Идеальная ложь - Спейн Джо
Вдруг нам в дверь постучался полицейский. Ну надо же какая неожиданность.
Полицейские стучат по-особенному — не ошибешься.
Я принимаюсь изрыгать ругательства себе под нос. Да, сегодня вторник, рабочий день, но часы показывают только четверть восьмого утра, а Дэнни уже, видите ли, понадобился на работе. Бах! Это лопнула мечта полакомиться на завтрак блинчиками в закусочной.
Снова стук, раздавшийся через несколько секунд после первого.
Да хватит уже барабанить в дверь, вашу мать, иду я уже, иду.
«Ничего, не психуй, — твержу я себе. — Всего-то потерпеть до конца недели, а там милый муж-полицейский окажется в твоем безраздельном распоряжении на целых семьдесят два часа».
Я велю умолкнуть внутреннему голосу, напоминающему, как сильно мне приходилось в прошлом сожалеть, что я, позабыв, кем работает мой муж, строила планы на наше совместное времяпровождение.
Открываю дверь и вижу на пороге напарника Дэнни — Бена Митчелла.
Дэнни рассказывал, что, когда их впервые поставили в пару — еще в убойном отделе на Манхэттене, ребята в полиции называли их «монохромными». «Вон, монохромные пришли», — усмехались следователи и патрульные, когда Дэнни с Беном заходили в участок. Бен — блондин, а кожа у него белая-белая, словно снег. Дэнни — черный как вакса. Шутка напрашивалась сама собой.
Дэнни с Беном сработались неплохо, а вот я от напарника мужа была не в восторге. Я достаточно рано почувствовала, что он меня не жалует. Может, дело в том, что раньше Дэнни ходил за Беном как привязанный. По большому счету Дэнни живет и работает в округе Суффолк из-за Бена. И было у них все прекрасно, пока не приехала я и не разрушила идиллию.
В прихожей кроме Бена переминаются с ноги на ногу двое полицейских в форме. Я вижу выражение лица Митчелла и понимаю: стряслось что-то серьезное и о планах на предстоящие выходные можно смело забыть.
И когда я начну учиться на собственном опыте?
Похоже, никогда.
Я слышу за спиной шаги Дэнни, который входит в гостиную, и, не оборачиваясь, понимаю, что он тоже увидел лицо Бена. По всей вероятности, он сейчас соображает, как половчее разрешить назревающий семейный скандал.
— Эрин, — произносит Бен скорбно-мрачным тоном, — боюсь, у меня плохие новости.
День, когда меняется вся твоя жизнь, может начаться самым обычным образом. Такое уже со мной случалось. И все началось совсем как сейчас — со стука в дверь.
Я жду, чувствуя, как внутри все сжалось. Ощущаю себя уставшим от войны солдатом.
Кто-то погиб? Кого-то убили?
Выражение лица Бена меняется, но смотрит он не на меня, а за мое плечо — на Дэнни.
Я поворачиваюсь, полагая, что Дэнни, услышав и распознав тон Бена, собирается меня подбодрить и утешить. Я понимаю, до моей семьи далеко, но если с ней случилась беда, муж тут же доставит меня к ней. Он обо всем позаботится.
Оказывается, Дэнни смотрит не на меня.
Он уставился на Бена. Муж выглядит так, словно случилось что-то ужасное, будто он полностью раздавлен, уничтожен.
Дэнни направляется к французским окнам, выходящим на маленький балкончик.
Я в смятении непонимающе гляжу на него.
Он оборачивается, и я перехватываю его взгляд.
Дэнни не похож на себя.
Выражение его лица не передать словами.
Оно вроде и виноватое, и вместе с тем искажено от боли. Дэнни открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но вместо этого просто сглатывает. Он отводит взгляд, будто один лишь мой вид причиняет ему муку.
Он перекидывает одну ногу через ограду.
«Что ты, блядь, творишь?» — хочется крикнуть мне, но я так растеряна, что язык отказывается слушаться.
Он перекидывает вторую ногу и теперь сидит на кованой ограде.
Отталкивается от нее руками.
Исчезает из виду.
Позади меня движение — Бен с полицейскими врываются в гостиную.
Меня будто парализовало.
С улицы доносится звук глухого удара. Мы живем на пятом этаже.
