Эфраим Севела - Сиамские кошечки
Кемаль и его приятель, смущенные и подавленные, проталкиваются к выходу сквозь рвущуюся в пип-шоу толпу турок.
5. Экстерьер.
Улица и двор.
(Вечер)
Красно-желтый мюнхенский трамвай огибает монумент Баварскому королю Максимилиану и останавливается за углом узкой улицы. Пневматические двери со стуком раздвигаются, и толпа пассажиров, в основном, турецких рабочих с их традиционными черными усами, вываливается наружу.
Кемаль со своим приятелем — в этой толпе. Минуя каменную арку, турки входят во двор двухэтажного дома с высокой черепичной крышей со множеством крохотных окошек. Наружная железная лестница ведет прямо на чердак. По ней тянутся уставшие за рабочий день турки. Кемаль замыкает эту цепочку. Сверху он видит въезжающий в арку «Мерседес» хозяина дома. Довольно молодой, упитанный немец Петер вылез из машины и помахал оставшемуся последним у входа на чердак Кемалю.
Петер. Эй! Скажи своим соседям: плату за жилье в этом месяце внесете на неделю раньше. Я уезжаю в отпуск.
Кемаль. Желаю вам хорошо провести время. Но почему мы за это должны платить авансом?
Петер. Поездка в Таиланд стоит немалых денег. И они мне нужны немедленно.
Кемаль. Ну, это уж ваша проблема. Никто вас не вынуждает мчаться в Таиланд. Сидите дома, и вы сэкономите большую сумму.
Петер. Вот что, я в твоих советах не нуждаюсь. Если завтра не получу с вас денег — считайте, что на следующий год я не продлю с вами контракт.
Кемаль. Кто же тогда пойдет жить на этот чердак? Вы?
Петер. Зачем? Кругом полно любителей жить на чердаках — ваши же братья, турки. Квартира этажом ниже им не по карману. Так что передай своим землякам мое распоряжение.
6. Интерьер.
Чердак в доме Петера.
(Вечер)
На чердаке, как в казарме, стоят рядами железные койки. На веревках сушится белье. На большой плите исходят паром чайники.
Турки заняты каждый своим делом. Одни, раздевшись по пояс, умываются, другие — пишут письма, третьи — латают одежду. Заунывная восточная песня, исполняемая женским голосом, течет из магнитофона.
Кемаль, голый по пояс, ходит от койки к койке с шапкой в руке, и каждый турок бросает в шапку деньги.
Первый турок (негромко посыпает проклятие в адрес хозяина). Чтоб он потерял все до последнего пфенинга в этом Таиланде!
Второй турок. Хорошо, если бы какая-нибудь из этих сиамских кошечек откусила ему под корень!
Третий турок. Чтоб его поразила импотенция там, в Таиланде, и все его денежки пропадут зря!
Четвертый турок. Недешевое удовольствие… «рай для мужчин»… даже хозяину приходится денег занимать.
Пятый турок. Скажу я вам, братцы, нам даже и мечтать не приходится о чем-нибудь таком.
Кемаль. Почему? Чем мы хуже этих немцев? Или у нас короче?
Пятый турок. Наши карманы короче… И с дыркой. Вот что.
Кемаль. Это несправедливо. Куда смотрит Аллах?
Старый турок. Не поминай Аллаха всуе. Он к этому разврату не имеет никакого отношения.
Этот сосед Кемаля заметно старше всех остальных здесь, на чердаке. Сидя на своей койке, он раскладывает купленные по дешевке вещички, в основном — это женская одежда.
Кемаль. Ради чего надрывать жилы? Выколачивать копейки? И тратить все на это барахло?
Старый турок. А что еще мне осталось в этой жизни, как не забота о моей семье? Ты бы тоже мог своим купить… вместо того, чтобы тратить деньги на всякие глупости. Я знаю одно место… там сейчас распродажа за полцены.
Приятель Кемаля(старому турку). Да ты на бабу жалеешь истратить марку — другую. Бывал когда-нибудь на пил-шоу? Даже не знаешь, что это такое. Все экономишь. Предпочитаешь на халяву себя ублажать ночью под одеялом… своею собственной рукой…
Хохот прокатился под сводами чердака. Старик, обиженный, сгреб с койки купленное по дешевке барахло, сунул его в чемодан, который задвинул под койку.
Старый турок. Над чем вы ржете, жеребцы? Мои дочери дома, в Турции, одеты как куклы. А будь у них отец такой, как вы, им бы было впору идти на панель.
Кемаль схватил его за плечи и тряхнул.
Кемаль. Кто пойдет на панель? Чьи дочери? А ну, повтори!
Они сцепились не на шутку. Полетели опрокинутые стулья. С электроплиты, пуская клубы пара, рухнули на пол чайники, кастрюли.
