Павел Лаптев - Сказки уличного фонаря
Мужчина вскочил, закричал от боли и голый выбежал из комнаты.
Оля бросилась за ним, размахивая сумочкой — вокруг стола со стеклянным шаром, в прихожую, в спальню, снова вокруг стола. Досталось олиной сумочкой и гадалке, которая тоже включилась в этот бег. Оля бросила в них стеклянный шар. Шар попал в голову мужчине. Он упал и замер. Оля сгребла со стола скатерть, кинула в Настасию, швырнула в неё висящую перламутровую лампу, что та перестала мигать, вспыхнула ярко и погасла совсем. Девушка набросилась на гадалку, повалила её рядом с лежащим Сергеем и начала душить. Гадалка вырывалась и кашляла.
— Это не он! Не он! — хрипела она, но всё тише и вот — затихла.
Оля посидела немного на ней, повернула лежащего мужчину, пытаясь разглядеть его поближе.
— И вроде такая же татуировка, и вроде там же, — сказала девушка, — гад такой! — и со всей силы ударила рукой по лицу. Мужчина вздрогнул и застонал.
Оля встала, нащупала на столике свои пятьсот рублей, бросила их в сумочку, подумала и бросила туда и фигурку фавна. Вышла в прихожую, прислушалась: в комнате послышался кашель. Оля вышла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Спустилась по порогам, подумала, достала из сумочки фигурку фавна и бросила его в дверь гадалкиной квартиры. Фавновый фаллос отвалился и с грохотом полетел куда-то вниз лестничной темноты, унося с собой последнюю веру девушки в трансцедентное.
ДИДЖИТАЛ
Чуть слышно, мягко и неглубоко, в тёмно-желтое чрево пруда отец погрузил весла и надавил на них. И они, словно деревянные ладони погладили толщу воды и нежно толкнули лодку.
Сделав несколько махов веслами, отец остановился.
— Давайте сфотографируемся ещё! — предложил он. — Сонь, — протянул пятилетней дочери серебристую камеру, лежащую рядом на лавке. — На, сними меня с вёслами.
Дочь встала и потянулась к отцу.
— Осторожно! — мама, сидящая рядом с ней поддержала её, покачнувшуюся, чуть не нырнувшую.
Соня взяла мыльницу, своими маленькими пальчиками покрутила и села на своё место.
— Чего там? — не понял её озабоченность отец, — всё настроено. Смотри, как видишь, так и будет. — и хитро улыбнувшись добавил, — Обрежешь и обрежется…
Мама тоже усмехнулась, красиво прищурясь на солнце.
— Ты, как в писании, пап… — сказала ему. — Обрежешь и обрежется… дополнишь и дополнится.
— А что не так? — спросил отец.
Мама пожала плечами в розовом купальнике, вдаль посмотрела на зелёную шапку соснового бора.
— Хорошо-то как!.. Отпуск и…
— У кого отпуск… — отец перебил её.
— Ой, ладно, ты по сменам работаешь по двенадцать часов, больше дома бываешь, уж тебе ли ныть. — справедливо поспорила она.
Но отец не ответил ей, нахмурился только и обратился к дочери по поводу фото:
— Ну, чего? Я гребу, а ты меня в полете щёлкни.
Соня подняла камеру, посмотрела в глазок, прищурилась и нажала на спуск — щ-щик!
Но быстро и неуклюже опуская руки выронила её.
— Ай-й! — все хором крикнули вслед за камерой, которая красиво сверкнув серебром описала дугу и плюхнулась в воду…
Некоторое время все молчали, будучи в некотором оцепенении, как на фотографии, даже, показалось вода, и та остановила движение свое вслед за веслами и отец не выдержал первый:
— Всё, капец — руками по коленкам хлопнул, — Ай, да Соня! Купи, папа, ещё…
Соня отвернулась, за борт на круги на воде взгляд устремила, на место падения камеры, как будто ожидая её чудесное выныривание. И снова все притихли.
Но вот мама теперь нарушила тишину:
— Ладно, всё, что ни делается — все к лучшему, — начала успокаивать. — Чего там — один мегапиксель — игрушка. Давно просилась нормальная камера.
— Какая?! — Соня обрадовалась затее, повернулась, сразу став не виновником, а героем.
— Ну, не знаю… какие есть, пап? — мама обратилась к отцу.
Отец похмурился и погреб не спеша, проговорив:
— Всякие-разные есть… Сони, Самсунги… Какие ещё… Олимпусы, Коники, Касии… Полно всяких с разной оптикой… — вздохнул тяжело. — Жалко только, что снимки потеряли.
— Да, ладно, чего там с такой матрицей можно разглядеть? — мама махнула рукой, всё успокивая, — желтая сборка, Азия…
— Ага, а ты думаешь все остальное не Азия? — заспорил отец.
— Да теперь всё, наверно — Азия… — замяла начавшийся спор мудрая женщина.
