Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2
Спал на собрании не я один. Рядышком со мной посапывал председатель профкома, за спиной добирал председатель ДОСААФ, через два человека справа портила атмосферу кадричка (заведующая отделом кадров). Но в отличие от прочих членов и кандидатов партии, я иногда вздрагивал во сне, так что сотрясался весь ряд (у нас стулья сколочены намертво), вскрикивал во сне и выражался неприличными словами. Это вызывало беззлобные шуточки левого крыла собрания, где обычно сидела передовая молодежь, и недоуменные взгляды сидевших в президиуме активистов, которым спать хотелось не меньше моего, но делать это они не могли, поскольку сидели на возвышении и лицом к залу. Хотя я лично этого понять не могу. Если бы меня выбрали хоть раз в президиум, я бы сразу доказал, что не спать в президиуме — ложный предрассудок. Интересно, какой сон мне приснился бы сидючи там? Я бы очень хотел увидеть сон о счастливой юности, которой у меня не было. О первой любви, которой у меня не было. О верной дружбе, которой у меня не было. О счастливой семье, которой у меня тоже не было. И снов на эти темы я до того времени не видел ни разу. Старики (как прогрессивные, так и реакционные) на меня не обращают внимания: они меня понимают.
Рассаживание людей в зале собрания — тема для особого социологического исследования. Как бы ни был устроен зал, какую бы публику ни загнали в него, какая бы ни была тема собрания, имеется устойчивая и строго объективная тенденция рассаживания. И если эта группа людей в этом зале собирается регулярно, распределение людей по местам становится все более определенным и устойчивым. Причем доминирующая роль при этом принадлежит факторам сугубо социальным, а не каким-то иным. Возьмите одно такое собрание, опишите точно, кто и где сидит, и вы получите общую характеристику нашего общества в самых его главных чертах. Я не могу понять, почему наши социологи Упускают такую прекрасную возможность.
И вот в тот самый момент, когда я издал один из своих знаменитых вскриков (я как раз был близок к цели), когда захихикало левое прогрессивное крыло и зашипело правое реакционное, когда председатель нажал кнопку звонка и призвал к порядку, в моем сонном мозгу как ослепительная молния в черном небе мелькнула мысль: какой колоссальный прогресс во всем произошел, а спим мы до сих пор так же, как спали наши пещерные предки. Спим, и все тут. Спим как само собой спится. Даже не спим, а дрыхнем, кемарим, добираем. Мысль эта меня настолько поразила, что я не утерпел и поделился ею с соседом. Тот вытаращил на меня глаза и сказал, что я — дремучий лапоть. В марксистской философии проблема сна давно решена. В нашей советской науке академик Павлов и его ученики подвели под марксистскую сонологию естественнонаучную базу, досконально исследовав человеческие сны на собаках. И между нами говоря, Фрейд тоже кое-что сделал. Он, конечно, не совсем того, пойми меня правильно. А местами он совсем не того, но в общем и вообще... Не дождавшись окончания мысли соседа, я снова погрузился в сон, причем в тот же самый, как я и хотел, и в то же самое место его, на котором остановился!! На сей раз я решил довести свое намерение до логического конца. Но... опять это нелепое «но»! В это самое время начали обсуждать формулировку приветственного послания Генсеку по поводу присуждения ему Ленинской премии по литературе за воспоминания о своей руководящей роли во всей прошлой и будущей истории. Возникла острая дискуссия в связи с формой обращения к Генсеку. Правое крыло настаивало на обращении «родной Вы наш», а левое — на «дорогой ты наш». Очнувшись ото сна, я предложил примирительный вариант — «любезный». Но меня истолковали превратно и поставили на вид, правда на сей раз без занесения в учетную карточку. После собрания представители левого крыла жали мне руку за проявленное мужество и делали намеки на то, чтобы я возглавил.
По дороге домой я понял с полной ясностью первую истину своей будущей сонологии: сны можно вызывать по своему желанию, можно их повторять и продолжать. А раз это возможно, то почему бы не научиться в таких снах добиваться желаемого?! Добравшись до кровати, я сразу же завалился спать, вызвал опять сон с аппетитной сотрудницей из реферативного отдела и добился желаемого. Закрепив свой первый успех, я тут же решил взяться за задачку потруднее: вызвать Венеру Милосскую и соблазнить ее. И тут же убедился, что для решения проблемы такого масштаба нужна солидная теоретическая и практическая подготовка. Но это уже дело наживное. Главное же принципиальное открытие сделано: возможен сон по желанию, причем активный.
Бывает и так
Хотя за день мы вымотались основательно, нам почему-то не спится. Дон и МНС ведут дискуссию на тему о сущности человека. Мы суть ничтожные червяки, утверждает Дон, а воображаем себя венцом творения. И выпендриваемся всячески. И огонь в груди ощущаем. Отсюда и происходят все неприятности. Мы так сложились исторически, утверждает МНС, что не можем не выпендриваться. Мы и есть венец творения, но нас вынуждают быть ничтожными червяками. И огонь в груди у нас не случайность и не выдумка гнилых интеллигентов.
