Ирина Волчок - Ловушка для примерной девочки
И отвез рукопись в Москву, в издательство.
Сам Александр свои записки книгой не считал. А все равно интересно, что думают читатели.
На другой день он поймал себя на том, что все время кого-то высматривает среди купающихся и загорающих.
Пошла вторая неделя его отпуска в санатории, и он начинал скучать.
Первую неделю наслаждался тем, что все вокруг незнакомые, и он не обязан ни с кем знакомиться. Поселили его в коттедже на одного человека. С соседями в столовой он вежливо здоровался — и только. Оказывается, он страшно устал от бесконечных знакомств, разговоров, общения не только по работе, но даже с друзьями. Но куда от общения уйти журналисту? Только в отпуск. Ему очень нравился этот отпуск, это спокойное одиночество, возможность спрятаться от людей.
Но сегодня он выискивал вчерашнюю свою читательницу и даже не сразу понял это. А когда понял, то и делать это стал уже осознанно.
На санаторном пляже он ее не нашел. Заглянул в столовую не в свою смену — тоже нет. На другой день он бродил по пляжу, высматривая в мельтешащей массе людей Наташу Морозову. Когда становилось уж совсем невыносимо жарко от неистового солнца, торопливо окунался в море и опять бродил, пытаясь увидеть знакомый силуэт. Обошел все окрестные кафешки и бары…
Столовая — пляж — столовая — кафе — бары — столовая… В таком режиме прошли три дня.
Наташи Морозовой нигде не было.
Утром четвертого дня он неохотно шел к лечебному корпусу, с некоторым раздражением думая, что все эти процедуры ему уже совершенно ни к чему, только время отнимают. Лучше прямо сейчас пойти на пляж. Может быть, она как раз сейчас на пляже, а он здесь время теряет… Александр остановился, в задумчивости разглядывая дорожку под ногами, уже собрался поворачиваться и идти в другую сторону, с чувством вины поднял взгляд на лечебный корпус и увидел впереди знакомый длинный сарафан!
Он так обрадовался, что даже засмеялся вслух, торопливо пошел, почти побежал, догнал ее у самого входа в здание и окликнул:
— Наконец-то! Здравствуйте, Наташа!
Она обернулась, и от ее взгляда он даже дыхание задержал. Невозможно красивые глаза. Серебристо-зеленые, как изнанка ивового листа. Или как еловая ветка, покрытая легким инеем. И ресницы мохнатые. А взгляд опять грустный, даже тоскующий.
— Здравствуйте, — тихо сказала она и замолчала.
— Где вы пропадаете? Я вас искал, искал… Даже испугался, что вы уже уехали.
Лицо у нее почему-то стало напряженным.
— Испугались? Почему?
— Как почему? — театрально возмутился он. — Вы — первый человек, которого я застукал за чтением моей книжки! Можно сказать — независимый эксперт. Должен же я задать вам все эти: «как вам стиль, как вам герои?»
— А! — Она облегченно улыбнулась. — Понимаю. Только мне сейчас некогда. Я на массаж опаздываю.
Он взглянул на часы:
— Да я тоже, кажется, опаздываю на свою электротерапию… — И замялся, нерешительно глядя на нее. — Может быть, встретимся после процедур?
— Нет, я не могу! — быстро ответила она. — Меня ждут.
— А когда сможете?
— Не знаю…
— Но все же, где вы бываете?
— Нигде, — растерянно сказала она. Помолчала, опустила глаза и виновато добавила: — Боюсь, я не смогу с вами встретиться.
— Ну что ж… Что ж поделаешь… Нет так нет. Очень жаль, — упавшим голосом пробормотал он и открыл перед ней массивную дверь.
Александр так огорчился, что даже удивился этому огорчению. А чего он, собственно, ожидал? Женщина приехала с семьей. Зачем ей лишние проблемы с мужем?
А почему он решил, что это ее ребенок и муж? Для такого большого мальчишки она слишком молода. Сколько пацану может быть лет? Среднему сыну Олега сейчас вроде восемь. Этот, наверное, чуть младше. Скорее всего, она гувернантка. Поэтому так и побежала за ними — босс как-никак.
Он почти утешил себя такими мыслями, но тут же сообразил, что если она не замужем, но отказалась с ним встретиться, — значит, он ей не понравился.
Или — того хуже — она не только воспитывает хозяйского сына, но и с отцом ребенка у нее… отношения.
Значит, надо просто забыть ее. Ничего, забудет. У него сильная воля, это все отмечают. У него твердый характер. Ни разу не было такого, чтобы он не выполнил того, что сам решил. А он твердо решил забыть.
