Полеты во сне и наяву - Мережко Виктор Иванович
Опять косынка. Нет, не показалось. Так и есть, Наташа… Интересно, что она здесь делает? И потом — заметила или нет? Похоже, что пока не заметила.
— Беру! Держи, друг, рубль, и до следующих встреч.
— Ты что, друг, обнаглел, что ли?.. А ну, положь на место!
Сергей наклонился к нему, доверительно сказал:
— Ты, когда выйдешь с базара направо, обрати внимание — там прогуливается совесть, имя которой — милиция.
Часы — большие, угловые, с замысловатыми стрелками и цифрами, самые известные в городе, — показывали уже почти два, а Алисы все еще не было. Сергей из машины не выходил, посматривал на свою «сейку», сверялся с теми, что над самой головой, и постепенно начинал терять терпение.
И вдруг он снова увидел Наташу. Она шла по той же стороне улицы, где стояли и его «Жигули», шла медленно, как-то расслабленно, в руках тащила две тяжелые, наполненные сумки. Что-либо предпринимать — ну, например, убегать или пригибаться — было абсолютно бессмыссленно, и оставалось только сидеть тихо и неподвижно и уповать на случай или судьбу.
Наташа двигалась прямо на автомобиль. Сомнений, что она его не заметила, практически уже не оставалось. Сергеи скорее чувствовал, чем видел, как она подошла к «Жигулям», нажала кнопку дверцы и со вздохом облегчения рухнула на заднее сиденье:
— Привет…
Сергей смотрел на нее в зеркальце заднего вида.
— Привет.
— Я шла и знала, что увижу тебя здесь.
— У тебя всегда была хорошая интуиция.
Наташа засмеялась.
— Есть такой грех. Но вот что у тебя появились личные «Жигули», даже я предположить не могла.
Сергей тоже засмеялся.
— Считай, что приятный сюрприз.
— Так и буду считать.
— А ты почему не на работе?
— А ты?
— У меня дела.
— У меня тоже… — кивнула Наташа на свои сумки. — Готовлюсь к твоему сорокалетию.
— В рабочее время?
— В обеденный перерыв… — И тут она заметила рядом с собой цветы. — О. это для меня?
— Угадай… — Сергей не выпускал ее из зеркальца.
— Думаю, для меня.
— Конечно… Для кого же еще? — Он перегнулся через сиденье, поцеловал ее в висок. — Довольна?
— Спасибо, милый…
— Пожалуйста… — Сергей завел машину, мельком окинул близлежащее пространство. — Стало быть, на работу? Или сначала домой?
— Еще не решила… — Наташа видела его лицо в том же зеркальце, улыбалась. — А давай постоим еще немного, повспоминаем. Ведь это было наше любимое место. А?..
Он пожал плечами, заглушил двигатель.
— Давай повспоминаем… — И не без иронии предложил: — Вспоминай!
Она повертела цветы в руках, сказала:
— Ты всегда назначал свиданье именно здесь. Под часами… И я каждый раз опаздывала. Я опаздывала, а ты каждый раз готовил мне сюрприз. Один раз, помню, ты вместо себя привязал к столбу бродячего пса, а сам спрятался. Помнишь?
— Помню! Я все помню… — Сергей начал терять терпение, снова завел двигатель. — Закончились воспоминания? Можно ехать?
— Ты спешишь?
— Как ни странно! Но в отличие от тебя у меня повышенное чувство гражданской ответственности, и оставшуюся половину рабочего дня я все же намерен честно отсидеть на своем рабочем месте… — Он воткнул передачу и готов был уже тронуться с места, как вдруг увидел, что из-за угла выскочила легкая и стремительная Алиса, заметила машину, махнула над головой сумочкой и бегом понеслась к ним.
Сергей круто и резко вывернул руль.
— Так домой или па службу?
— Сейчас решим, — остановила его Наташа. — Давай сначала прихватим эту попутчицу и тогда все решим.
Он оглянулся, внимательно посмотрел на нее.
— Тебе так хочется?
— Очень.
— Ну что ж, хочется да еще очень — давай… — Сергей крутнул ключ зажигания, откинулся на спинку сиденья и стал ждать.
Алиса подбежала к «Жигулям», открыла переднюю дверцу и с ходу упала рядом с Сергеем.
— Ой, прости, пожалуйста… Еле вырвалась. Врала не знаю как, а они никак не верили. — Она была завидно молода, красива, благоухающа, шумна. — Под конец пришлось согласиться в следующую субботу отработать на овощной базе, и только тогда отпустили… — И со смехом уточнила: — К подруге в ЗАГС отпустили!
