Ежи Косински - Ступени
На следующее утро он заехал за мной очень рано и повез учиться вождению грузовика. Это оказалась чудовищная махина, трехосный тягач, который волочил за собой трейлер с еще четырьмя колесными парами. Когда я пытался повернуть, трейлер оказывал сопротивление. Он продолжал двигаться по прямой, словно окоченевшее туловище огромного удава. На обучение у нас ушел весь уикенд.
В понедельник я вышел на работу. Гараж был на самой окраине города. Он был густо населен все время меняющейся популяцией водителей, механиков, грузчиков и диспетчеров. Я нашел свой грузовик, проверил шины и тормоза, прогрел двигатель, посмотрел путевой лист и выехал на улицы города.
Моя работа состояла в доставке готовых шляп с фабрики в магазины. Все приводило меня в ужас — не только размеры моего транспортного средства, но и авеню, которые внезапно оказывались закрытыми для грузовых перевозок, улицы, вдруг ставшие слишком узкими или слишком переполненными, временно перекрытые для проезда площади, стройплощадки, дети, короче говоря — буквально всё.
Каждый раз, когда я останавливался, чтобы свериться с картой или спросить дорогу у прохожих, все уличное движение за моей спиной тоже останавливалось. Любая попытка сдать назад приводила к тому, что возникали многокилометровые пробки и приезжала дорожная полиция.
Я вел грузовик по оживленным улицам, все время переключая внимание то на ситуацию впереди меня, то на зеркало заднего вида. Приходилось постоянно вычислять в уме расстояние, необходимое для поворота всей сцепки, и полагаться при этом только на самого себя. Верить нельзя было никому: ни зеркалам заднего вида, которые многое скрывали, а остальное искажали, ни прохожим, то и дело норовившим прыгнуть под колеса моего тягача.
Мы с грузовиком слились воедино — у нас просто не было другого выбора. Я начал чувствовать телом расстояние между задней осью и кромкой тротуара, дистанцию между бортом прицепа и беззаботно брошенными на проезжей части велосипедами. Я знал, под каким колесом расплющится валяющаяся на асфальте пустая пивная банка, и мог остановиться так, чтобы между передним бампером и мундиром регулировщика уличного движения оставался ровно дюйм. Вскоре я понял, что между вождением грузовика и катанием на горных лыжах есть очень много общего. Я должен представлять, куда приведет мое тело движение, которое еще не началось, но было уже неизбежным и необратимым.
Как-то раз утром, проезжая через деловую часть города, я заметил у себя на хвосте легковую машину. Я испугался, подумав, что это может быть полиция или представители профсоюза. Когда я притормозил, машина обогнала меня. За рулем был негр, который помигал мне, чтобы я остановился. Я так и сделал. Негр подошел и сказал, что на него произвел большое впечатление мой стиль вождения. Если я соглашусь работать его личным водителем, сказал он, я буду получать ровно в два раза больше, чем мне платит сейчас мой друг-барабанщик. Я внимательно посмотрел на простодушное лицо чернокожего и на роскошную отделку его автомобиля.
Все, что от меня нужно, повторил негр, это водить автомобиль с той же ловкостью и скоростью, с какой я водил свою сцепку. Но это не единственная причина, почему ему хотелось бы взять на работу именно меня. Дело не в том, что он — черный, а я — белый, объяснил негр. Дело в том, что он часто проводит важные встречи в автомобиле. Во время этих встреч машина должна постоянно находиться в движении, чтобы его конкуренты, которых он обозначил термином "другие парни", не смогли ничего подслушать. Он объяснил также: природа его бизнеса такова, что посторонним туда лезть нечего. Поэтому во время этих встреч я не просто должен вести машину с максимальной скоростью, но и держаться как можно ближе к другим машинам, создавая у партнеров по переговорам впечатление, будто столкновение неизбежно. Возможно, что от испуга они будут не так внимательно вслушиваться в его слова, как обычно. Он уверен, что гордость не позволит им показать свой страх в присутствии белого человека.
Я принял предложение. Машина великолепно слушалась руля, и я очень быстро привык к мощному двигателю и комфортабельному салону. Когда я возил по городу моего нового работодателя, он постоянно просил меня ехать как можно быстрее и на минимальном расстоянии от других автомобилей.
После долгих часов тренировок я добился того, что стал водить машину в полном соответствии с требованиями моего хозяина. Несколько раз даже он сам не выдерживал и закрывался руками от неминуемого столкновения. Он не мог поверить своим глазам, когда машина выходила из переделки без единой царапинки.