Недалеко от них проплыла лодка с парой в купальниках — парнем и девушкой, ещё дальше — ещё лодка, набитая под завязку весёлыми людьми, а совсем вдали ещё одна выезжала с лодочной станции.
Отец, взглянув на близкую лодку, сказал:
— Семьдесят рублей в час… Дорого, а люди берут лодки.
— А что делать? Инфляция инфляцией, а жизнь-то одна, — мама тоже посмотрела на молодых людей.
— Одна, а…
— Папа! — Соня перебила отца. — Гарри Поттер тоже семьдесят рублей за билет. Пойдем на Гарри Поттера в кино?
Отец нахмурил брови и грозно сказал:
— Во-первых, сколько тебе раз говорить, чтобы старших не перебивала, а во-вторых — отстань! Мы смотрели уже твоего поттера…
— Ну, пап, мы смотрели первый и второй и третий, а это — четвёртый, Кубок огня-я — протянула дочь.
Отец вздохнул громко и глубоко, отрезал:
— Посмотрим…
— Не посмотрим, а по-смо-трим, — девочка перегнулась через бордюр лодки и погрузила руку в воду.
— Сейчас тебя какая-нибудь Несси схватит, — мама, шутя пугала.
Дочь вытащила руку из воды, выпрямилась.
— Не-а… — помотала головой.
— А, кстати, ты не знаешь, почему этот Гарри Поттер такой популярный? — мама обратилась к отцу.
Отец отложил весла, посмотрел вверх, на небо, где только что солнце зашло за тучу и почему-то о другом спросил дочь:
— Сонь, скажи вот — солнце крутится вокруг Земли или Земля вокруг солнца?
Соня не задумываясь выдала:
— Земля…
— Чего Земля?
— Ну, это… вокруг солнца, — вроде угадала.
— А как же солнце по небу едет? — отец хитро улыбался. — А?..
Соня ничего не ответила, посмотрев вверх на солнце, которое вышло из-за туч. А мама опять повторила вопрос:
— А? Не знаешь про этого Гарри Поттера?
— Чего? — отец как первый раз услышал, вновь налёг на весла. — Я думаю, потому что он самодостаточен. Ему не нужен Бог или святой или колдун какой, чтобы творить чудеса.
— Он сам, как бог. — Дочь выдала умную мысль.
— Во-во… — согласился отец. — Люди в основной массе своей простые, не обладающие никакими способностями влиять на свою судьбу и видят в нем чаяния свои как-бы… Учителя от иррационального учат, что человек может стать богом.
— Царствие божье внутри вас есть? — вспомнила истину мама.
Вдруг недалеко от лодки плеснулась рыба. Она, на мгновение показала спину, разрезала плавником воду и скрылась.
— Вау! — Соня крикнула радостно.
— Ага, — обрадовался и отец и погреб быстрее, будто пытаясь догнать эту рыбу. — Или та же природа Будды с нирваной, или… — продолжил тему.
Вдруг мама закашляла, нагнулась как от боли.
— Что с тобой? — заботливо спросил отец и остановился.
— Гх! — быстро дышала мама, — Ничего! Наверно, мороженое слишком холодное было. Гх! Гых! — отвернулась, нагнулась к воде. — Гх! — повернулась, вздохнула сильно, — поперхнулась… бывает. — и почему-то улыбнулась.
Отец пожал плечами и погреб дальше.
— Всё, что ни делается — все к лучшему, — тут Соня успокоила маму.
Внезапно рядом, даже чуть задев порывом воздушным голову отца пролетела большая птица.
— Эх! — отец на мгновение нагнулся, — Что-то фауна разбушевалась?
Птица крикнула и, уменьшаясь в размерах своих, скрылась за прибрежными соснами.
— Это, наверно, ястреб? — предположила мама, наблюдая за ней.
И отец смотрел вдаль, на берег и сказал загадочно:
— Не спроста это…
— Ты о чём? — мама все разглядывала величественную шапку сосен.
— Мир так устроен, что случайностей в нём не бывает, — ответил отец.
— Ты полагаешь, что в нём только причинно-следственные связи? — спросила мама.
— Ну, да. Есть законы… как, например, всемирного тяготения или сохранения энергии. Есть законы человеческой жизни. Но здесь, дорогая, уже духовные сферы не поддающиеся математическому описанию …
— Почему же? — легонько спорила мама. — Можно предположить, что когда-нибудь поддадутся.
— Ну, тогда люди станут богами. — согласился отец, — Ведь в человеке есть дремлющая природа… которая у нашего Гарри Поттера проснулась с рождения. Про эту природу написано во всех священных книгах… Природа Будды стремится к нирване, природа Христа стремиться к царству небесному, природа…
Соня широко раскрыв глаза удивленно разглядывала то одного, то другого родителя с их заумным диалогом и, устав слушать непонятное прервала отца:
