Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
Рядом с ним семенил Джо Фоули.
— Эй! — окликнул он Кипа. — Как поживает раскаявшийся грешничек?
— А?
— Как чувствует себя миротворец?
— Ммм…
— Ну как, повидался с судьей?
Кип шагал медленно, не слыша болтовни Фоули, а тот скалился, тянул шею, из-под шляпы у него неряшливо торчали черные космы.
— Может, ты и судью охмурил, а? Вот это да! Мэра, Маклейна и вдобавок судью. Это, я понимаю, реклама. Да еще каждый день все эти слюни в газетах. Ну, молодец!
Кип не слушал шепотка Фоули, в ушах его звучал только голос судьи, тихий, удивленный. Между тем Фоули, уверенный, что Кип ловит каждое его слово, вошел в раж. Как здорово, что они с Кипом снова смогут работать вместе. Его смуглая, с кривой ухмылкой физиономия победоносно сияла: наконец-то Кип его слушает. Фоули схватил его за плечо, зашептал:
— Ты повсюду вхож, кому в голову придет тебя заподозрить? Ты подготавливай свое дельце помаленьку, или как тебе сподручнее, а между прочим у нас с Керманом как раз на мази кое-что по твоей части…
— Ты это о чем? — встрепенулся Кип, только теперь расслышав шепоток Фоули.
— Насчет твоей ширмы.
— Какой ширмы? — Кип остановился в недоумении.
— Твоей ширмы, за которой мы можем дела проворачивать. Я что — сам с собой разговариваю?..
— Ты… ты что! Да я тебя… — В бешенстве он замахнулся на Фоули, но тут же сдержал себя и только кончиком пальца нечаянно задел и сбил его очки. Глядя, как тот шарит на тротуаре, он мельком подумал: «Все же не ударил его. Сдержался!» Он тоже нагнулся, чтобы помочь Джо, словно тот для него свой человек, товарищ, и все кругом понимают, что иначе и быть не может.
— Прости, Джо, сам не знаю, зачем я так… — Он поднял очки и помог ему встать. — Я совсем не слышал тебя, уж очень взвинчен был. И только потом до меня дошло, что ты думаешь, будто я все время придуриваюсь.
— Понятно, придуриваешься, — просипел Фоули, дрожащей рукой надевая очки.
— Ладно, пошли, обедом угощу.
— Все это липа! — не поддаваясь на уговоры, заорал Фоули, побелев от злобы. — Липа! Липа!
— Я тебе выпивку поставлю, успокойся, малыш.
— Откуда я знаю, когда ты слушаешь, когда нет, — бурчал Фоули, видя, как искренне Кип старается загладить свою вину. — Я думал, ты согласен. Отчего сразу не сказал, что отказываешься? — И тут он вдруг ухмыльнулся. — Послушай, одолжи мне машину, а?
— Машину?
— Я же тебя ради этого и поджидал.
— Для чего она тебе?
— Да так, прокатиться вокруг одного квартальчика… — И Джо снова ухмыльнулся.
Кип побоялся согласиться, ведь Фоули воспримет это как сделку между ними, как признание того, что Фоули и впрямь видит его насквозь.
— Не дам, — отрезал Кип.
— Почему?
— Рисковать не желаю.
— Ишь, скотина! Мурло надутое! Его из тюряги вытянули, он, видите ли, нашел, в какую дудку дудеть, так что все под нее пляшут, а теперь от нашего брата нос воротит. — Прижав к бокам локти, Фоули отступил на шаг, будто вот-вот плюнет Кипу в лицо. — Думаешь, на самом деле высоко взлетел? — прошипел он себе под нос.
— Не так уж гладко у меня дела идут, Джо.
— Муниципалитет ему на блюдечке не подали! Ай, беда!
— Послушай…
— А ты знаешь, за чей счет вылез? За наш, уголовничек, за наш. Заруби это себе на носу. По нашим спинам вскарабкался. Если бы нас не было, кто бы на тебя внимание обратил? Мы для него фоном служим, чтобы он на нем выделялся. Но имей в виду: если еще двое-трое из наших тоже божьей овечкой прикинутся — кому ты тогда будешь нужен? Патента на твой спектакль у тебя нет. И ролей в нем всего одна-две. Так что тебе для поддержки нужна группа статистов. Тебе выгодно, чтобы в городе было полно нашей братии — из тех, что срок отбыли, и чтоб в тюрьмах хватало тех, кто его отбывает. Так-то, жаба надутая! Это мы главную роль тебе предоставили, и кормишься ты за наш счет.
— Да разве я когда-нибудь от тебя нос воротил?
— Только и знаешь прятаться. — Фоули понимал, что Кип сдастся, если его упрекнуть в том, что он плохой товарищ.
— Черт с тобой, бери машину на вечер, — сказал Кип, — но с условием, чтоб только ты пользовался ею, ясно? Если будет что не так — уши оторву.
— Ну, спасибо, Кип, — поблагодарил его Джо с довольной ухмылкой.
