Андрей Сысоин - Фея и Пилот
Под ними расплескалась Земля. Земля плескалась в глазах Феи. Голубое пламя преобразило Фею. Пилот замер, позабыв обо всем. Он не может оторвать от любимой взгляда и медленно умирает от необъяснимого удивления и восторга: глаза Феи вместили всю Землю и в них — музыка.
Планета громадней разворачивала свой увлекательный мир. Маленький звездолет сам мчался в его объятия. А на борту — два существа, воспарившие над бытием, забывшие о себе. Как прекрасны они сейчас.
1
Спрятанный в прериях космодром. Здание диспетчерской службы.
— Хэлло, Пилот. Где ты пропадал? И что за очаровательная пассажирка с тобой?
— Все о'кей, Дик! Для меня найдется местечко на площадке?
— Обязательно. Не будешь пропахивать холмы с такой принцессой на борту.
— Это Фея!
— Вот и познакомил. Не хватает тебе хитрости, Пилот!
— К тебе просьба.
— Выкладывай быстрее.
— Я не хочу чтобы девочкой заинтересовалась секретная служба.
— Это трудно. Но попробую. Уж не агент ли ты Советов, милая?
Фея непонимающе смотрит.
— Не обижайся. Это мой друг. Он просто не умеет шутить.
— Все, Пилот. Сейчас нас будут подслушивать. Подключаю к тебе компьютер, он посадит корабль.
Пилота и Фею никто не встречал. Уже скоро они сидели в комнате Дика, попивали коктейль. Пилот рассказывал свою историю.
— Это невозможно, — Дик подошел к Фее, — Вы уж меня извините, но это — сказка.
— Космос таит еще немало сказок.
— Ну, ладно. Что ты собираешься делать?
— Я уйду из астронавтики.
— И не найдешь работы.
— Уеду в Даллас. У меня есть сбережения.
Дик не ответил. Он понимал Пилота и Фею. Они не хотят расставаться. Логика здесь не поможет.
— Не забудь дать весточку о себе.
— Хорошо. До свидания, Дик.
— Постой. Бери свои бумаги, а расчет будет в банке.
— Ты виртуоз, Дик!
Майор улыбнулся:
— Не одному тебе помог скрыться. Скрывайся быстрее.
2
Шоссе. Темный, безлюдный ландшафт скользит мимо, мимо. С ревом вгрызаются шины в зеркальный бетон глубже и глубже. Мчит экскалатор дороги вперед, к счастью. Фея вцепилась в плечо друга, закусила губы. Пилот нежно шепчет Фее, выжимая педаль до отказа. Вперед, к счастью.
— Какое ласковое имя у моей герл…
Мрачные коробки очертились на горизонте. Даллас. Окраина. Заброшенный дом: голые окна, разломанный подъезд. В комнатах грязь по колено.
— Сегодня переночуем здесь. Ладно, Фея? А завтра я получу деньги в банке.
— Ладно, Пилот.
Темные глаза Феи смотрят вокруг, и темнеют стены, все погружается в мрак.
— Фея, я не вижу.
— Я с тобой, Пилот.
Руки Феи на теле Пилота, они — нежность. Мрак — нежность, теплый, обволакивающий мрак. Пилот чувствует губы Феи, ледяное дыхание Феи, уколы нежных сосков, прохладные ноги. Жаркий мрак и холодная Фея. Что-то случилось с Пилотом. Он погружается в холод, испытывая невыносимую боль…
Утром Пилот долго разглядывал Фею. «Что она сделала со мной ночью? У меня не было ни тела, ни мыслей. Толькой жаркий холод. Это не оргазм. И Фея — не человек. Тогда кто же?..»
Бездонный мрак затаился на донышке глаз Феи. Боязливое недоумение поселилось в зрачках Пилота.
— С добрым утром.
— Здравствуй!
3
В банке.
— Девушка, не скажете, каков мой счет?
— На вас записано 50 тысяч долларов.
Пилот заполняет чек на 500. Получает в кассе.
— Сэнкью.
Пилот в машине. Рядом, на сиденье, коробка с подарком для Феи. Пилот едет медленно. Он ничего не видит. Он думает. «Люблю ли я Фею? Это не любовь. Почему тогда все ноет внутри? И очень хочется видеть ее глаза. Что в них? Кто она? Мне жутко… Надо снять квартиру и искать работу. Как мне жить с ней?»
За лобовым стеклом появляется удлиненное лицо: острые, темные скулы, тонкие губы и маленький подбородок под ними. Глубокие глаза грустно смотрят в Пилота… Пилот врубает скорость.
Открыв дверь, он не узнает комнаты. Новая мебель, мягкие кресла, ковер на полу, занавески на окнах, обои на стене, кофе на столе. И мягкий свет. У стола стоит Фея. Это ее свет.
— Тебе нравится, Пилот?
— Все очень здорово, моя милая колдунья!
— Давай поживем здесь. Мне очень нравится: заброшенный дом, пустыри вокруг. Мы одни.
Они подходят к окну. Полуразрушенные, как после войны дома теснятся друг на друга, исчезают в сумерках, и ни одного огонька. Люди покинули город. Разве можно жить в уродливых страшных коробках?
