Ирина Денежкина - Валерочка
Сейчас Тарас сидел на сидении позади Клары, глядел наглыми глазами в её строгие через водительское зеркало. Клара хмурила брови. Тарас наматывал на палец цепочку.
Олеся сидела рядом с Игнатом, тот весело болтал ногами, напевал себе под нос: «Моя жизнь: спортзал, секс и молоко…» Олеся про себя усомнилась, что все эти составляющие присутствуют в жизни Игната, особенно второе, но промолчала, улыбаясь. Впереди ожидалось море солнца, радости, солёных брызг, горы прозрачного винограда и пахнущие снегом арбузы. Солнце поднималось над горизонтом, освещая автобус сочным оранжем, ребята щурились и смеялись от радости, от такого же, как у Олеси, ожидания.
Выехали на широкую дорогу, по сторонам замелькали домики. Сначала интересно мелькали, потом однообразно. Олеся оглядела автобус.
Кудрявость спал рядом со Стасиком, держа в руке надкусанный помидор. Тарас не мигая смотрел в окно отсутствующим взглядом. Девочки – соседки по купе – визжали и хихикали. Рядом с толстой девочкой одетой в обтягивающую майку и потому кажущейся ещё более толстой и круглощёкой, сидел Валера, сложив руки на потрёпанном рюкзаке. По сравнению с румяной упитанной девочкой он выглядел ещё более худым и бледным, будто только оттаял после зимы.
Валера увидел Олесю и улыбнулся, потом стал смотреть в окно.
Он не понравился Олесе. Он не понравился ей ещё тогда, в тамбуре. Слишком тщедушным он был, губы некрасиво подтянуты вверх, скулы торчат, лысая голова отсвечивает на солнце и делает его похожим на червя.
«Глист,» – подумала Олеся.
Клара объявила остановку. Ребята засуетились. Кудрявость проснулся и уронил помидор.
Олесю поселили в комнату на четыре человека, уютную, небольшую, с двухъярусными кроватями. Вместе с ней оказались Ирка Крюкова – вертлявая рыжая девчонка с хриплым голосом, Полинка – постоянно и мило улыбающаяся, вся в лиловом и розовом, и та самая толстая девочка в майке – Оля Клюева.
Полинка тонким приятным голосом сообщила, что рада оказаться в такой «милой компании», что уверена, «мы подружимся» и всем стало легко. Будто и вправду сразу подружились. Быстро застелили кровати, убрали сумки в шкаф и, с нетерпением натянув купальники, кинулись с полотенцами вниз от лагерных домиков – к морю. Оно было совсем близко – в каких то ста метрах.
Олеся сладко зажмурилась. Южное солнце схватило её в объятия, море одобрительно шумело. Она с разбегу нырнула в солёную воду, чуть колыхающуюся. Девчонки последовали её примеру, Полинка радостно визжала, а Оля Клюева брызгалась.
После завтрака Лидия собрала свою группу на линейку. Оглядела мокрых и бледных, по сравнению с предыдущей сменой ребят.
Лидия не любила детей. Нет, сначала она их любила. Она читала журналы, где описывались различные приёмы воспитания. Она знала как вести себя в той или иной ситуации. Она знала, что просто так ребёнок врать не будет и что лучше не препятствовать курению – тогда оно само сойдёт на нет. Что дети – они такие же люди, как взрослые и их надо понимать и уважать. По книжкам все дети представлялись ей смелыми и добрыми, а дерзость и грубость с их стороны – реакцией на непедагогичное поведение взрослых.
Лидия поступила в педагогический. Пошла работать в садик. Она видела своих воспитанников: ершистых, замкнутых, плаксивых, бойких. И всех она научит доброте и пониманию. Она любила детей. Любовь творит чудеса.
В первый день Коля Ёжиков обозвал её «сукой драной».
Лидия не знала, как себя вести. Хотелось ударить по этому перекошенному в ядовитой усмешке личику. Но бить – непедагогично и вообще подсудно.
– Иди и вымой рот с мылом! – севшим голосом велела она Коле.
– Манда! – весело ответил тот.
Пришла няня – большая, как баскетболист Надежда Семёновна с высокой седой причёской. Взяла Колю Ёжикова за шиворот, отвела в спальню. Коля просидел в спальне до обеда, потом стал угрожать, что пожалуется папе, а папа «всех вас поимеет». Его выпустили.
На Коле сюрпризы не кончились. Алёна Гриман принесла в садик резиновый фаллоимитатор и вся группа с ним тайно играла до тех пор, пока Лидия не увидела и не отобрала. Она заливалась краской, Алёна скандалила и требовала вернуть, а Коля Ёжиков смеялся до истерики. Красная, потная и нервная, Лидия пошла к Надежде Семёновне и услышала за спиной голос Паши Зайцева:
– Ибаться побежала!
Лидия круто повернулась и залепила резиновым членом Паше промеж глаз.