Фоули влез в машину, включил зажигание. Он все время отворачивал от Кипа узенькую перекошенную физиономию, словно опасаясь, что выдаст свою радость. Машина тронулась, завернула за угол. Кип, крайне встревоженный, проводил ее взглядом. Нет, не для доброго дела взял Фоули машину. Узнай об этом судья Форд, он бы не сомневался, что Фоули получит ее от Кипа, да и сам Фоули был в этом уверен. Кип вернулся в гостиницу, поднялся в бар, выпил две рюмки виски и пошел посидеть в отдельную кабину. Что, если Фоули замыслил недоброе и его схватят в машине? Судья только улыбнется. «Я прикончу его, если он попадется в моей машине», — тихо бормотал он и тут же подумал: «Но, что бы ни случилось, страшно другое: Фоули был уверен, что машину выклянчит».
Он облокотился на стол, положил голову на скрещенные руки, готовый молить бога, чтобы все обошлось, и тут же себя за это выругал. Голова его пылала. Перед глазами все слилось. Ему мерещилось, будто он быстрым шагом идет по улице к жилью Джо Фоули над кафе, поднимается по длинной узкой лестнице, стучит в дверь и толчком ее открывает. Фоули лежит на постели в носках и курит. В пальцах его зажата сигарета, с нее на коврик осыпалась кучка пепла. «Откуда ты знал, что я дома?» — лениво мурлычет Фоули. «Знал, что ты меня ждешь». — «Сейчас пойдем, только шляпу возьму». Фоули встает с постели, надевает пальто и шляпу, и вот они шаг в шаг идут по улице. «А ты мне утром чуть было не задурил башку, — говорит Фоули. — Сам ты этого не заметил, а я тебе и впрямь было поверил, хотя меня не легко обдурить».
Беззвучное рыдание сдавило Кипу горло. Он дико озирался вокруг. Оказывается, он сидит в баре, лишь сердце его куда-то бешено скачет. У стойки бара высокая девица в бежевом пальто и зеленой шляпке болтает с пухлой пучеглазой блондинкой с длинными волосами. Одежда у обеих поношенная, голоса осипшие. Это две проститутки, Эллен и Герт. Они постоянно трутся у гостиницы. У обеих была тяжелая зима. Кип жалел их и нередко угощал у стойки.
— Еще бы, он такой видный, красивый парень. Вот и приворожил всех, — сказала высокая, Эллен.
— Говорят, это все трюк, — ответила блондинка.
— Кто это говорит?
— Да ходят слухи.
— Ясное дело, иные умники везде и повсюду одни трюки видят. Ты тоже трюкачка, и я трюкачка. Ну а я Кипу верю.
— Может, если б и меня упекли куда подальше, да на долгое время, так и я бы угомонилась.
— Тебя никто не угомонит, Герт. Так что пяль на него глаза, том себя и ублажай.
Как славно звучали для него их голоса. Как голоса близких людей в родном доме. Вокруг смех, гомон. В зал вошли несколько мужчин, встали у стойки. Среди них широченный Стейнбек — с широченной улыбкой, — все лицо в глубоких складках.
— Эй, ребята, привет! — крикнул им Кип, вставая. Глаза у него радостно заблестели. И ему так захотелось услышать от них доброе слово.
— Здорово, Кип, давай сюда, выпей с нами, — позвали они его. — Чего сногсшибательного расскажешь?
Они ему обрадовались. До чего же это было приятно. Лицо Кипа оживилось.
— Помните, — сказал он, — я вам про крошку Шульца рассказывал, ну, про того, любителя трупов. Так я его позавчера на улице встретил. Как вы думаете, где он работает? Ну конечно, у хозяина похоронного бюро.
Вдруг Стейнбек как-то странно посмотрел на Кипа:
— Кип, взгляни на себя!
— А что такое?
— Ты без рубашки.
Кип медленно расстегнул пиджак, посмотрел на свою голую грудь, потом на их недоуменные лица.
— И правда, вот те на! — сказал он и поспешно стянул у горла ворот пиджака.
— Она же у тебя в кармане, — сказал кто-то.
Он вытащил рубашку из кармана, уставился на нее, потом на них, будто ожидая, что они сейчас ему скажут: «А ну покажи спину!»
И вмиг исчезли веселье и радость, словно их у него отняли. Ему стало страшно. Неужели все можно отнять вот так, разом, даже то, чего никто отнять не смеет.
— Бред какой-то, — сказал он и помчался к себе наверх. В лихорадочной спешке натянул рубашку, оделся и вышел на улицу, в чудесные мартовские сумерки. В воздухе пахло весной. Он шел своим размашистым шагом, ощущая ясней и ясней, что все краски, все звуки вокруг неотделимы от его мечты, которой он жил до сегодняшнего вечера, от Джулии и того светлого чувства, что родилось между ними. В вечернем сумраке журчание фонтана на школьном дворе звучало печально и одиноко. Когда он поднимался по лестнице, старик сторож поклонился ему, но Кип его не заметил.
Он не постучал в дверь, просто толкнул ее, вошел и остановился посреди комнаты. Джулия в голубом халатике испуганно выбежала из ванной.
