Ольга Погодина-Кузьмина - Адамово яблоко (журнальный вариант)
— А мы раздеваться, — позвал Игоря Георгий, и они прошли в глубину помещения, мимо выложенного черным кафелем бассейна, мимо парилки, откуда пахнуло нагретым деревом. — Тут должны быть халаты с тапочками. И сразу держи подарок. Купишь что-нибудь на свой вкус.
Он вынул из внутреннего кармана конверт. Поняв, что там деньги, Игорь даже не стал заглядывать внутрь, только пробормотал «спасибо».
— Ты красивый сегодня, — пристально глядя на него, заметил Георгий. — Бутон мой распустившийся. Так бы взял и съел.
«Мне здесь не нравится, — хотел сказать Игорь. — Давай уедем, просто побудем вдвоем». Но в эту минуту в дверь постучали, и вошел Эрнест, повернул защелку на дверной ручке.
— Подарок для именинника.
Двумя пальцами он вынул из внутреннего кармана пакетик с белым порошком.
— Хороший? — принимая пакетик, поинтересовался Георгий Максимович.
— Обижаешь. Чист, как гимназистка.
Георгий лизнул с мизинца порошок.
— Пробовал кокаин, заяц?
— Да, — соврал зачем-то Игорь.
— Ну, отложим удовольствие на черный день, — он спрятал пакетик в карман. — Так заказали, о чем шла речь?
— Будет к шашлыкам, — ответил Эрнест, весело глянув в сторону Игоря. — Я их видел в главном корпусе. Смешные. Почти как эта Лера. Даже не представить, как она секретаршей работала, такая роскошь.
Игорь вспомнил, что уже слышал про бывшую секретаршу Казимира Петровича, которая недавно родила ему ребенка. Тот не разводился с первой женой и жил на две семьи — девчонки в агентстве иногда обсуждали эту тему.
— Ну, значит, посмеемся. Ты раздеваться собираешься? — рассеянно спросил Георгий Игоря, и взял из шкафчика банный халат.
В главном зале громко звучала музыка, «Владимирский централ». У накрытого стола Казимир неуклюже танцевал с полногрудой девушкой.
Георгий поморщился.
— Опять эта вульгарщина, Александр Николаевич?
Марков фыркнул.
— Ну вот нет, Вивальди будем слушать! Опус три тысячи сорок восьмой!
— Мы будем слушать нормальную, спокойную европейскую попсу, — проговорил Георгий, выключая шансон. — Но сначала выпьем.
Он открыл запотевшую бутылку французского шампанского и разлил. Казимир и девушка подошли к столу, Марков тоже взял бокал.
— Ну что, за именинника? — предложил Казимир. — Он нам, кстати, принес удачу со своим единорогом. Тьфу-тьфу, движение пошло.
— А я не знаю про единорога. Расскажете? — полюбопытствовал Эрнест.
— Давай, заяц, — кивнул Георгий. — За тебя. Расти, цвети… на радость всем. Единорог, Эрик, это как апсайд по итогам года — дарит счастье и процветание.
«Я не хочу на радость всем», — мысленно возразил Игорь, но снова не решился ничего сказать.
— А сколько ему исполнилось? — спросила любовница Казимира, глядя на Игоря с превосходством зрелой женщины, хотя самой было не больше двадцати трех лет.
— Восемнадцать, самый сок, — нагло глянув на Георгия, ответил Марков. — Теперь можно по-взрослому, пися в писю. Ну, я переоденусь, и в парилку, не знаю, как вы.
— Мы первые, — заявил Эрнест. Но Марков и тут нашелся:
— Первые — горелые, под тряпкой половой, вторые — золотые, под ленинской звездой!
В парилке Георгий Максимович растянулся на верхней полке, Игорь сел внизу. Оглядывая обшитые новенькой светлой вагонкой стены, широкие полки, круглые камни в жаровне, он чувствовал себя немного странно — искусственное нервное веселье, вызванное шампанским, никак не согласовалось с тревогой, растущей в душе.
— Что это сегодня с Сашей? — спросил Эрнест, чье лицо без очков сделалось словно босым. — Какая муха укусила?
— Понятия не имею, — заявил Георгий очень спокойно, и тот сразу сменил тему.
— А место приятное. Дизайнеры поработали.
— Недавно открылись.
— Ну и видно — всё пока свежее, и вроде содержат в чистоте.
В раздевалке Игорь не стал снимать плавки, Георгий тоже остался в коротких боксерах, а Эрнест в белых трусах. Но Марков вошел голый, бросил простыню на полку и сел. Перед тем, как отвести взгляд, Игорь успел заметить, что на груди, на руках и в паху волосы у него были такие же жесткие, буро-седые, как усы.
— Ну, как тут? Хорош парок?
— А что это ты вывалил свое хозяйство? Для кого? — спросил Георгий, подняв бровь.
Тот ухмыльнулся.
— А может, для тебя? Или именинник пускай любуется. Мне не жалко.