Фея прижалась к Пилоту. Он нашел ее губы и, почувствовав их теплоту, со всей силой вжался в них. Судорога пробежала по телу Феи. Пилот повел ее к кровати. Они разделись…
Фея устало заснула. Пилот не мог спать. Сегодня у них все было по-человечески. Фея податливо и нежно отдалась ему. Они реально-остро прочувствовали друг друга. Пришло удовлетворение и радость… Пилот гладил мягкие бугорки грудей, плотный, округлый живот Феи и сердце его ныло. Не только сердце: каждая косточка, каждая клеточка стонала, жалуясь на свою боль… «Не болит у меня ничего. Тоскливо… Фея не земная. Я прикоснулся к неземным чувствам. Хорошо это или плохо? Теперь вот мне мало постели.»
Пилот подошел к окну, зажег сигарету. В окне он увидел не6о. Темная, без единой искорки земля продолжала небо. Везде было небо и мерцающие большие звезды. Пилот закрыл глаза. Но звезды мерцали сквозь веки. И Пилот, потеряв опору, понесся куда-то все быстрей и быстрей. И все ярче мерцали звезды. Ему захотелось кричать. Он стиснул зубы. Он падал в ослепительное мерцание…
Утреннее солнышко слепило глаза. Рядом с кроватью стояла и потягивалась обнаженная Фея. Пилот улыбнулся и протянул к ней руки. Фея засмеялась…
4
— Сегодня мы поедем в город. Да, Фея?
— Мне не хочется никуда.
— Но мы посмотрим людей. Ты ведь не знаешь людей.
— Я знаю Дика.
— Ну, Дик — это Дик. Дик не в счет.
Они сидели в креслах, уставшие от бесконечных ласк, опустошенные.
— Вот только куда мы поедем? Можно в кино. Но лучше в бар. Ты никогда не пробовала вина.
— Хорошо, Пилот.
Ночной клуб. На небольшой сцене мужчина и женщина раздевают друг друга. Томная музыка сопровождает стриптиз. Фея забыла о своем бокале, удивленно смотрит на них.
— Не удивляйся. Это разве люди — скоты.
— Но они похожи на людей.
— Пошли, Фея, отсюда.
Прежде они были в кино. Но сбежали от окрашенного кровью экрана. И теперь шли по тротуару.
— Неужели вы так жестоки?
— Нет, Фея. Жестоко искусство. Люди не так страшны, но есть и такие. И мы все их боимся. Ты видела, как напиваются в баре.
— Это ужасно.
— От страха пьют. Но ты не бойся. Вот здесь я всегда ношу пистолет. Поговорим лучше о нас, Фея.
Пилот замолчал.
— Что, мой милый?
— Мне трудно сказать. Что с нами было в первую ночь?
Фея чуть улыбнулась.
— Не знаю. Со мной никогда не бывало такого. Мне так захотелось быть тобой. Но, наверное, я не смогла. Но все равно было чудесно.
— А потом? Потом тебе было лучше?
— Я не знаю… Я люблю тебя.
— Славная, славная моя девочка, я хочу тебя всю, всю без остатка.
Пилот прижался к Фее. Потемнели ее бездонные темные глаза. Закружилась, перевернулась земля. Опять ощутил Пилот холод и жар, и исчезание. Он исчезает, нарождается существо всеобъемлющее, бесполое, прочувствовавшее и осознавшее все. «Нет! Не могу!» Доля секунды — не стало Пилота…
Он опять смотрит на нее. Тонкое скуластое лицо. Оно сухое, но сколько в нем нежности и холода… А вот глаза. Они не понятны. В них прелесть и ужас.
* * *Прошло несколько недель. Фея и Пилот переехали в Нью-Йорк. Сняли квартиру в одном из кварталов Квинса. Пилот осунулся и похудел. Потемнела кожа, появились седые волосы. Что-то страшное было в его смехе. В глазах поселился мрак. Он смущал всех людей, говоривших с Пилотом. Изменилась и Фея. Она пополнела, посветлела ее кожа. То — чисто внешнее: космическое и свежее — исчезло. Она стала походить на земную. Они мало разговаривали друг с другом. Они любили друг друга. У них был достаток. Они могли развлекаться в барах, ресторанах и клубах, в кино, театрах и просто на людях. Но Пилот искал работу.
5
— Двойное виски… Повторите.
— Сэр, я беру недорого, всего 40 долларов, но я опытна. Я знаю редкие приемы. Вы не пожалеете, сэр. Всего 40 долларов.
— Иди прочь, старая шлюха.
— Сэр…
— Бармен, налей ей виски.
Работает телевизор. Последние новости: русские испытывают нейтронную бомбу; китайцы развязывают войну с Индией; в Чили массовые кровавые репрессии; японским товарам закрыт доступ в Западную Европу; итальянский премьер-министр уличен в связи с мафией. «Что сейчас делает Фея. Наверное, читает. Она стала много читать и думает только о книгах. Вряд ли она ждет меня… Она похорошела… Стала очень мягка… Почему-то мне скучно с ней…»