Она тут же испугалась. Испугалась, что Пашин папа тоже из тех, кто «всех имеет». Но как ни странно, никто «иметь» не пришёл, хотя Лидия дрожала почти неделю. Зато группа стала слушаться. И Лидия поняла: в детском коллективе сила – тоже авторитет. Она стала властвовать, поощрять и наказывать, стала грубой «воспиталкой», которых раньше так презирала.
Потом пошли лагеря. Лидия устроилась в фирму, набирала группу, везла на Юг. Сначала думала совместить полезное с приятным – работу и отдых. Но дети попадались «трудные», отдыха не получалось. Всё время и нервы уходили на постоянное одергивание и контроль. Дети курили за домиками, купались без спроса и покупали в ларьке пиво с селёдочным вкусом.
Лидия их ненавидела и боялась, как собак – пнёшь, а вдруг укусит? Хотя собака меньше человека. В конце концов Лидия превратилась в «командующего», она давала детям волю в обмен на послушание. Менялась.
И вот перед Лидией стояла очередная «партия». Она уже знала, что эти дети такие же как и предыдущие – наглые, грубые, пошлые. Что среди них отыщется парочка подлиз, скорее всего девочки, которые будут виснуть по бокам и нашёптывать: «Козлов курит в домике… Попова выпила компот Гусевой… Лавкин матерится…» Что найдутся и «крутые», у которых папы – как у Коли Ёжикова.
Лидия старалась не показать своего страха и неприязни. Всё-таки платят не за то, чтобы она нос воротила. К тому же, некоторых из этих ребят Лидия знала. Клару Петрову (дочь школьной подруги), Тараса Еремеева (одноклассника Клары), Лёву Дынина (внука маминого знакомого), Стасика Галкина (в одном дворе жили) и Валеру Сеткина (в том злополучном детском саду была его сестра Надя Сеткина – Валера за ней приходил).
Лидия окинула взглядом разномастный строй и сказала:
– На завтрак, обед, полдник и ужин собираемся организованно за десять минут до еды. В остальном я вас не ограничиваю. Курить и пить на территории лагеря – запрещено. В пьяном виде появляться – тоже. Дисциплина – не пустое слово. Надеюсь, все вы будете вести себя нормальным образом, а не как беглые каторжники. Следить за одеждой и чистотой тела – обязательно. Посмотрите: Валерочка подстригся, не то, что некоторые! Сразу заметна аккуратность!
Лидия указала на Сеткина. Ребята захихикали, а Игнат зло и громко сказал:
– Это не из-за аккуратности, а потому что он тупой айбол.
– Митников! – оборвала его Лидия.
– Митников – чмо, обезьяна позорная, – отчётливо парировал Валерочка.
– Сеткин и Митников убирают домики, моют сегодня полы, – сказала Лидия тоном, не допускающим возражения, впрочем, «заводские дети» не думали возражать.
На этом линейка закончилась.
Валерочку подкараулили за столовой, заросли алычи скрывали небольшую каменную площадку. На Юге темнеет рано даже летом. Поэтому Валерочка попал капитально.
Тарас сразу ударил по носу, хрустнули очки. Валерочка по инерции отбежал назад, чтоб не упасть, но упал всё равно – Игнат сзади ударил его пустым деревянным ящиком, железные скобы оцарапали лицо. Валерочка вцепился в пряжку, но снять её не дали – Кудрявость бил в живот, прямо в солнечное сплетение. Валерочка скрючился, закрывая лицо и живот. Тарас, Игнат и Кудрявость били ногами с оттяжкой, так, что каждый удар отзывался по телу.
Потом Тарас поднял Валерочку за куртку (он эту куртку не снимал даже в жару), а Игнат дыхнул в разбитое лицо:
– Кто из нас обезьяна, урод лысый?
– Ты, – ответил Валерочка.
Дальше он не помнил.
Полинка чистила зубной щёткой свои белые брюки.
– Вот, села во что-то! Наверное, в жвачку! – сокрушённо поделилась с вошедшей Олесей.
Ирка Крюкова лежала на верхнем этаже кровати и пела хриплым голосом:
– Don’t speak, I know just what you’re saying, so please stop explaining…
– Девочки, говорят, будет дискотека! – отозвалась снизу Оля Клюева.
– И что?
– Можно познакомиться с мальчиками!
«Ага… С твоими-то габаритами!» – хмыкнула про себя Олеся. Ирка перестала петь и стала шарить в сумке:
– А с ними и так можно познакомиться, на пляже, например!… Блин, где они?… А, вот… К тому же, никого стоящего тут нет! Отдыхать надо и от мальчиков тоже!… Девчонки, ничо, если я покурю? Я могу и на балконе, если что!…
Разрешили в комнате. «Конечно, – думала Олеся. – Ирка – симпатичная, она может и кочевряжиться – в городе, поди, пацанов осталось немеряно… А эта бочка Клюева только на курортный роман и может рассчитывать!» Почему-то вспомнился Валерочка. Его некрасивое лицо раздосадовало Олесю, она забралась под одеяло и стала думать о том, что море – красивое и тёплое, девочки – хорошие, Лидия Михайловна – тоже ничего, хоть и притворяется строгой, что на обед были котлеты с подливкой и арбуз, что…