— Вот теперь можно ехать, — ровным голосом сказала Наташа.
— Здрасьте, — повернулась к ней попутчица. — Я болтаю, а вы, наверно, торопитесь?
— Я — нет. Он торопится. У него повышенное чувство гражданской ответственности.
Алиса прыснула.
— Ой, вы его не знаете. Никуда он не торопится и ничего у него не повышенное! Мы нормально едем на пленэр.
— На пленэр? — переспросила Наташа.
— Ну да! На природу, то есть. У него через три дня сорокалетие, а мы решили начать уже сегодня. Поехали с нами?
— Хорошая девочка. Умненькая… — похвалил Сергей и погладил ее по голове.
Алиса не поняла, смотрела то на него, то на незнакомую женщину сзади.
— А что? Я что-нибудь не так?
— Все правильно, — сказала Наташа и протянула ей цветы: — Это, наверно, вам.
— Какая прелесть! — Она уткнулась в букет, прикрыла от удовольствия глаза. — Шикарно! Это как раз те, что я люблю! — Потянулась к Сергею, чмокнула его в щеку и тут же стерла след помады. — Вы не представляете, какой он законный мужик. Внимательный — сил нет!
— Догадываюсь, — ответила Наташа.
— Ой!..
— Что?
— Я вас, кажется, знаю.
— Наконец-то, — сказал Сергей. — Можешь познакомиться — моя жена. Законная!
— Наталья!
— Очень приятно. Алиса.
— Тоже приятно… Так на пленэр или на работу?
— Я выйду, — сказала Алиса и попыталась открыть дверцу.
— Сидеть! — приказал Сергеи, придерживая дверцу. — Всем сидеть! Раз уж мы собрались, давайте поговорим.
— О чем же, интересно? — Алиса, чуть откинувшись, с прищуром смотрела па него.
— А обо всем! О жизни, например! — Он тоже смотрел па нес и улыбался. — Разве нам нечего сказать друг другу?
— Мне, например, после всего этого — нечего.
— А тебе? — повернулся Сергей к Наташе.
— Мне есть, но лучше я потом.
Сергей мотнул головой, сделал музыку потише.
— Хорошо. Тогда начну я… Не возражаете?
— Я лично нет, — сказала Наташа.
— Остальные воздержались… Начнем! Вот сидят две женщины. Одинаково мне близкие и одинаково дорогие. Но! Одну из них я любил, вторую — люблю. Одну намерен оставить, вторую — осчастливить. С одной меня не связывает ничего, кроме долга, а со второй — все, кроме долга. Спрашивается: что же делать бедному Ереме?
Женщины молчали.
— Бабоньки, подружки, помогите разобраться… Через три дня сорок, а дурак дураком. А? К кому из вас прислониться?
И тут Алиса ударила его — звонко, наотмашь.
— К телеграфному столбу! — И стала снова рваться из машины. — Выпусти меня! Сейчас же выпусти! Слышишь?
Сергей не отвечал, смотрел на нее и продолжал держать дверцу.
— Я буду кричать — выпусти! Ну, выпусти же!
— Выпусти девочку, — сказала Наташа. — Она успокоится и все тебе простит.
— Нет!.. — Алиса была разъярена, и в глазах дрожали слезы. — Никогда! Нет!
И вас я тоже презираю! Его презираю и вас презираю! Обоих… И сейчас же выпустите меня!
Наташа убрала руку Сергея, и Алиса тут же вывалилась из машины. Дробно и нервно застучала прочь, потом вдруг вспомнила о букете, вернулась назад, с силой швырнула его в открытую дворцу и, сделав несколько таких же ломающихся от высокой шпильки шагов, не выдержала, перешла на бег.
Сергей, не отнимая ладоней от лица, смеялся тоненько и с подвыванием.
— Маленькая идиоточка. Как она, бедненькая, обиделась. Ты, Наташка, такой не была.
— Ты тоже таким по был.
— Ошибаешься. Я таким был всегда. Просто ты не замечала. Любила и не замечала. Глотала! Так на работу или ну ее?
— На работу.
— Тоже повышенное чувство гражданской ответственности?
— Это у нас с тобой семенное. Двенадцать лет семейной жизни не пропали даром.
Ехали быстро и молча. Громко играла музыка в салоне, Сергей насвистывал и лихо закладывал повороты, а Наташа смотрела в окно и задумчиво рвала на кусочки листок от цветка.
