Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган
Васко сбился с такта, побледнел и сник. Он завел разговор, рассчитывая намекнуть на сватовство, но тощая гордячка тут же бросила ему в лицо, что он и есть «такой-то», один из тех «сеньоров», о которых она говорила с таким презрением. Он не решился предложить ей свою кандидатуру, сконфузился, растерялся и молчал до тех пор, пока не прозвучали заключительные аккорды вальса. После этого Васко стал еще грустнее.
Ибо единственной причиной его печали было то, что у него нет титула. Почему, например, он не бросался на завоевание Дороти, связанной с Роберто лишь деньгами? Васко мог бы дать ей гораздо лучшее содержание, собственный домик и к тому же веселую жизнь, наполненную празднествами, прогулками, вечеринками и шампанским. Не говоря уж об освобождении от ужасной необходимости терпеть возле себя такого борова, как Роберто. Васко вздыхал по Дороти, и сердце его тревожно билось. Что же мешало ему вырвать ее из рук Роберто? Страх? Да, он боялся Роберто. Нет, это был не физический страх, можно ли бояться этой жирной туши? И потом известно, что мужчина, который бьет женщин, всегда трус и не способен оказать сопротивление другому мужчине. Да и кто осмелился бы выступить против Васко Москозо де Араган, друга Жеронимо, своего человека в полиции, который, если бы захотел, мог бы получить в полное распоряжение отряд солдат или матросов? Стоило только сказать слово полковнику или капитану…
Однако Васко все же ощущал страх, хотя это был страх другого рода, страх коммерсанта перед человеком, получившим университетское образование, имеющим звание доктора, ученую степень, перед человеком, защитившим диссертацию. Никогда Васко не сможет преодолеть расстояние, отделяющее его от людей с дипломами. Он не смел с ними равняться, он знал, что они выше.
Вот какова была причина печального выражения его лица, вот что мучило его постоянно, отнимало радость жизни и беспокоило друзей. Васко казалось, что люди с титулами и званиями представляют собой особую касту, что это высшие существа, вознесенные над простыми смертными.
Он ощущал свое унижение на каждом шагу. Когда он входил в пансион «Монте-Карло», Карол нежно приветствовала его «сеньор Араганзиньо», а четырех его друзей называла полковник, доктор, капитан, лейтенант. Если новая женщина присоединялась к их компании за столиком кабаре, она непременно интересовалась их званиями и, когда доходила очередь до него, нередко пыталась угадать:
— Дайте-ка я отгадаю… Вы майор, я готова поклясться.
Когда на правительственной трибуне они были представлены главою штата одной важной персоне, то после провозглашения звучных титулов послышалось:
— Сеньор Васко Москозо де Араган, крупный оптовый коммерсант.
Сеньор Васко… Целый день он слышал эту ненавистную приставку к своему имени и страдал от нее, как от пощечины, как от оскорбления. Он был унижен до глубины души, краснел, опускал голову. Праздник больше не радовал его. День был испорчен. Что значат деньги, симпатия и дружба влиятельных людей, если на самом деле он все-таки не был им равен, если что-то их разделяло, какое-то расстояние всегда оставалось между ними? Многие завидовали Васко, считая, что ему повезло в жизни и у него есть все для счастья. Но это было не так. Васко мечтал о звании, которое заменило бы унизительное словечко «сеньор», безличное, вульгарное, смешивающее его с толпой, чернью, сбродом.
Сколько раз размышлял он об этом в тишине своего холостяцкого дома после веселых пирушек, и его добродушное лицо мрачнело. Он отдал бы все на свете за диплом зубного врача или хотя бы фармацевта, ведь тогда он имел бы право носить особое кольцо — символ высшего образования — и писать перед своим именем «д-р…»
Он стал подумывать о покупке звания полковника национальной гвардии. В первые годы существования республики многие помещики из глубинных районов покупали такое звание за несколько конто. В те времена в сертане было столько полковников, что это слово стало синонимом богатого помещика. Оно утратило военную окраску, перестало связываться с представлением о чести мундира. Этим полковникам давно уже не оказывали воинских почестей, даже не козыряли.
Носить форму им тоже не разрешалось. Какой же смысл покупать звание полковника? Просто смешно…
Он мечтал — мечтать ведь никому не запрещено — о папском дворянстве, но это было слабым утешением, всего лишь фантазией, исчезающей перед лицом суровой действительности. Титул ватиканского графа стоил громадных денег, всего состояния Васко не хватило бы на него. В Салвадоре был всего один папский дворянин — Магальяэнс, компаньон крупной фирмы, по сравнению с которой торговый дом «Москозо и К°» казался не больше придорожной харчевни. Этот Магальяэнс построил за свой счет церковь, послал папе золотое изображение Христа, давал деньги священникам и братствам, заплатил двести конто за дворянство, совершил паломничество в Рим и при всем том едва добился титула командора. Одних денег тут мало, необходимо оказать церкви важные услуги, отличаться религиозным пылом и быть своим человеком в монастырях. Беспутный Васко Москозо де Араган редко бывал в церкви, совершенно не имел связей в церковных кругах, и имя его никогда не произносилось в епископском дворце.
