Ник Хорнби - Смешная девчонка

– Пусть так, но мне писать об этом не в дугу. А тебе?

– Мне тоже. Итак, всему виной он.

– Естественно, он. Стандартно.

– По какому стандартному пути мы пойдем? Их как минимум два.

– Ну… Да. Легче, когда вообще ничего не происходит.

– Что значит «легче»?

– Легче получить «добро» у Тома Слоуна. Я уверен: второй путь ему не понравится. Немного сомнительный.

– Ладно. У них ничего не происходит. Хорошо. А почему?

– Ему страшно.

– Пожалуй. И главное – это вполне оправдывает скобки.

– Бедняга Клайв, – сказал Тони.

А сам подумал: бедняга Тони.

Тони любил свою жену, но после двух неудач боялся ложиться с ней в постель. Он высиживал перед телевизором вплоть до государственного гимна и надеялся, что Джун заснет над очередным сценарием или над стопкой поступивших самотеком рассказов; это давало ему возможность тихонько скользнуть под одеяло, не потревожив ее сон. Они пришли к негласной договоренности, что ложиться спать в одно и то же время не обязательно, а тему разговора можно менять сколь угодно резко. Джун решила, что сумела вникнуть в проблемы мужа, и намекнула о своей готовности к ним приспособиться. Ее изумлению не было бы границ, узнай она, что дело совсем запущено: Тони сам не мог разобраться в природе своей сексуальности. Его, несомненно, тянуло к Джун, причем и в том плане тоже. Но что с этим делать, он не представлял.

Почему-то у него пропало желание говорить о работе. Работа вдруг подступила слишком близко к дому.

– Но процесс идет? – спросила Джун.

Сидя перед телевизором, они ужинали бутербродами с сыром.

– Как-то так, да.

– Дашь почитать, когда у вас появится законченный отрывок?

Джун была его первой и лучшей читательницей. Все тексты Тони и Билла только выигрывали от ее внимания: она не терпела халтуры, понимала логику слов и поступков персонажей, видела нестыковки. Было бы чистейшим безумием не показать ей текст, от которого сейчас зависела вся его карьера.

– Стоит ли тебе всякий раз тратить время на наши опусы? У тебя горы сценариев.

– Я люблю ваши с Биллом опусы. К тому же ты – мой муж. А это первый эпизод вашего первого сериала. Расскажи, о чем там.

– Идея бредовая.

– Ладно, тогда не рассказывай.

– Даже так?

– Ты, наверное, хочешь сказать, что идея на первый взгляд кажется бредовой, но после прочтения мне откроется ее гениальность?

– Нет.

– Тогда остановимся на «даже так». Бредовые идеи крайне редко… В общем, из бредовых идей крайне редко вырастает что-нибудь путное. У кого возникла эта бредовая идея – у Билла?

– Да.

– Тогда пообещай завтра же сказать ему, что он – болван.

– Это вряд ли.

– Почему?

Тони вздохнул:

– Потому что идея – классная.

Опустив тарелку на журнальный столик, Джун встала и выключила телевизор.

– Я тебя не понимаю.

– Естественно, – сказал Тони. – Ничего удивительного.

– Может, прояснишь?

Он еще раз вздохнул.

– Все вертится вокруг секса.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Вокруг их интимной жизни?

– Да.

– Тогда это блестящая идея, – сказала Джун.

– Блестящая, – подтвердил он.

– Если получится умно и забавно – в чем нет сомнения, – зрительский успех будет обеспечен. А сериал прославится как молодежный и современный.

– Прославится.

– У тебя нет желания работать над этой темой?

– Желание у меня есть.

– Тогда в чем же дело?

– Брачный союз Барбары и Джима не может считаться полноценным, так как у Джима возникают трудности.

– Ох.

– Это идея Билла.

– Кто бы сомневался…

– Здесь нет намека на нас с тобой, – выдавил он. – Просто у него мысль сама заработала в этом направлении, а я почувствовал, что своими протестами рискую открыть больше, чем нужно.

– Но в финале все недоразумения разрешатся?

– Да.

– В таком случае с удовольствием посмотрю ваш сериал, – сказала Джун.

Она встала, чмокнула Тони в макушку и включила ему телевизор.

В качестве режиссера-постановщика Деннису навязали Берта. Эта кандидатура не обсуждалась, и выбора, естественно, не было. Сейчас Берт появился у него в кабинете, размахивая копией приказа.

– Я знаю, ты невысокого мнения о моей работе в «Доме комедии», – начал он.

