Наталья Солнцева - Копи царицы Савской
Нельзя было выразиться точнее. Агафон, исходя из его физических данных, вряд ли имел богатый любовный и сексуальный опыт. Откуда у него эта мудрость?
– Я слишком любопытна! Я утолила жажду... а он...
– Жажду страсти?
Глория пожала плечами. Сейчас то состояние не казалось ей столь однозначным. Жажда страсти... жажда познания собственной чувственности...
– Мне хотелось стать женщиной. Павел был красив, молод, горяч... он боготворил меня... Что еще нужно девушке?
– А потом тебе захотелось большего?
– Да. Я из тех, кому всегда всего мало.
– В тебе есть глубина, куда ты предпочитаешь не заглядывать, – медленно вымолвил карлик. – У меня жуткая внешность, а у тебя – темнота внутри. Черная дыра, где исчезают космические корабли...
Он засмеялся, перевел все в шутку. Только Глории было не до смеха. Про «черную дыру» он правильно сказал.
– Идем, я покажу тебе кое-что, – предложил карлик.
Он повернул ключ в замке, и дверь ее клетки распахнулась... Затаив дыхание, Глория вышла вслед за хозяином дома в сумрачный коридор. Что она ожидала увидеть за пределами отведенной ей комнаты? Фантастические покои чудаковатого принца? Современную комфортабельную тюрьму, где содержат «живой товар» до того, как переправить за море?
Карлик шагал впереди молча, не оглядываясь, словно не опасался никаких сюрпризов с ее стороны. Да и что она могла сделать? Ударить его по голове? Во-первых, чем? А во-вторых, у нее не было достаточно силы для этого.
Она искала глазами двери, куда можно было бы незаметно юркнуть. Если бы еще знать, куда они ведут! Агафон не стал бы рисковать, не будучи уверенным в том, что она никуда не денется.
Коридор повернул направо и закончился полукруглой аркой и ведущими вниз ступеньками. «Опять подвал?» – похолодела Глория.
– Цокольный этаж, – отозвался хозяин, словно читая ее мысли. – Спускайся осторожно, лестница крутая.
Глава 12
Лавров раз за разом прокручивал новостной ролик в Интернете. Прошитый пулями внедорожник, два трупа. Почему-то у него не возникло сомнений, что один из убитых – водитель – тот самый Игореха, который приторговывал «травкой». Хотя... и бывший клерк, и осведомитель могли ошибиться. Мертвое лицо узнать труднее, чем живое.
Начальник охраны позвонил ребятам из ДПС насчет «Паджеро». Машина полгода числилась в угоне, номера липовые. Личность погибших устанавливают. Тела увезли.
Наскоро перекусив в ближайшем кафе, Лавров отправился в морг. Патологоанатом еще не принимался за дело. Он взял деньги и кашлянул, закрывая рот шарфом. Хрипло спросил:
– Тебя чьи зубы интересуют? Толстого или нормального? Трупы-то по комплекции разные!
– Нормального.
От эксперта пахло спиртом.
– Как весна, так у меня трахеит обостряется! – пожаловался он, наклоняясь над телом. – Иди сюда! Вот... у этого справа двух зубов недостает.
Лавров, стараясь не дышать, убедился, что ошибки быть не может. Перед ним – Игореха. Недалеко убежал! Даже из города выехать не успел...
– Ты его знаешь, что ли? – прохрипел эксперт.
– Нет. Так, хотел догадку проверить.
– Подтвердилась?
– Увы! Зря время потерял.
Откровенничать с экспертом было бы верхом неосмотрительности. Впрочем, тот и не настаивал. Убийство этих двоих, похоже, криминальные разборки – обычная рутина. Никто усердствовать не будет.
– У второго тоже зубы смотреть?
– Не надо.
Начальник охраны с облегчением вышел на свежий воздух. На улице галдели воробьи, бродячие собаки грелись на солнышке. Весна...
Лавров зевнул, плюнул с досады и поехал в офис. Там царила суматоха. Колбин с утра завелся. Ворчал, чертыхался.
– Это не вы его «засветили»? – пристал он к начальнику охраны. – Оборвали ниточку! Растяпы!
– Вроде действовали аккуратно...
– Знаю я вашу аккуратность! Ты можешь поручиться за своих людей?
– Я ни за кого не могу поручиться, – глядя ему в глаза, твердо заявил Роман.
Колбин бушевал, распекал всех, кто попадался под руку.
– Что мне прикажешь докладывать шефу?
– Наши методы исчерпаны... Пора идти в милицию.
– Ты думаешь, еще есть шанс?
– Шансов нет ни у нас, ни у них. Я поехал спать... – устало сказал Лавров. – Валите все на меня, Петр Ильич! Мол, не справился, не учел, не предусмотрел. Дал в штангу! Готов уволиться...
Ему и правда было все равно, что скажет Зебрович... он вымотался и хотел только добраться до подушки и лечь.