Это тело моего мужа.
Какие-то несколько секунд — и его не стало.
Эрин
Наши дни
Декабрь 2020
Ума не приложу, кому пришла в голову вдея украсить здание суда округа Суффолк к Рождеству. Маленькая елочка в дешевой мишуре, стоящая в караульной, источает приятный аромат, а по радио звучит веселая музыка.
С Рождеством и с Новым годом…
Вся эта праздничная атмосфера кажется дикой. Нелепой.
Мне на ум приходят воспоминания о том, как мы три года назад праздновали Рождество, — в нашей тогда еще новой квартире. Всего за несколько недель до этого мы с Дэнни поженились.
Я для проформы купила в магазинчике на распродаже дешевую искусственную белую елочку.
Я Рождество особо не жалую. Я разлюбила его еще в Ирландии, примерно в то самое время, когда мир мне напомнил, что нет ни Санта-Клауса, ни волшебства, ни чудес.
Дэнни при всем при этом казался живым воплощением духа Рождества. Этого сурового здоровяка ростом под метр восемьдесят хлебом не корми, дай только посмотреть в сотый раз «Один дома» и погрызть красно-белые леденцы в форме посохов.
Первым делом я слышу Дэнни и уж потом вижу его самого. Дело обстоит так. Муж пытается попасть ключом в замочную скважину, ругаясь под нос, потом, дергая им в замке, пытается вспомнить, куда этот ключ надо поворачивать. Дэнни любит повторять, что наружная дверь нашей квартиры попала к нам из пещеры, в которой Али-Баба нашел сокровища сорока разбойников: пока не произнесешь волшебные слова, она не откроется.
Он затаскивает в квартиру здоровенную, высотой с него самого пушистую ель и громко хохочет при виде растерянности и ужаса на моем лице.
— У нас украшений не хватит, — говорю я. — И как ты ее вообще запихнул в лифт?
— Да я ее по лестнице затащил, — отвечает он.
А потом заключает меня в объятия.
— Я хочу, чтобы ты запомнила наше первое Рождество, — шепчет он мне на ухо.
В то Рождество Дэнни напомнил мне, как глупо испытывать чувство вины за то, что я продолжаю жить.
Он приготовил мне свое коронное блюдо — омлет и тост с корицей, а потом вручил подарок, завернутый в упаковку изумительной красоты. Выясняется, что он купил дорогущий кашемировый шарф зеленого цвета, идеально подходящий к моим изумрудным глазам и черным волосам. К одиннадцати часам мы успеваем выпить бутылку шампанского. Потом отправляемся ужинать в закусочную «У Макналли» в обществе ее владельца и нашего друга Бада — еда вполне пристойная, а может, нам просто так кажется, потому что мы пьяны. Потом возвращаемся домой, догоняемся парой коктейлей, а затем Дэнни заваливает меня прямо на полу под елкой. Так мы выясняем, что имеют в виду те, кто уверяет, что еловые иголки могут забиться куда угодно.
Воспоминания. Счастливые воспоминания.
От них я дергаюсь, как от удара током.
Приезжает Карла. Она садится рядом со мной — копна блестящих темных волос и очень недешёвый костюм, который она бы в других обстоятельствах не надела. От нее веет холодом с улицы и ароматом яблок.
— Блузка отлично на тебе сидит, — говорит Карла, застегивая на мне пуговицу и заводя локон волос за ухо. Она хочет создать образ приличной девушки. Специально ко мне заехала вчера, чтобы завезти одежду. Велела взять себя в руки, чтобы я не выглядела так, словно мне надоело жить. А еще сунула в ладошку медальон с изображением Девы Марии, но я отказалась его взять. Если верит в Бога, пусть сама ему и молится. А я верю в правосудие. Даже не знаю, кто из нас двоих в данном случае заблуждается больше.
Когда я впервые оказалась в кабинете Карлы Дельгадо, приехав в Патчог, я не знала, чем закончится наш разговор. Через час беседы я убедилась — в том случае, если меня когда-нибудь загонят в угол, я хочу, чтобы рядом со мной была именно она. Ей тридцать пять, она всего на три года старше меня, но сейчас все складывается так, что очень многое в моей судьбе зависит от нее.
Я не могу положиться на свою семью.