Драчунов растащили.
Кемаль (никак не успокоясь). Я убью его! Сломаю шею любому, кто худым словом коснется моих дочерей.
Приятель Кемаля. Да заткнись! Кто хотел обидеть твоих дочерей? У каждого остались дома дети… Думаешь, нам легче?.. Жить без семьи, вдали от дома… на этой чужбине… Да мы готовы душу заложить, чтоб вытащить наших дочерей из нищеты, чтоб защитить их. А есть места — видал рекламу? — где отцы отдают своих дочерей любому туристу за гроши. Здесь, в Европе, любой, кто наскребет копейку, летит в Таиланд, и любая девчонка — к его услугам. «Сиамские кошечки»… Даже несмышленых малолеток тамошние родители продают для утех туристам.
Кемаль. Ты хочешь сказать, что есть еще на земле люди, которым хуже, чем нам, туркам?
Приятель Кемаля. А ты думал? В Африке дохнут с голоду как мухи.
Старый турок. Действительно, мы еще не последние в этом мире. Немцы дают нам работу…
Кемаль. Которой брезгуют сами.
Старый турок. А кто тебя заставляет? Не нравится — не берись.
Кемаль. А кто прокормит мою семью дома?
Старый турок. Вот и работай, пока не дали коленом под зад… береги, что заработал, и отсылай своим. Будешь жить с умом — поднакопишь денег и дома лавку откроешь… И жить будешь в семье… и руки без мозолей.
Второй турок(сидящий у косого окна, пробитого в крыше). Эй, ты, бережливый! Глянь в окошко… специально для тебя… бесплатный стриптиз.
Обитатели чердака прильнули к открытым окнам.
В доме напротив, чуть ниже их чердака, через распахнутое окно отчетливо видна мясистая немка, переодевающаяся перед зеркалом. Ничуть не смущаясь разглядывающих ее турок, она сбросила бюстгальтер, обнажив две огромные, как дыни, груди.
Турки в окнах чердака заскулили от вожделения. А она — хоть бы что, даже не прикрылась руками.
Старый турок. Отойдите от окна! Что вылупились, как кобели на сучку? Она же издевается над нами! Не видите, что ли?
Кемаль. Она не для нас выставилась в окно нагишом. Хозяина нашего дома соблазняет. Я уж который раз вижу это представление.
Третий турок. Напрасно старается. Наш хозяин свои денежки в товар получше вложит. Махнет в Таиланд… к «сиамским кошечкам»…
7. Экстерьер.
Улица и площадь.
(День)
Развороченная мостовая. Кучи тесаного камня. В глубокой траншее работают турки. На поверхности возникают их усатые головы в пластмассовых шлемах, над которыми взлетают и пропадают в яме кирки и лопаты.
Красный кран на колесах разгружает с прицепа связки труб, укладывая их на желтый песок, выброшенный из траншеи. В кабине крана — Петер, домохозяин Кемаля. На Петере — джинсовая спецовка-комбинезон и такой же, как и у турок, пластмассовый шлем на голове.
Кемаль и старый турок двумя тачками отвозят вынутый из траншеи песок. На них оранжевые жилеты безопасности, чтоб уберечь от снующих по площади автомобилей. Турки отъехали к тротуару, оставили свои тачки, а сами юркнули в двери магазина. Вскоре они появились в дверях с пестро упакованными пакетами под мышкой.
Старый турок. Ты — умница. Послушался меня и своей семье доставишь радость. И все за гроши. Распродажа. За полцены — любой товар.
Кемаль. За полцены, за полцены. А в кармане ни гроша не осталось. Даже на трамвайный билет.
Старый турок. Аллах милостив. Он твои расходы компенсирует. Подкинет дополнительную работенку. Не пропадешь, парень. И семью ублажишь.
Кемаль (смягчаясь, с удовлетворенной ухмылкой). Их-то обрадую. Это факт. Полагаю, я никого не забыл. Взял каждому чего-нибудь.
Кемаль швырнул пакеты в тачку, но под укоризненным взглядом старого турка схватил их и, стряхнув песок, прижал плечами к своим бокам, а ладонями стал толкать тачку. Он проходит мимо автокрана. Петер ловко управляет рычагами, на крюке плывет связка труб. Вдруг она замирает над головой Кемаля. Турок от неожиданности втянул голову в плечи, гневно сверкнул глазами на своего домовладельца.
Кемаль. Эй, полегче на поворотах. А то потеряешь жильца и арендную плату за последний месяц.
Петер выпрыгнул из кабины в кучу песка.
Петер. Ну, пока ты жив, давай рассчитаемся. Собрал все деньги?
Кемаль. До копейки.
