Александр Торин - День Индюшки
— Петр Аркадьевич, двоюродный дядя, — страдальчески выдохнул Андрей. — А это друг мой, Александр.
— Петя, — жизнеутверждающе подтвердило тропическое существо, тряся мою руку. — Очень приятно. А супругу мою Галей зовут. Галя! Галусик! Ну куда же она подевалась. Вот вечно эти женщины застрянут по своим интимным делам, даже в автомобиле ими умудряются заняться. Глаз да глаз за ними нужен. Ха-ха-ха! — Он снял с пояса портативную рацию.
— Мне тоже… Очень… — я растерялся от шуточек Петра Аркадьевича и с удивлением посмотрел на рацию.
— Волки Толки, — объяснил двоюродный дядя. Очень удобная вещица, рекомендую. Вот, например, пошли мы продукты покупать: Галя в овощной отдел, я, натурально, в мясной, вспоминаешь что-то по пути, переговариваешься. А уж про торговый центр и говорить не приходится. Расстояния — в километры.
— Петя, это ты? Прием! — Раздалось из рации.
— Галя! Ну где же ты пропадаешь, честное слово, неси камеру, и ни в коем случае не прекращай снимать. Это же история, семейный архив. Встреча на Эльбе, можно даже так выразиться. Потом состаримся и смотреть будем, вот ведь как…
— Петя, а если батарейка сядет? Прием! — с металлическим хрипом возразил из рации голос.
— Я запасную взял, — успокоило супругу волосато-тропическое создание. — Кстати, и камеру, и батарейки купил задешево. Хотите научиться, Александр? И ты, Андрей, тоже поучись, пока я жив. Так вот: на рождество объявили скидку в двадцать пять процентов, а я захватил прошлогоднюю газету, вырезал объявление, у них в предыдущее рождество была распродажа по пол-цены. Я все газеты храню на такой случай. Ну, представляете, показал им, говорю: конкуренты скинули половину, а я возьму за треть. Они уперлись, но куда там, я не отступал.
— Петя у меня такой энтузиаст! Он каждую неделю изучает все газеты, что где продается, все новинки… Выписывает, сравнивает. Ой, здравствуйте, с этой камерой все на свете позабудешь! — Произнесло все это шуршащее платье с торчащей вместо головы видеокамерой.
— Законная половина, прошу любить и жаловать. Александр, это к вам относится, а то у вас физиономия какая-то кислая, словно вы чем-то недовольны. Или вам Галочка не нравится? Ха-Ха-Ха!
— Да я, собственно. — Двоюродный дядюшка начал меня раздражать. — Все нормально.
— Шучу! Шучу! А это наш с Галей подарок на день благодарения, — Петр Аркадьевич с торжествующим выражением лица протянул Андрею нечто хромированное, напоминающее плод несчастной любви медицинского шприца с манометром.
— Что это?
— Ну как же, темные вы люди! Это — термометр для определения степени готовности индюшки. Достаешь из духовки, втыкаешь внутрь. Если в глубине тела триста семьдесят пять градусов исполнились — можно кушать. Я, кстати, и исполнительницу главной роли привез. Подкормить, так сказать, племянничка. Галя, снимай скорее вынос птицы!
— Зачем? — Вопрос этот застрял у Андрея в горле, так как сизое тело, вытаскиваемое из багажника родственниками, размером и цветом своим напоминало зрелого, умершего дня три-четыре назад гражданина, страдавшего при жизни ожирением средней степени.
— Люблю я этот праздник, — Петр Аркадьевич, сопя, волок труп по дорожке, ведущей в дом. — Душевный он, родных повидаешь, посидишь по-человечески, покушаешь досыта. Кстати, — какая-то мысль чрезвычайной важности посетила гостя, и он отпустил дохлую индейку, как ни в чем не бывало вытерев окровавленные руки об рубашку. — Как же так, я гостя вашего до сих пор в картотеку не занес! — И из кармана шорт извлеклось плоско-черное с крохотными клавишами и электронным индикатором.
— Не надо в картотеку, — при виде распростертого на дорожке индюшачьего трупа меня начало мутить. — Не хочу.
— Извинения не принимаются! Ха-ха! Адресок, телефончик. А вот эту коробочку можно кабелем подключить к персональному компьютеру. Вещь!
— А может быть, выпить чего-нибудь хотите? — вовремя вмешался Андрей. — Петр Аркадьевич, водочки? Галочка, как насчет винца? Красненького? Пожалуйста! Ну, за встречу!
— Не откажусь, не надейтесь! — Петр Аркадьевич сунул электронную записную книжку в карман и с удовольствием причмокнул, увидев тарелочку с нарезанным дольками соленым огурцом. — Надо вам портативный пылесос показать, он у меня в машине.
Упоминание пылесоса было настолько неожиданным, что я вздрогнул и расплескал водку.