Иногда, лежа в постели, погруженный в размышления, Васко проклинал своего покойного деда, этого грязного тупицу, который думал только о деньгах. Вместо того чтобы заставлять несчастного ребенка подметать пол в доме на Ладейре-да-Монтанья, бегать по поручениям и таскать грузы, лучше бы дед отдал его в школу, а потом на медицинский или юридический факультет. Вот тогда Васко поднялся бы на вершину социальной лестницы! Но где там! Старый Москозо думал только о фирме, о том, чтобы внук смог когда-нибудь заменить его.
Васко старался отвлечься от воспоминаний о деде: среди них не было таких, которые стоило бы хранить.
Он давал волю своему воображению и с наслаждением мысленно ставил перед своим именем желанные, недосягаемые титулы. В эти минуты он был совершенно счастлив.
«Васко Москозо де Араган, адвокат», — и он видел себя на судейской трибуне, в мантии и парике; он направляет на прокурора обличительный перст и блестящей речью уничтожает его; дрожащим от волнения голосом он рассказывает историю своего подзащитного, который оказался жертвой, бессильной жертвой рока.
Добрый, работящий человек, нежный отец семейства и преданный муж, обожающий свою жену, она же — легкомысленная женщина — наставляет ему рога…
Мет, это неподходящее выражение для суда… И вот легкомысленная женщина, презрев любовь мужа и невинных детей, оскверняет святость семейного очага, забывает клятву верности, данную перед священником, и на ложе измены втаптывает в грязь честное имя мужа… Вот так, это хорошо… Фраза понравилась ему самому, он растрогался… Его имя гремит по всему штату наравне с именами крупнейших адвокатов, о нем говорят, со всех сторон слышатся похвалы: «Какой талант! Какое красноречие! Он заставляет плакать даже людей с каменными сердцами! Нет такого суда присяжных, который не согласился бы с ним!»
Итак, Васко добился оправдания убийцы. Теперь он видел себя в халате с засученными рукавами, в очках, в резиновых перчатках, лицо его закрыто марлевой повязкой — он доктор Васко Москозо де Араган, знаменитый хирург (другой специальности он не признавал), работавший в больницах Парижа и Вены.
Уверенными, но осторожными движениями он вскрывает живот губернатора под напряженными, полными страстной надежды взглядами родственников, Жеронимо, политических деятелей, студентов и медицинских сестер. Внезапная болезнь губернатора вызвала тревогу в обществе, губернатору грозит смерть. Необходима немедленная операция. Такую операцию никто в Баие еще никогда не осмеливался делать (Васко не знал в точности, что именно он оперировал, какое место губернаторского живота приходится ему вскрывать и зашивать, но это были второстепенные детали). Испуганные врачи колеблются, боясь страшной ответственности. Знаменитый профессор отказывается от операции.
А между тем жизнь губернатора в опасности, дела штата заброшены, политическая жизнь бурлит и оппозизиция потирает руки в радостном ожидании. Жеронимо горячо взывает к дружеским чувствам Васко, они нуждаются в его знаниях, в его таланте. Напряженная обстановка в операционной, на устах Васко улыбка…
Он собирает все свое мастерство, хладнокровие, опыт и знания. Извлекает из сиятельного живота… что бы вы думали? — огромный камень! (Ему приходилось слышать о камнях в почках как о смертельной, неизлечимой болезни.) Студенты не выдерживают и разражаются аплодисментами и криками ура, профессора приходят поздравить Васко.
Вслед за спасением человека от тюрьмы и спасением жизни губернатора Васко переносится в другую область: инженер Васко Москозо де Араган, прошедший практику в Германии, сумел прорезать железнодорожными путями суровый сертан и принес прогресс всему краю. Он идет по дикой каатинге во главе отряда рабочих, обливаясь потом, под палящими лучами солнца. Он преодолевает все препятствия, борется с унынием и усталостью. Но он озабочен. И вот неожиданно на фоне тоскливого равнинного пейзажа вырастает огромная гора. Она мешает проложить рельсы, преграждая путь цивилизации. Туннель, один из самых крупных в мире, бессмертное творение Васко, о котором пишут в учебниках географии. Открытие туннеля…
