Роальд Даль - Предыстория катастрофы
— Поздравляю, — сказал ему доктор, — у вас сын.
У человечка были пышные бакенбарды, тщательно расчёсанные под Франца-Иосифа. От него шёл сильный запах пива.
— Сын?
— Да.
— Как он?
— Отлично, и жена тоже.
— Ну хорошо.
Он повернулся и странной подпрыгивающей походкой направился к кровати, на которой лежала его жена.
— Ну, Клара, — сказал он, улыбаясь в усы, — как твои дела?
Он наклонился к ребёнку. Потом он наклонился ниже. Быстрыми, резкими движениями склоняя торс, он наконец приблизил лицо к головке младенца, так что между ними оставалось не больше двенадцати дюймов. Повернувшись к нему лицом, жена умоляюще глядела на него.
— У него великолепные лёгкие, — заявила хозяйка. — Слышали бы вы, как он орал, когда только родился.
— Боже мой, Клара…
— Что, дорогой?
— Но он ещё меньше Отто!
Доктор быстро сделал к нему два шага.
— С ребёнком всё в порядке, — сказал он.
Муж медленно выпрямился, отвернулся от кровати и глянул на доктора. Он был ошеломлён и растерян.
— Не лгите, доктор, — произнёс он. — Я знаю, что это значит. Всё будет опять как прежде.
— Послушайте, — сказал доктор.
— А вы, доктор, знаете, что произошло с остальными?
— Забудьте про остальных, герр Гитлер. У вас родился сын.
— Слабый и маленький!
— Послушайте, любезный, он только что появился на свет!
— Всё равно…
— Что вы хотите? — вмешалась хозяйка. — Свести его в могилу своими разговорами?
— Хватит! — резко оборвал доктор.
Мать плакала. Её тело содрогалось от рыданий. Доктор подошёл к мужу и положил ему руку на плечо.
— Приласкайте её, — шепнул он. — Пожалуйста. Это очень важно.
Он взял мужа за плечо и стал тихонько подталкивать к краю кровати. Муж в нерешительности колебался. Доктор сжал его плечо крепче, настойчиво подавая знаки пальцами. В конце концов муж неохотно нагнулся и поцеловал жену в щёку.
— Ну ладно, Клара, — сказал он. — Не плачь.
— Я так молилась, чтобы он выжил, Алоис.
— Ну, да.
— Несколько месяцев подряд я приходила в церковь и на коленях молила, чтобы ему была дарована жизнь.
— Ну, да, Клара, я знаю.
— Трое у нас умерли, но больше я не вынесу, понимаешь?
— Ну, разумеется.
— Он должен выжить, Алоис, должен, должен… Смилуйся над ним, Господи!..