Ричард Йейтс - Плач юных сердец
И Майкл вдруг испугался, что слово «очаровательная» может показаться излишне покровительственным.
— Ну, ясное дело, не все сразу, — сказал Гарольд. — Я тогда взялся ходить в отдел кадров по три-четыре раза на дню — по делу и без дела: иногда просто приносил им пригоршню скрепок, но заговорить с ней я решился только недели через три.
— Скорее уж через шесть, — сказала Нэнси Смит, и Дэвенпорты снова рассмеялись. — И все это время я недоумевала: чего ради этот милый мальчик сюда ходит и почему он никогда ничего мне не скажет?
— Так, погоди, хитрая морда, — приказал Гарольд, строго пригрозив ей пальцем. — Кто рассказывает эту чудную историю — ты или я? — И, убедившись, что ему снова предоставили слово, он вернулся к собственной версии событий. — Ну так вот, в те времена на обед отводилось всего полчаса: надо было выбежать на угол в автомат, скормить этому автомату свои медяки, съесть по-быстрому сэндвич и какой-нибудь мерзкий пирожок — и бегом обратно. То есть было сразу понятно, что без толку приглашать ее обедать, — ясно, да? Поэтому я придумал такую вещь. Я сказал: «Смотри, какая погода. Может, пойдем прогуляемся?» И мы прогулялись: прошли не торопясь по Парк-авеню от Сорок шестой до Пятьдесят девятой улицы и все разговаривали. Пару раз она, правда, сказала: «Гарольд, нас же уволят!» — но я ей отвечал: «На что спорим?» — и ей оставалось только смеяться. Ну, потому что при наших тогдашних смехотворных должностях мы оба понимали, что компании будет дороже нас уволить, чем держать дальше, — а кроме того, что мы, собственно, сделали? Всего-то полдня прогуляли, — может, никто даже и не заметил. В общем, в конце концов мы в тот день пообедали, часа в четыре, в столовой в Центральном парке — в той, которая рядом с зоопарком: хотя вряд ли мы тогда много съели — больше держались за руки, лизались и говорили всякие глупости; что видели в кино, то, наверное, и говорили.
— Мне кажется, это так прекрасно! — сказала Люси.
— Оно, конечно, прекрасно, но потом нам пришлось еще помучиться, — сказал Гарольд. — Потому что у меня семья католическая, а у Люси все лютеране, и это совсем не сочетается. И к тому же ее родители считали, что ей нужен жених посолидней, — это все тоже пришлось разгребать. Больше года ушло на то, чтобы всех уговорить, но в итоге они согласились.
В какой-то момент Майкл испугался, что теперь Смиты захотят услышать историю любви Дэвенпортов и придется неуклюже избегать таких слов, как «колледж» — не говоря уже о «Гарварде» и «Рэдклифе», — но Гарольд, похоже, считал, что такого рода расспросы могут и подождать. Он допивал второй бокал и уже свыкся с тем, что владеет разговором; теперь он вернулся к тому, что, очевидно, и хотел рассказать с самого начала, — к собственным амбициям.
«Нью-Йорк сентрал» — компания, конечно, старая и вообще не бог весть что, говорил он, но и ей нужно отдать должное. Взять хотя бы бесплатный проезд; чем не образец просвещенного менеджмента[38] в действии? Как иначе они с Нэнси смогли бы растить детей в таком месте, пока они еще маленькие и им все это действительно нужно? Да и вообще, черт возьми, он должен признать, что ему нравятся люди, с которыми он работает в отделе обработки данных. Коллектив давно сложился, все друг друга понимают. И потом, у них есть еще гандбольная команда, играют по вечерам каждую пятницу; он это дело полюбил. К тому же помогает поддерживать форму.
Но что самое главное, говорил он, откинувшись на спинку кресла уже с новым стаканом в руках, самое многообещающее, так это то, что «Нью-Йорк сентрал» теперь предлагает руководству отдела обработки информации бесплатную образовательную программу по менеджменту. Он-то сам еще года два не сможет в ней участвовать, но хоть есть к чему стремиться. Часть обучения проходит «на базе компании», объяснял он, но основной курс ведут профессора менеджмента из ведущих столичных университетов…
Все трое, только что с блеском и живостью в глазах слушавшие, как Гарольд приглашал Нэнси на прогулку, теперь пережидали его речь со стоическим терпением. Нэнси сделала вид, что не слушает, потому что уже и так не раз все это слышала; Люси при каждой паузе умудрялась награждать оратора беззвучным кивком, чтобы показать, что она следит за ходом его рассказа; Майкл сидел, уставившись в стакан, будто надеясь, что алкоголь в разумных количествах может стать профилактической мерой против смерти от скуки.
Наконец Гарольд сел прямо, из чего можно было заключить, что речь его почти окончена.