Забыть не получалось. Ноги сами останавливались у той лавочки, на которой он увидел ее в первый раз, и по пляжу он продолжал бродить в надежде увидеть ее. Время от времени он напоминал себе, что она-то с ним видеться не хочет. Ничего не помогало. Его сильная воля и твердый характер, похоже, тоже взяли отпуск. Это все курортное безделье виновато.
Прошло еще два дня маяты и сердечной смуты, а на третий день море заштормило, и Александр впервые отправился купаться в закрытый бассейн — врачи велели плавать каждый день.
И увидел ее и мужчину с мальчишкой.
Народу в бассейне было много, и Александр устроился так, чтобы он мог видеть Наташу, а она его — нет.
Она была в закрытом купальнике, но все равно было видно, какая она худенькая. Природа тщательно соблюла пропорции длины, а вот в объемах поскупилась. Но Саша не видел ее проступающих косточек, он видел… он только ее и видел. Надо же такому случиться… Впервые с тех пор, как он расстался с Верой — а это было уже лет десять назад, — его так зацепила женщина. И — чужая. А может, не очень чужая? Может, это не семья ее, а все-таки работа? Кто он ей, этот красавчик с брюзгливым лицом? Вот если бы не муж, а мальчик — не сын… Но. «Но» — по-испански «нет». Она же отказалась с ним встретиться.
Он даже купаться не шел, просто сидел в своем шезлонге под прикрытием какой-то колонны и наблюдал за этой троицей.
Наташа что-то лихорадочно искала то в одном, то в другом пакете. Все искала, искала… Наконец мужчина лениво оглянулся в ее сторону:
— Что ты все роешься? У меня уже голова заболела от этого шуршания!
— Артур, я, кажется, забыла взять Кирюшино лекарство. А ему пора…
— Ну, ты забыла — ты и иди. Сама виновата.
Артур! Все-таки, наверное, муж. А Кирюшка, лениво обгрызающий огромный персик и равнодушно глядящий в пространство, — их отпрыск. Красивые и муж, и сын. Сын ничуть на Наташу не похож. В отца — синеглазый брюнет. Где-то Александр читал, что такое сочетание, как и карие глаза при блондинистых волосах, — генетическое уродство. Ничего уродство, довольно эффектное.
— Я сейчас сбегаю! Я быстро.
И Наташа торопливо ушла. В одном сарафанчике, а там идет дождь. Наверное, они пришли гораздо раньше — еще до того, как шторм на море перешел в ливень на суше. Александр схватил свою ветровку и кинулся к выходу.
На улице бушевала настоящая буря. Ветер пригибал деревья чуть не до земли, разрывал стену ливня, скручивал потоки воды толстыми жгутами и тут же разбивал их о землю и стены зданий. Александр с трудом разглядел в этом ливне бредущую впереди фигурку, догнал, с разбегу набросил Наташе на плечи ветровку. Она обернулась, тут же сбросила его ветровку, стала толкать ее ему в руки, крича сквозь грохот бури:
— Не надо! Уходите! Я же просила — не надо!
— Не надо, так не надо, а куртку надень! Потом у охранника в бассейне оставишь! — крикнул в ответ Александр и побежал обратно.
Его душила ярость. Он сейчас просто изобьет этого красавчика. Кто бы он ни был, муж или не муж.
Вбежал в здание — и резко остановился.
Нельзя. Ничего делать нельзя. Кто он такой, чтобы вмешиваться?
И уже не замечая дождя, Александр побрел к своему коттеджу.
* * *А назавтра снова безмятежно сияло солнце, только море было несколько взбаламученным и неспокойным. Народу на пляже было мало. И ее там не было. И снова Александр брел с пляжа, еле волоча ноги. И уже привычно бросил издали взгляд на заветную лавочку.
Она сидела на той лавочке и теребила в руках его книжку.
— Саша, мы завтра в восемь утра уезжаем. Спасибо за куртку, она меня и вправду выручила. Она вот тут, в пакете… И я попросить хотела: книжку подпишите на память. Пожалуйста! Я ручку принесла…
Он написал: «Моей нечаянной тезке. Будьте счастливы и свободны!» А потом перевернул книгу, показал на последней странице, где идут выходные данные, свой электронный адрес:
— Если понадоблюсь — свяжись со мной. Мало ли что случится.
— Спасибо, — как-то неуверенно сказала она. И смотрела растерянно. Повернулась и очень быстро пошла к санаторию. И вдруг вернулась.
— Я буду завтра в шесть часов утра на пляже. Надо ведь с морем попрощаться.
На следующий день он ждал ее на пляже с пяти утра.
Минуло шесть. И половина седьмого. И семь.
В половине восьмого Александр быстро оделся и побежал к корпусам. Он даже не знал, в каком корпусе они жили. А может, как и он, в коттедже? Должны уехать в восемь, вдруг повезет хоть издали ее увидеть?
