвращаться против течения будет трудно, но упрямо вел суденышко все дальше и дальше. Им попадались столбы разметки фарватера, между некоторыми виднелись песчаные насыпи, оставленные драгой, которая когда-то углубляла здесь русло. Наконец прямо по курсу они увидели большой кусок суши.
– Интересно, что там с другой стороны? – спросил Джон.
– Не знаю, – ответила Молли, с тревогой глядя в небо. – Тучи собираются, пора плыть домой.
Он нехотя согласился. Они повернули и в то же мгновение поняли, что недооценивали силу ветра. Яхту кренило и било волнами. Джон потравил шкоты и почти совсем отпустил грот. Они насквозь промокли от брызг, и Молли едва успевала вычерпывать из кокпита воду. Когда она обернулась, Джон увидел на ее лице страх.
– Все будет в порядке, – попытался успокоить он, хотя, проходя мимо буя, заметил, что их сносит течением в сторону и продвигаются они очень медленно. Не меньше часа они шли в лавировку, крутясь возле одного и того же буя, тем временем солнце опускалось все ниже; небо затянулось тучами и потемнело. Вода перемешалась с илом, и, подхватываемые ветром, волны отливали рыжевато-коричневым цветом. Зловеще хлопал парус. Часа в четыре внезапный порыв положил яхту, и они оказались по шею в воде. Они уцепились за перевернутое суденышко, которое теперь скорее напоминало небольшой плотик.