Деннис надеялся услышать «но», показывающее, что Берт готов учиться, прислушиваться, расти, однако продолжения не последовало. Очевидно, Берт рассчитывал, что его начнут разубеждать и подбадривать, но Деннис не видел в этом смысла. Его убило неприкрытое намерение режиссера поставить «Барбару (и Джима)» как заурядный ситком, какие годами сходили с конвейера Би‑би‑си. Деннис понимал, что возможности студийной съемки ограничены, но Берт усугублял положение своим занудством, неприятием импровизации, аллергией на любое сотрудничество.

– Ситком «Барбара (и Джим)» должен выделяться из общего ряда, – сказал Деннис. – От него должно веять молодостью и свежестью.

Берт засопел.

– Тебе прислали не того человека, – заявил он. – Посмотри на меня.

Деннис посмотрел – и увидел пожилого брюзгу.

– К субботнему вечеру с подготовкой надо закруглиться, – сказал Берт. – Остальное меня не интересует.

– А сама постановка? – спросил Деннис. – Она вас интересует?

– К субботнему вечеру надо закруглиться.

– Следовательно, ответ «да». Раз вам надо закруглиться с подготовкой не позднее чем к субботнему вечеру, значит и воскресная съемка должна интересовать.

Берт медленно заморгал и стал похож на рептилию.

– Я тут размышлял над заставкой и основной музыкальной темой, – сказал Деннис. – Мне хочется чего-то нового.

– Господи, – пробормотал Берт. – Начинается.

– Вы не хотите в это вникать?

– Нет, уволь.

– Значит, как я сделаю, так и будет хорошо?

– Нет. Конечно нет. В титрах ведь будет мое имя.

– Верно, – согласился Деннис. – Тогда как мы поступим?

– Ты организуешь заставку, музыкальную тему – и принесешь мне, – объяснил Берт. – А я отклоню.

Деннис хотел, чтобы музыка отражала различия в характерах персонажей, а потому заказал ее Рону Грейнеру, проверенному на «Мегрэ» и «Стептоу».

– Своя рука владыка, – сказал Грейнер, когда Деннис изложил ему свои пожелания. – Тебе же хуже будет.

– Почему? Я думаю, получится неплохо.

– Получится какофония.

Через неделю он прокрутил Деннису запись – получилась какофония. Тридцать секунд попсового припева, тридцать секунд современного джаза, тридцать секунд попсового припева и так далее. Ни дать ни взять драка двух кошек на ударной установке.

– Не уверен, что это была хорошая идея – так все перемешать, – сказал Грейнер.

Он не ругался, за что Деннис был ему благодарен. А если Грейнер ставил под сомнение его музыкальную компетенцию, это можно было понять.

– Какие будут предложения? – спросил Деннис.

– Могу найти поп-группу, которая исполнит джазовую композицию, могу найти джазового саксофониста, который сыграет песню «Битлз» или что-нибудь в этом духе.

Через пару дней Деннис получил главную тему. Рон Грейнер связался со студией «Декка» и попросил режиссера звукозаписи Шела Талми порекомендовать сессионного гитариста; Талми сказал, что у него на примете есть один паренек, зовут Джимми Пейдж.{29} Под руководством Грейнера Пейдж в приблюзованной манере записал «Ну и что» Майлза Дэвиса; по мнению Денниса, получилось бесподобно.

– Ах, чтоб тебя, – огорчился Билл, прослушав запись.

– Что не так?

– У нас текст совсем другой, – сказал Тони.

– А какой у вас текст? – не понял Деннис.

– Музыка душевная, стильная, – объяснил Билл. – А у нас не душевно и не стильно. Пусть уж лучше будет «Халявщик Фредди».

– Это кто такой?

– Это следующая вещь на диске.{30}

– Можешь напеть?

– Тааа, та… Тааа, та… Тааа, та… Тааа, та… Та‑та, та‑та, та‑та.

Деннис задумчиво покивал в такт. Он проникся мыслью Билла.

– Не смешно, – сказал Билл, – но тоже красиво.

На следующий день Деннис уговорил Джимми Пейджа сыграть «Халявщика Фредди». Из отпущенных на постановку средств он успел просадить пятьдесят восемь фунтов, хотя с самого начала ограничил музыкальный бюджет сороковником. Раньше он намеревался пригласить светского фотохудожника – Дэвида Бейли или Льюиса Морли{31}, – чтобы сделать портрет Софи, а также подрядить соседа-фотографа, подрабатывающего на свадьбах, снять Клайва, но перерасход нарушил его планы. Он убил целый день, собирая всякие детали быта – губную помаду, курительные трубки, книжные суперобложки, мини-юбки, – характеризующие супругов, и призвал штатного оформителя, чтобы тот пару раз щелкнул этот хлам на листе белого картона. Получилось лучше, чем можно было надеяться. В очередной раз прослушивая музыкальную тему, Деннис разглядывал эти снимки – и внезапно уловил искру надежды.