В квартире пахло пылью и сбежавшим позавчера кофе. Лавров подумал, что мало чем отличается от бродячего пса. Потому и семью никак не заведет. Какая женщина станет терпеть постоянные отлучки? Работа в частной фирме оказалась немногим лучше государственной службы. Но здесь хоть платят достойно.
Лавров ворочался, вздыхал и гнал от себя мысли о Глории. Он не возлагал особых надежд на ночное мероприятие, но гибель Игорехи – потенциального источника информации – разозлила его. Как ни крути, а знали о нем всего трое: он сам, Колбин и Зебрович...
* * *– Ну вот... ты попала в святая святых моей «пещеры», – усмехнулся Агафон, пропуская Глорию вперед, в просторное помещение с низким потолком. – Здесь я провожу дни, а зачастую и ночи.
– Это твой кабинет?
– Моя мастерская! – поправил ее карлик.
Глория ощутила холодок под ложечкой, дурноту. Мастерская! Уж не собирается ли он...
– Ты приготовляешь здесь духи из человеческих тел? Как «парфюмер»?
Она говорила с ним, заглушая словами свой ужас.
– «Парфюмер» – дилетант в сравнении со мной! – не растерялся карлик. – Проходи, не бойся. Я не причиню тебе вреда...
У Глории ноги подкашивались от страха, но она шагнула вперед и окинула взглядом большую комнату, уставленную диковинными предметами. Здесь горели висячие лампы, освещая столы, шкафы, стеллажи и этажерки. На столах громоздились глиняные горшки, стопки растрепанных книг... мраморные бюсты, два микроскопа, груды камней...
– Ты... ученый?
– В некотором роде...
Ее взгляд остановился на картине в бронзовой раме. Бородатый мужчина и склонившаяся перед ним женщина, оба в средневековых одеждах.
– Опять они? Соломон и царица Савская?
– Библейские смыслы бесчисленны... – кивнул Агафон. – Их можно постигать один за другим... и все равно не исчерпаешь.
– Царица Савская приехала к Соломону за мудростью?– Так говорят легенды. Взгляни сюда: по-моему, художник изобразил двух любящих... Где-то я прочитал, что «почитать мудрость – значит почитать мудреца, а любить мудрость – значит любить мудреца». Это очень по-женски!
Глория молчала, пытаясь усмирить страх. Из-за внутренней паники слова карлика плохо доходили до нее. Она угадывала в его речи туманные намеки... которые пугали ее. Не хватало, чтобы урод предложил ей руку и сердце. С него станется!
– Женщины не умеют просто любить, – добавил он. – Им непременно нужно облечь любовь в некий образ. Соломон был красивым мужчиной...
Он ждал от нее подтверждения, но она продолжала молчать, сжав губы.
– А я непривлекателен...
Глория отвела глаза от картины и потупилась. Пол мастерской был покрыт плиткой с восточным узором. Глядя на прихотливые завитки, она подумала, что разговор принимает опасный оборот. Как же ей избежать щекотливых объяснений?
– Что ты держишь в этих сосудах? – брякнула она, показывая на пузатые медные кувшины с эмалевыми вставками. – Живую и мертвую воду?
Каждый кувшин располагался на отдельном постаменте в виде колонны. Вероятно, сосуды были антикварными и стоили уйму денег.
Карлик усмехнулся. Его лицо составляло разительный контраст с безобразным телосложением. Кем он мог быть? Главарем подпольной бандитской шайки? Сыном олигарха, которого безутешный папаша снабжает деньгами и прячет от людских глаз?
– В сосудах живут джинны, – доверительно сообщил он. – Иногда они исполняют мои желания.
– Джинны?
– А что тебя удивляет? Ангелы созданы из света, люди – из глины, а джинны – из чистого огня. Говорят, они помогали Соломону возводить Иерусалимский храм.
– Санта – один из них? Он водит твою машину, готовит тебе еду... убирает в доме тоже он... Санта и садовник, и прачка, и сторож, и... В общем, добрый джинн!
– Ты угадала, – без тени обиды согласился Агафон. – Когда-то я оказал ему неоценимую услугу... и теперь он отрабатывает долг. Он сам так решил. Нужно уважать чужую волю.
– Думаешь, я тебе поверю?
Карлик пожал чрезмерно развитыми плечами, всем своим видом выказывая безразличие.
– Джинн – означает гений: злой или добрый. Существо, умеющее делать то, чего не умеют другие. Только и всего. Ты прячешь своих джиннов, а я поселил их в эти чудесные медные кувшины. Так всем спокойнее – и мне, и им.
«Он шизофреник, – поняла Глория. – Псих, у которого раздвоение сознания!»
– Я прячу? – машинально пробормотала она.
– А разве нет? Разве время от времени они не вырываются наружу... и не проносятся, подобно смерчу, по твоей жизни? Не куролесят? Не разрушают то, что ты кропотливо создавала?