Как-то раз утром в машину сели деловые партнеры хозяина. Едва они уселись на заднем сиденье, босс дал мне знак трогаться.
Я помчался на предельной скорости. Пассажиры вцепились руками в спинки передних сидений и с ужасом смотрели в окно. Мой хозяин спокойно сидел рядом со мной, небрежно облокотившись на переднюю панель и вполоборота обернувшись к партнерам. Он начал обсуждать с ними дела. Судя по длинным и внезапным паузам между фразами, партнеры были слишком взволнованы, чтобы толком сосредоточиться на деле. Я ожидал, что рано или поздно последует просьба вести помедленней или поосторожнее, но, глядя в зеркало, видел на лицах у себя за спиной исключительно выражение деланного спокойствия.
Когда переговоры закончились, хозяин велел мне остановиться. Я вышел и открыл заднюю дверцу. Наши пассажиры вышли, все трясущиеся и в поту, отводя глаза в сторону.
***Он сказал, что уверен в моей победе, после чего принялся объяснять суть соревнования под названием "сбей книги". Она была проста: водители договаривались о месте. Обычно выбирали улицу с односторонним движением, чтобы по одной или по обеим сторонам было запарковано побольше машин. Судьи приклеивали скотчем к бортам стоящих там машин на высоте бампера книги весом потяжелее и толщиной в три-четыре дюйма. Водителям не сообщали, к каким именно машинам приклеены книги. Затем водители, ожидавшие со своими машинами в паре кварталов от этого места, стартовали один за другим по команде судьи. Они должны были проехать через зону соревнований со скоростью не менее пятидесяти миль в час, стараясь сбить бампером своей машины как можно больше книг.
Помощник судьи засекал секундомером время, а сам судья подсчитывал сбитые книги. Победителем объявлялся водитель с лучшими показателями.
Владельцы соревнующихся машин вносили ставки наличными в призовой фонд. Туда же добавлялись ставки от тотализатора. В конце соревнований приз делился между водителем и владельцем победившей машины.
Мой хозяин сказал, что доверяет мне и выставит меня на гонки, предоставив свою самую новую и дорогую машину. Он был уверен, что против такой машины ставки будут делаться азартнее обычного, поскольку все посчитают, что шофер будет вести ее осторожно из страха повредить дорогую вещь. Хозяин пообещал мне треть выигрыша, но предупредил, что если я проиграю больше чем три раза подряд, то все убытки лягут на меня.
Соревнования эти были противозаконными из-за скорости, с которой двигались машины, и из-за большой опасности столкновений. Поэтому проводили их тайком, по ночам, на тускло освещенных улицах, куда редко заглядывал полицейский патруль.
Когда мы с хозяином прибыли к месту первого для меня соревнования, улица была заполнена зрителями. Судья и его помощники уже прикрепили книги к запаркованным вдоль улицы стык в стык машинам.
Собравшиеся водители пожимали руки друг другу и судьям. Зрители осматривали участвующие в гонке машины и делали ставки. Судья бросил монету, чтобы решить, кто из водителей поедет по какой стороне улицы. Мне выпало ехать по правой, неудобной стороне, поскольку правая сторона находится на большем расстоянии от глаз водителя.
Стартовал первый участник. Я слышал, как свистели покрышки и с глухим стуком падали на землю книги. Судья пересчитал сбитые книги, а его помощники снова прикрепили их к машинам. Подошла моя очередь.
Огни фар отражались в никелированных бамперах стоявших автомобилей. С водительского места я не мог видеть книг, но я знал, что они ждут где-то там, в темноте, когда их собьют, словно блюдечки, по которым стреляют стрелки, висят, стиснув покоробившиеся страницы кожаными переплетами со следами позолоты. Я вышел на финальный отрезок, взяв круто направо, пристально глядя туда, куда светила правая фара, в надежде не столько заметить, сколько угадать, где расположены мои мишени. Я вслушивался, надеясь услышать глухой стук падения и страшась различить скрежет металла по металлу. Я доверился не столько глазам, сколько инстинкту. Завершив гонки, я поспешил к судье, чтобы узнать свой результат. Я прошел трассу с такой же скоростью, что и остальные, но сбил в два раза больше книг. Подбежал мой хозяин и кинулся меня обнимать. Мы получили призовые деньги; он сразу же отдал мне мою долю.