— Понимаете, — сказал он, — в будущем для транспортной отрасли не будет иметь значения, на чем человек прибыл — на поезде или на самолете. Пассажир станет частью надежного процесса управления — процесса принятия решений в самой транспортной отрасли.
— Что ж, это, конечно же, очень… интересно, — сказала Люси.
— Совершенно верно, — ответил он. — Это интересно. Но твое дело, Майк, меня тоже очень интересует.
— Мое дело?
— «Мир торговых сетей». Потому что, черт побери, мы все твердим о переменах. Но каких-нибудь пару лет назад каждый ходил в бакалейную лавочку или аптеку по соседству, а рыбу покупал у паренька на углу. А теперь что мы видим? Революционные изменения затронули само понятие розничной торговли, так ведь? Взять хотя бы твой журнал — он в эпицентре этих событий; мне кажется, что каждый раз, когда ты заходишь к себе в офис, ты попадаешь в мир новых возможностей.
— Ну уж нет, Гарольд, — сказал Майкл. — Иначе как на способ заработать я на это не смотрю. Я работаю, чтобы иметь возможность заниматься своим делом.
— Конечно, это мне понятно, но ты же все равно работаешь для этого журнала, верно? Что ты для них пишешь? О чем была твоя последняя статья? Мне действительно очень интересно.
Майкл стиснул зубы до боли. Скоро все это закончится.
— Дай подумать, — сказал он. — Я написал серию статей про какого-то архитектора из Делавэра по фамилии Клапп. Он построил что-то типа супермаркета в каком-то местном городке, здание, по его мнению, дико крутое, и ему хочется строить похожие вещи в других городах, но он говорит, что осуществлению его планов все время мешает политика.
— Ты с ним встречался?
— Говорил пару раз по телефону. Мудак какой-то. Собственно, редактор заказал мне эти статьи только потому, что планируется специальный выпуск по городской модернизации. Или что-то в этом роде. Чушь собачья.
— Ну хорошо, — сказал Гарольд Смит. — Смотри. Допустим, твои статьи реально продвинули этого мужика. А теперь представь, что о нем узнаёт журнал «Лайф» и они решают посвятить ему целый разворот с фотографиями; этот чувак богатеет, потому что будет строить эти свои здания в куче других городов. И допустим, он так тебе благодарен, что говорит: «Майк, хочу взять тебя личным пиарщиком». Понятно, что как он был мудак, так и остался, с этим я не спорю. Но слушай… — тут Гарольд подмигнул, и лицо его перекосилось так же, как когда он в первый раз заговорил с Нэнси в отделе кадров, — ведь писать стихи и пьесы на пятьдесят тысяч в год, наверное, немножко приятнее?
Когда Смиты ушли наконец домой вслед за лучом своего яркого фонаря, Люси сказала:
— Ну вот, теперь все формальности соблюдены. Надеюсь, нам не придется к этому возвращаться хотя бы какое-то время. — Потом она добавила: — Забавно, правда? Было видно, что он действительно мог бы стать отличным комиком: он умеет смешить. Но бог мой, когда ему не хочется смешить, он кого хочешь усыпит.
— Ну, когда вкалываешь год за годом в офисе, другого ждать не приходится. Пока человек не уверовал в Менеджмент, его еще можно спасти. Потом уже ничего не сделать. В журнале тоже куча таких людей. Иногда даже страшно становится.
Она собрала пустые стаканы и теперь несла их на кухню.
— Почему страшно? — спросила она.
А он, слегка усталый и немного пьяный, был как раз в том состоянии, когда хочется поговорить о своих страхах и даже немного их преувеличить.
— Ну потому что хрен знает, а вдруг эта пьеса никакого такого успеха не принесет? И следующая тоже?
Она стояла у раковины и мыла бокалы и тарелку из-под крекеров с сыром.
— Во-первых, — сказала она, — сам знаешь, что это маловероятно. А во-вторых, у тебя скоро будет два, если не три отличных поэтических сборника, и любой университет примет их автора с распростертыми объятиями.
— Ну да, круто. Только знаешь что? Отделения английской филологии по всей Америке забиты до отказа точно такими же Гарольдами Смитами. Может, в Менеджмент они и не верят, но от того, во что они верят, у меня глаза превращаются в сухие сморщенные сливы. Могу гарантировать, что, если я когда-нибудь стану университетским преподавателем, двух лет не пройдет, как ты сдохнешь со мной от скуки.
На это она ничего не ответила, и он был близок к тому, чтобы почувствовать стыд за воцарившееся в кухне молчание. Он знал, о чем она промолчала; и потом, ее деньги никуда не делись. И теперь он был в ужасе, что досадные последствия этого безрадостного вечера едва не довели его до того, чтобы вынудить ее снова произнести эти слова.