Ночью глухою
И суетным днем,
Бывает, горю я
Незримым огнем.
Бывает, признается Дон. Я это в себе тоже замечал. Идешь иной раз по улице. И вдруг в душе некое кипение начинается. Эх, думаешь, сейчас в морду кому-нибудь врезать бы или стекло вышибить бы! Ты это имеешь в виду? Примерно это, говорит МНС. А ты, оказывается, стишками балуешься, говорит Дон. Это не я, говорит МНС, а мой друг, Поэт.
Бывает, и яПоднимаюсь с коленей.Отважных из прошлыхЗову поколений.
Это ни к чему, говорит Дон. Нам от своих современников спасения нет. Это и есть обращение к современникам, говорит МНС, только в поэтической форме.
Я им говорю:
Успокоились рано!
Заполнила землю
Орда басурманов.
Это для меня слишком заумно, говорит Дон. Давай что-нибудь попроще.
Потеряна честь.
И поругана вера.
И много для юных
Дурного примера.
Чего-чего, а этого хватает, соглашается Дон. Еще несколько лет, и мы обставим Запад по всем формам разврата. И для чего же твой друг будит рыцарей прошлого?
Доспехи наденьте!
Мечи наточите!
За веру и правду
Сражаться скачите!
Хотел бы я посмотреть, как этот твой Поэт скачет за правду сражаться, говорит Дон. Он что, диссидент?
Наполните землю
Благими делами!
Пусть в душах воскреснет
Незримое пламя!
И этот зовет, чтобы из искры возгорелось пламя, ворчит Дон. Ему новой революции захотелось? А это еще что за чучело?! Это он, сказал МНС.
Мы все взглянули в открытые ворота сарая и увидели в них фантастическое существо. Лицо у него расплылось в улыбке от уха до уха. Глаза сверкали ярче, чем огоньки сигарет в темноте сарая. Из карманов его пальто торчали горлышки бутылок. Под мышкой он держал пару московских батонов белого хлеба. Подъем! — весело заорало существо. Есть выпивон и закусон! И свежие анекдоты! Мы немедленно вняли зову посланца Небес. Зажгли свечку. И в сарае наступило божественное благолепие. Посланец Бога сыпал анекдотами, каламбурами, сплетнями о высших лицах, былями о диссидентах. Мы просидели до самого рассвета, ощутив на миг сладостное братство близких существ. Казалось, будто мы — одинокие странники космоса, и наши жизненные линии пересеклись на это короткое время и вот сейчас разойдутся навеки. От этого ощущения было очень тоскливо. Странно, подумал я, мы живем все и всегда вместе, но гак редко встречаемся друг с другом на уровне наших душ.
Зову, хотя знаю —
Призывы напрасны.
Из прошлого тени
Глухи и безгласны.
Огонь тот потухнет,
И будет все то же.
И буду я снова
Один и ничтожен.
Тоже критик режима
Каких только критиков нашего строя теперь не встретишь! Здесь я познакомился с одним таким любопытным экземпляром. Он здесь бухгалтер. Немногим старше меня, хотя выглядит дряхлым стариком. Имеет приличный дом и крепкое хозяйство. Дети пристроены без особых перспектив, но тоже сытно и спокойно. В молодости подавал надежды и преуспевал, но пал жертвой сталинизма. Причем жертвой в высшей степени несправедливой. Еще в школе стал осведомителем, в институте помог разоблачить целую группу врагов народа, блестяще сыграв роль провокатора (говорил он об этом в других выражениях, но было понятно, что к чему). Но чуточку переиграл, и его заподозрили в сочувствии этим врагам. И конечно, посадили на десять лет. В лагере «честно исполнял свой долг». После освобождения поселился здесь (в Москве и крупных городах было запрещено жить), оброс семьей и хозяйством, привык. Решил почему-то, будто я диссидент, и при всякой возможности заводит со мной разговорчики «по душам». Местную жизнь знает как свои пять пальцев. Рассказывает такие вещи, что, если бы я сам на многое такое не насмотрелся, ни за что не поверил бы. По его словам, все общество здесь есть банда преступников, мафия. И никакой советской власти тут якобы не существует. Вернее, существует лишь по видимости. Я совершил непростительную глупость, сказав ему на это, что мафия и есть нормальная форма существования советской системы. После этого он как клещ впился в меня, навязывая «Разоблачительные материальчики, подкрепленные поденными документиками». Кто он, этот человек? Все еще «исполняет свой долг»? Вряд ли, теперь такие ни к чему. Добровольно помогает «товарищам Оттуда»? Возможно. Или на самом деле хочет «подложить Им (кому это — «Им»?) крупную свинью»? Тоже возможно. И возможно что он — все понемножку: и осведомитель, и провокатор, и по поручению, и по просьбе, и разоблачитель, и защитник. Короче говоря, наш русский человек. Между прочим он предупредил меня, чтобы я был осторожен с Матренадурой: она якобы стучит на всех и может «продать за головку лука».
