Виктор Телегин - FUCKультет
-Заходите,- поросячья морда Животного показалась из аудитории.
Вошли - Ядов и красивая девка. Ядов только сейчас заметил, что из под короткой юбки у девки торчит розовая жопа. "Комиссия" состояла из одного Животного. Это был облом. Ядов надеялся, что ректор или декан помогут ему.
-Кончинова!- взвизгнул Животный, поправляя очочки. Баба поднялась и, виляя мясом жопы, прошлепала к столу. Животный обрызгал мясо Кончиновой слюнявым взглядом.
-Ну-с. Начнем со спряжения. Проспрягайте глагол "шловдо".
-Шловдо, шловди, шловду, шлов...
-Ну...
-Дя!
-Нет, не шловдя, а шловдю! Не знаете!.... А как с отрывком?
-Придто титя лыкоармус...лыкоармус....
-Не знаете,- Животный удавом глядел на Кончинову.
-Игорь Ярославич, я учила, учила!- захныкала девка.
-Ну ладно, посиди, может, вспомнишь,- смилостивился Животный.- Ядов, прошу...
Ядов проследовал на эшафот.
-Спрягайте "ераджомо"!
Самый сложный глагол выбрал, сука!
-Ераджомо, ераджоми, ераджому, ераджомис, ераджомус, ераджоми.
Животный сморщился: Ядов попал в цель.
-Отрывок!- бросил Животный, багровея.
Ядов отбарабанил, как на духу.
Животный закрутил в жирных пальцах ручку. Зачетка Ядова лежала перед ним.
-Переведите!
-Вы не задавали, Игорь Ярославович.
-Я задавал!
-Нет...
-Ты со мной спорить будешь?- взвизгнул Животный. Ядов вдруг ясно увидел красные хуи сержантов, лейтенантов и прапорщиков, они лезли ему прямо в рожу. Ядов оттолкнул хуи и крикнул:
-Я пойду к ректору!
-Иди,- Животный самодовольно откинулся на спинку стула. О, как же захотелось Ядову стукнуть его по морде!
-И пойду.
-Желаю удачи,- сказал Животный и накарябал в зачетке Ядова "неуд". Это означало, что Ядов как никогда приблизился к веселому армейскому товариществу.
Ядов взял зачетку и пошел к ректору. Глазунова, конечно, не было. Что делать?! Попросить Животного? Объяснить, может, все-таки сжалится?!
Ядов кинулся обратно и открыл дверь кабинета. Животный, спустив штаны, дрочил в лицо Кончиновой, свободной рукой он ковырялся в ее пизде. Взвизгнув, Животный разрядил свою обойму в лицо девки и поставил ей в зачетку "удовл".
-Чего тебе?- удивленно спросил он у Ядова. Ядов захлопнул дверь и убежал.
Дома Ядова ждали отец с матерью:
-Как же так? - сказали они.- Умный преподаватель хочет, чтобы ты все знал, заботится о тебе, а ты - лентяй. Иди теперь в армию, там из тебя сделают человека.
Ядов от роду не плакал, а теперь разрыдался.
У Ядова было немного денег - он копил на том китайской поэзии. Но теперь он послал в жопу поэзию и пошел в оружейный магазин.
-Че, достало?- сочувственно спросил продавец, глядя на перекошенное лицо Ядова.
Продавец достал из-под прилавка пистолет.
-Стреляй в висок, чтоб долго не мучиться,- посоветовал он.- Одного патрона тебе хватит?
-Давай целую обойму,- твердо сказал Ядов.
-Эка тебя расквасило,- присвистнул продавец и дал обойму - двенадцать зарядов - апостолов.
Ядов бродил по улицам пока не зажглись фонари, но и потом он не пошел домой, а уснул на лавочке на бульваре. В восемь утра Ядов приплелся в переулок, где висело в воздухе красное здание Ёпа. Пистолет приятно холодил низ живота. Ядов был силен, как никогда.
Ему повезло: раскачивающейся походкой Животный плыл прямо на него из тумана коридора.
Увидев Ядова, он вздрогнул. Ядов разрядил свою обойму в лицо Животного. Двенадцать апостолов проникли в мясо и кости, мозги брызнули на стены. Ядов любил Тарантино, ему очень понравилось, как голова Животного разлетелась на куски. Но - он забыл оставить патрон для себя, и теперь предстояло нудное объяснение с родителями.
....Вот я, например, таракан Иван Лябов....Работы нет, вместо квартиры - грязная дыра. Голодаю. Да, братцы, хреново! Хреново, братцы, да! Бабы нормальной и той нету! Так, шалава одна прицепилась, старая и страшенная. Да и то, подозреваю, спала она со мною из-за прописки... Прописал, братцы, сдуру ее - попробуй теперь отвяжись! Штоб она сдохла, сука! Штоб ее рейдом протравили! Штоб Быдлов ее тапком размазал! А зовут-то как - Ка-пи-то-ли-на! Тьфу! Беженка проклятая! Из катюхиной комнаты сюда от рейда перебежала. Сначала ласковой, доброй была! Тут мне и крошка от пирога, и борщ- с мясом непременно!- и рыбка, и котлетка, и водочки нальет! А в постели - огонь, Кармен! А счас? Макаронины сухой не допросишься! Спим отдельно, причем она на моей постели, а я на коврике, бллядь! Ик... Простите, братцы, накипело! Ох, не надо было ее прописывать, ох, не надо!