Игорь невольно покосился на его лиловый бугристый член, который лежал на волосатой ляжке и вяло шевелился, как сытая пиявка.
Георгий выдернул из-под Маркова кусок простыни и набросил ему на бедра.
— А мне жалко. Испортишь мне мальчишку.
— Кашу маслом не испортишь. Ты кстати как, новорожденный, девочками совсем не интересуешься?
— Смотря какими, — ответил Игорь.
— А какими тебе надо? Старше мамы и с усами?
— Без усов, — ответил Игорь, поднимаясь, чтобы выйти из парной.
— А по мне так лучше с усами, чем с рогами, — пробормотал вслед ему Марков так, чтобы все могли слышать.
Расстроенный, Игорь не стал ждать, как ответит на это Георгий; он почему-то всё сильнее чувствовал обиду. Он знал, что Денис и Катя будут любопытствовать, что подарил ему Измайлов, и ему придется сказать. Просто деньги — так, будто это совсем не имело значения. Здесь, среди компаньонов Георгия, Игорь чувствовал, что и сам он не имеет значения; что его никто не принимает всерьез.
Нырнув в бассейн, он несколько раз проплыл туда и обратно в освежающе прохладной воде, вышел, налил себе полную рюмку водки и выпил один, отчего-то вспомнив, как в первый раз попробовал водку два года назад, на свое шестнадцатилетие. Дядя Витя сам настоял на том, чтобы он «пил дома, а не на улице с кем попало».
Марков первый выскочил из парной, с воплем прыгнул в бассейн. За ним вышли Эрнест и Георгий.
Девушка Казимира появилась из раздевалки в красном купальнике, в туфлях на каблуках. Попросила Игоря:
— Открой вино, а то у меня ногти. Ты не обращай внимания, Марков всегда такой. Просто не надо реагировать.
Словно расслышав, Марков направился к ним, сделал вид, что хочет ущипнуть её за попу.
— Эх, повезло тебе, Казька! Полный центнер красоты, и всё твоё.
— Есть слабость, — благодушно согласился Казимир. — Люблю мясо с жирком.
— Да я тоже не понимаю, когда баба похожа на гвоздь, — заявил Марков, усаживаясь за стол и накладывая на тарелку закуски. — Модельки эти наши. Водки не пьют, только нюхают что попало. Василий их научил — молчи, за умную сойдешь. Они и молчат как рыбы об лёд. Даже в койке.
— У вас очень красивые девочки. И мальчики, — блеснул очками Эрнест.
— Так пользуйся, кто не дает!
Тот покачал головой.
— Не-ет, я по части «посмотреть». Мне моя жена нравится.
Остальные тоже расселись за столом, Георгий передал Игорю тарелку.
— Вот! — поднял вверх палец Александр Николаевич. — Слышу речь не мальчика, но мужа. Когда у человека нормальная жена, чего ещё искать?
— Ну, я не согласен, — пожевал губами Казимир. — То одно, это другое.
Марков разлил водку и предложил:
— А давай поспорим! Вот для чего нужна любовница? Чтоб к ней поехать после работы, потешить беса, рассказать о делах-делишках. Чтоб она послушала, сочувствие какое-то изобразила.
— Почему это изобразила? — вмешалась Лера. — Что вы имеете в виду?
— Да потому что ей до твоих делишек — как до прошлогодних снегов, — игнорируя её реплику, обращаясь одному к Казимиру, пояснил Марков. — Она глазками моргает, чтобы не зевать, а сама высчитывает, сколько ты ей оставишь и что бы ещё выпросить в подарок.
— Ну, не правда — снова попыталась возразить Лера, но Марков снова не слышал её.
— Так зачем я буду с чужой бабой откровенничать, когда у меня своя жена есть? Которая про все мои делишки в курсе, и десять лет трусы мои стирает, и знает, что я ем на завтрак, а что на ужин, когда у меня понос, а когда запор? Я лучше ей подарок привезу, в семью.
— А беса потешить, как ты выражаешься? — хмыкнул Эрнест.
— Эрик, ну уж этого добра сейчас по цене морковки за кило живого веса! Чего к одной-то прилипать? Ну, или к одному.
— Между прочим, ещё есть любовь, — заметила Лера, взглянув на Казимира.
— Ха-ха-ха, — бодро отозвался Марков.
Георгий Максимович, молчавший всё это время, поднял рюмку.
— Давайте-ка выпьем за любовь. Она, безусловно, есть.
— Любовь как религия, — заметил Эрнест, лукаво улыбаясь. — Каждому воздается по вере его.
— Ещё заметь, самурай с гейшей про делишки не базарит никогда, — добавил запоздало Казимир. — А вот эта сёмга что-то внушает подозрения.
— Икру попробуй, вполне себе, — посоветовал Георгий. — К слову, если жизнь сравнить с обедом, то в молодости любовь принимаешь как аперитив. А потом уже вроде десерта. Можно себе позволить, но лучше обойтись.
