Виктория Токарева - Стрелец
– Эй! – позвал Костя. – Ты чего?
Если бы Филин мог реагировать, он бы сказал: «Меня убили, не видишь, что ли…»
Костя оторопел. Он видел по телевизору криминальные разборки, но это было на экране, так далеко от его жизни. Где-то в другом мире, как среди рыб. А тут он вдруг сам попал в разборку, в ее эпицентр.
Что же делать? Естественно, обращаться в милицию. Они знают, что в этих случаях делать.
Костя поехал со своим страшным грузом, как «черный тюльпан». Он смотрел на дорогу, высматривая милиционера или милицейский пост. Поста не попадалось. У Кости в голове рвались и путались мысли. Сейчас милиция завязана с криминалом, в милиции служит кто угодно. Это тебе не Америка.
Спросят:
– Кто убил?
– Не знаю, – скажет Костя.
– А как он оказался в твоей машине?
– Заскочил.
– Знакомый, значит?
– Да нет, я его в первый раз вижу.
– А может, ты сам его убил?
– Зачем мне его убивать?
– Вот это мы и проверим…
Костю задержат. Хорошо, если не побьют. Могут и побить. А могут просто намотать срок. Не захотят искать исполнителей и посадят. Теща будет рада. А жена удивится – каким это образом вальсирующий Костя попал в криминалитет. Туда таких не берут. Там тоже нужны люди с инициативой и криминальным талантом. А гитара, шарфик и парфюм там не проходят.
Костя свернул и въехал во двор. Остановил машину против жилого подъезда под номером 2. Вытащил Филина и посадил на землю, прислонив спиной к кирпичной стене. Люди найдут, вызовут милицию – все своим путем, только без него. Без Кости.
Костя вернулся в машину. Перед тем как уехать, бросил последний взгляд на Филина. Он был молодой, немножко полноватый, с лицом спящей турчанки, видимо, походил на мать. У него было спокойное, мирное выражение. Он не страдал перед смертью, скорее всего он ничего не успел почувствовать. Он убегал и продолжал бежать по ту сторону времени.
У Кости мелькнула мысль: может, его не бросать? А что с ним делать? Привезти домой? То-то теща обрадуется…
После этого случая Костя долго не мог сесть в машину. Ему казалось: там кто-то есть… Может, душа этого парня плавает бесхозно.
Дома Костя ничего не сказал. Ему было неприятно об этом помнить, а тем более говорить.
Однако время шло. Костя постепенно убедил себя в том, что снаряд не падает дважды в одно место. Значит, смерть больше не сядет в его машину…
Он снова начал ездить. И в один прекрасный день, а если быть точным, то в дождливый октябрьский вечер, в его машину села ЛЮБОВЬ. Потом он совместил эти два обстоятельства в одно, поскольку любовь и смерть являют собой два конца одной палки. Но тогда, в тот вечер, Костя ничего не заподозрил. Просто стройный женский силуэт в коротком черном пальто, просто откинутая легкая рука. Она голосовала.
Костя мог бы появиться минутой раньше или минутой позже – и он проехал бы мимо своей любви. Но они совпали во времени и пространстве. Костя затормозил машину, ничего не подозревая. Она села грамотно – назад, дверь прихлопнула аккуратно, назвала улицу: Кирочная.
Костя никак не мог найти эту чертову улицу. Они крутились, возвращались, смотрели в карту, и в конце концов выяснилось, что такой улицы нет вообще. То есть она есть, но в Ленинграде. Она назвала «Кирочная», а надо было улицу Кирова. Они сообразили совместными усилиями.
Позже она расскажет, что занимается антиквариатом. Скупает старину, реставрирует и продает. Такой вот бизнес. Накануне ездила в Петербург, купила чиппендейл – что это такое, Костя не знал, а переспрашивать постеснялся. Однако догадался, что чиппендейл – на Кирочной. А сейчас нужна была улица Кирова.
Костя нашел улицу и дом. Она полезла в сумочку, чтобы расплатиться. Косте вдруг стало жаль, что она уйдет. Он предложил подождать.
Она подумала и спросила:
– Вы будете сидеть в машине?
– Естественно.
– Это может быть долго. Давайте поднимемся вместе.
Они поднялись вместе. Дверь открыла старуха, похожая на овечку, – кудряшки, очки, вытянутое лицо.
– Это вы? – спросила Овечка.
– Да. Это я, Катя…
Костя услышал ее имя. Оно ей не соответствовало. Катя – это румянец и русская коса. А в ее внешности было что-то от филиппинки: маленькое смуглое личико, прямые черные волосы, кошачьи скулы, невозмутимость, скромность. В ней не было ничего от «деловой женщины», или, как они называются, бизнес-вумен. Отсутствие хватки, агрессии – скорее наоборот. Ее хотелось позвать в дом, покормить, дать подарочек…
– Это вы? – еще раз переспросила Овечка.
– Да, да… – кивнула Катя. – Это я вам звонила.