— Очень удобная вещица. Сам же намусорил, сам собственное дерьмо и убираешь. Ха-ха-ха!
Я зажмурился и выпил рюмку, предвкушая остаток вечера и трогательную семейную трапезу.
— Ну что же, сейчас индюка зарядим… В духовочку его… Тьфу ты…
— Что? — Андрей закусил губу.
— Да, не влезает, — Петр Аркадьевич уже наполовину засунул мертвую птицу в духовку, но туша застряла, ляжки торчали снаружи, и мешали дверке закрыться. — Надо же, до чего у вас все миниатюрное, в моей кухне слона можно запечь. Ха-ха-ха!
— Слушайте, Петр Аркадьевич, бросили бы вы ее. Закуски полно, пропадет. — содрогнулся я.
— Это ты прекрати, Лександр. Какой же день благодарения без индюшки! Вот только резать придется. Галя! Галечка! Принеси из багажничка мой любимый нож.
— Да зачем, вот же ножик… — вмешался Андрей.
— А у меня особенный, с электроприводом. Незатупляющийся.
— Ох, — застонал Андрей. — Я не доживу до понедельника, — шепнул он мне на ухо. — Эти юные техники с ночевкой приехали. Давай напьемся до скотского состояния, и побыстрей.
— Еще вот здесь надрезик завершим. Жаль, конечно, такого зверя кромсать, — нож с визгом врезался в синюшный труп, и брызги мутной, смешанной с птичьим жиром крови, покрыли кафельную плитку на кухонном полу. — Но ничего уж не поделаешь.
— Господи, — мысленно взмолился я, преодолевая дурноту. — Несмотря на то, что тебя нет, прошу, яви знамение, испепели эту гадкую птицу небесным огнем. И избавь нас от этого недоразумения в шортах, ну что тебе стоит! Нет, — я испугался и решил, что становлюсь неврастеником, — Петра Аркадьевича испепелять не надо, пусть он просто исчезнет, по возможности бескровным образом.
— Вот так! — И Петр Аркадьевич, напрягшись, закрыл-таки дверь духовки. — Теперь включаем… — Рука его протянулась к выключателю, щелкула им, и в эту минуту случилось нечто сверхъестественное: В духовке нехорошо треснуло, вспыхнуло фиолетовым огнем, затем из нее повалил черный дым, и одновременно во всем доме погас свет, в результате чего стало совершенно темно.
— Твою мать, — не сдержался Петр Аркадьевич. — Током дернула, сволочь.
— Надо же, как быстро осенью темнеет, — удивился Андрей. — Еще час назад солнце светило.
— Петя, что случилось? — Галю можно было безошибочно определить в темноте по горящему глазку видеокамеры, запечатлевшей засовывание птицы в духовку и последовавший электрошок супруга.
— Индейка, похоже, контакт закоротила. Пробки выбило.
— Фонари на улице тоже погасли, — злорадно констатировал Андрей. — Вот что бывает, когда в каждой американской семье на полную мощность врубают духовки.
— Ничего, будем ужинать при свечах, селедкой с черным хлебом, — воодушевился я. — Индейки не будет, да здравствуют индейцы!
— Петя, — Галя светилась проплывающим огоньком видеокамеры. — А я вас всех так хорошо в объективе вижу!
— Ни одна минутка съемки не пропадет, не волнуйтесь. У камеры есть специальный ночной режим. — с гордостью констатировал голос Петра Аркадьевича.
Мы наощупь вышли из дома. Дом за домом погружались во тьму. Еще где-то вдалеке что-то вспыхивало, но и оно погасло, и стало темно и тихо. И вдруг, как по команде, в городе завыли собаки. Признаться, по спине у меня побежали мурашки. И, похоже, не только у меня.
— Да что же это такое происходит! Я сейчас в полицию позвоню, — Петр Аркадьевич нерешительно пискнул мобильным телефоном. — Что за ерунда, сигнала нет.
— Спутник вырубился, — с видом знатока заявил я. — Метеориты, ничего с ними не поделаешь.
— У меня Волки-Толки в полицейском диапазоне сигнал принимает… — В рации что-то хрипело и взрывалось щелчками. — И здесь все молчит. — Обладатель электронной техники, начал терять уверенность в устойчивость цивилизации, и голос его дрогнул.
— Тише, — Галя наконец выключила видеокамеру — Что это? Слышите?
На улице зарычало, раздался треск и внушительного размера черная тень с треском ткнулась в забор, отгораживающий нас от соседей.
— Медведь! — Галя испуганно вскрикнула и больно впилась ногтями в мою руку.
— Гризли. — Благодушно подтвердил я, пытаясь высвободить руку. — Я в газете читал, в прошлом году медведица с медвежатами с гор спустилась, аккурат на день благодарения. Это они в город на запах подтягиваются: всюду индюков жарят, а у зверюг животы подводит.