Начал я пить по-черному... С вами вот, ребятки. Люблю я вас, милые мои! Даром что дылды, а не то, что нашей породы жмоты! Андреев, Быдлов, ууу- золотки!
Вот ты Быдлов, спрашиваешь: "Что, животное, похмелиться охота?". Ой, паря! Наливай, наливай скорей, загрызла совсем собака-жизнь!
Ой, ребя! Кто я такой? Я же простой труженик, всю жизнь провъебывал, три завода сменил, все на государство, на президента нашего - Подплиткина! Нет, хрен я теперь за него проголосую! Ободрал, как липку коза! Раньше в магазине крошка сыра - рупь песят! А счас? Сколько думаешь? А? Сорок тыщ! Демократы довели, сссссуки! Развалили страну, гады! Дааааа!....Ну да чего я все о политике, да о политике! Как стишатки, ребятки? Пишите? Нет? Ээээ, братцы, так нельзя! Быдлов, Андреев, вы уж как-нибудь творите, ладно? Хорошо?...Ну и добре! Добре!... Спаю я!
По диким степям тараканьим. Кха-кха-кха-кха!!!
Ык, не могу! Голос пропил! А ведь в деревне первым певцом был, покеда в город по лимиту не перебрался. Здесь, ясно дело, стал сто первым! Здесь вона какие тузы! Комнату в общаге токо и дали, квартиры хрен дождался! Одно радует - стихов здесь наслушался, всю поэзию, понимаете, изучил! Чего улыбаешься, Быдлов? Не веришь? Да я хоть сейчас статейку литературоведческую подмахну! Давай бумагу!...
А, ну то-то! Мне и Ёпс ваш ни к чему!... А то, помню, годика этак два назад учился здесь поэт. Вот это поэт был!....Вот, прочту!...
Кха... Кляча истории Кляча истории, плетись, родная! Копытцо-цок-цок! За тебя - до дна я! Без погонял, без уздодеров, Шарлатанов и горлодеров. Не спеши! К какому лешему?! Привыкаем к ритму пешему! Без кнута!- Кра-со-та! Под бубна бой штурмуем высоты- "Бу-бу-бу!"- словесные нечистоты! Сивые мерины, полысев академически, Клячу погоняют истерически. А я, потомок свободных людей, С самого детства люблю лошадей! И симпатий своих я не прячу- Можете расстрелять меня! Загнать нетрудно клячу, Трудно обуздать коня!
Вууух!.....Запыхался!....Андреев? Что с тобой? Плачешь? Ну-ну, не надо, дуся! Дай я тебя поцалую!
Андреев и таракан звонко поцеловались. Иван Лябов был счастлив: стишок сочинил он сам.
Быдлов не дурак выжрать, Андреев - тоже. Бухают и Катюха, и Лось, и Манштейн с Троегубской. Все шесть этажей общаги Ёпа, включая охранника - молдована Жору, кастеляншу Тому, полчище тараканов любят вмазать. А как иначе? Ведь Пушкин-то бухал! Такая в Ёпе за много лет сложилась традиция - хорошим поэтом могли признать только конченого алкаша.
-Толя, дуй за водкой,- сказал Быдлов, протягивая Лосю бабки. Быдлов - он богатый, его папа - шишак в Екатеринбурге.
Лось оживился, а до того трупом лежал на кровати Андреева в вонючих носках. Андреев уехал за деньгами в свою деревню. Лось - заплетенная в косички бородка - он поэт из города Пермь, свой парень, только вот носки никогда не стирает. И не снимает.
Быдлов относился к Лосю пренебрежительно - бездарь. Впрочем, так же пренебрежительно он относился и к Андрееву и ко всем остальным, включая мэтра Цинциннатова и ректора Глазунова. Уважал Быдлов лишь Манштейна за то, что он еврей, словно Бродский.
Лось вернулся с пойлом и Троегубской - поэтессой из Саратова. Троегубская - старуха, ей двадцать три, считала себя второй Цветаевой и вместо буквы "е" почему-то говорила "э": "Цвэтаева".
-Здравствуй, Одик ,- сказала она.
Быдлов не ответил: он вскрывал пойло.
Пили из пластиковых стаканов, закусывая газированной водой. Здорово пучит и бьет по темени.
-Что пишэшь, Одик?- спросила Троегубская, косея.
-Ни хрена, - соврал Быдлов, не любящий выдавать секреты творческой кухни.
-А я закончила поэму. Хотитэ послушать? "Ты и твой".
Я отдалась тэбэ напрасно,
Напрасно - значит, зря.
Но - это так ужасно!
Я отдалась - любя...
-Бухаете, бля? Не зовете?
Звездою северной Пальмиры явилась Катюха. Повеяло культурой. Катюха выжрала стакан и принялась рассказывать, как в журнале "Ноябрь" ее хотел поиметь какой-то старый козел. С приходом Катюхи Троегубская умолкла, потом вдруг стала хохотать.
-Спой! - приказала Катюха Лосю.
Лось достал гитару, но Троегубская так хохотала...