– А он кто? – Овечка указала глазами на Костю.
– Я никто, – отозвался Костя, догадавшись, что старуха боится.
Овечка вгляделась в Костю и поняла, что бояться его не следует. Она предложила раздеться, потом провела в комнату, показала лампу и стол. Лампа была с фарфоровыми фигурками, а стол-бюро – обшарпанный до невозможности.
Катя и старуха удалились в другую комнату, у них были секреты от Кости. Костя огляделся по сторонам. Вся комната в старине, начиная от люстры, кончая туркменским ковром на полу. На стенах фотографии и гравюры в рамках конца XIX века. Костя как будто окунулся в другое время и понял, что ему там нравится. Там – неторопливость, добротность, красота. Там – все для человека, все во имя человека.
Костя стал рассматривать фотографии. Мужчины со стрельчатыми усами, женщины – в высоких прическах и белых одеждах. Они тоже любили… Вот именно: они любили, страдали и умерли. Как все. Только страдали больше и умерли раньше.
Катя и старуха вернулись довольные друг другом. Костя предположил, что Овечка не в курсе цен. Катя ее, конечно, «умыла», но не сильно, а так… слегка. «Умывают» все, на то и бизнес. Но важно не зарываться. Иначе все быстро может кончиться. Быстро и плохо.
Костя смотрел на Катю – тихую, интеллигентную девочку. У нее все будет долго и хорошо, потому что с ней никто не станет торговаться. Сами все дадут и прибавят сверху.
Овечка предложила сверху фасолевый суп. Катя и Костя переглянулись, и Овечка поняла, что они голодны.
Суп оказался душистый, фиолетовый, густой. Костя накидал туда белого хлеба и ел как похлебку. Катя последовала его примеру.
Много ли человеку надо? Тепло, еда и доброжелательность.
– Вы муж и жена? – поинтересовалась Овечка.
– Нет, – ответила Катя. – Мы познакомились час назад.
– У вас будет роман, – пообещала старуха.
– Почему вы так решили?
– У вас столько радостного интереса друг к другу…
Катя перестала есть и внимательно посмотрела на Костю, как будто примерила. Костя покраснел, хотя делал это редко. Он, как правило, не смущался.
– Вы похожи на меня молодую, – заметила Овечка.
– Это хорошо или плохо? – спросила Катя.
– Это очень хорошо. Я многим испортила жизнь.
– А это хорошо или плохо? – не поняла Катя.
– Это нормально.
– А когда лучше жить – в молодости или теперь? – спросила Катя.
– И в молодости, и теперь. Дети выросли, никаких обязанностей, никакой зависимости от мужчин. Свобода…
– Но зависимость – это и есть жизнь, – возразил Костя.
– Вот и зависьте. От нее.
Костя снова покраснел. Старуха была молодая. Ей нравилось эпатировать. Ставить людей в неудобное положение.
– А вы больше ничего не хотите продать? – спросила Катя.
– У меня есть дача. Там никто не живет.
– А дети? – напомнил Костя.
– У них другая дача, в другом месте. Под Сан-Франциско.
– Но можно сдавать дачу, – предложила Катя.
– Я не люблю сдавать, – отказалась старуха.
– Почему?
– Потому что люди у себя дома никогда не вытирают обувь занавеской. А в гостиницах вытирают.
– Но там же все равно никто не живет, – напомнила Катя.
– Там живет моя память. Раньше эта дача была центром жизни: съезжалась большая семья, горел камин, пахло пирогом… Прошлое ушло под воду, как Атлантида…
– Грустно, – сказала Катя.
– Так должно быть, – возразила старуха. – Закон жизни. Прошлое уходит и дает дорогу будущему. Суп, который вы съели, через несколько часов превратится в отходы. И вы снова захотите есть.
Старуха прятала за грубостью жалость к себе, иначе эту жалость пришлось бы обнаружить. Старуха была гордой.
– А дача далеко? – спросила Катя.
– Полчаса в один конец. Близкое Подмосковье, – отозвалась старуха.
В Катином личике ничего не изменилось, но Костя понял, что ей это интересно. Интереснее всего остального.
– Я дам вам ключи, можете посмотреть…
Старуха принесла связку ключей и протянула их Косте.
– Почему мне? – удивился Костя.
– Но ведь вы же повезете…
– Он вам нравится? – прямо спросила Катя.
Старуха ответила не сразу. Она долгим, внимательным взглядом посмотрела на Костю, после этого глубоко кивнула:
– Да…
И все рассмеялись. Это почему-то было смешно.
Катя и Костя вышли на лестницу. Стали спускаться пешком. Костя забежал вперед и перегородил ей дорогу. Они смотрели друг на друга, она – сверху вниз. Он – снизу вверх. У Кати было серьезное личико. Углы губ – немножко вниз, как будто она с тревогой прислушивалась к будущему, а там – ничего хорошего. Все утонет, как Атлантида, – молодость, красота, ожидание счастья, само счастье – все, все…
