Мануэль Ривас - Один где-то там
– Ma? Это ты, Ma?
– …
– Прости, прости, ради бога. У меня были всякие сложности, правда, Ma, поверь, случилась одна неприятность.
– …
– Нет, ничего. Поломка. А что мальчик? Я спрашиваю: Миро появился?
– …
– Еще не пришел?
– …
– Ну, знаешь ли, позвонил – уже хорошо. Так что там у него произошло? Что-нибудь серьезное?
– Да-да, я обязательно с ним поговорю. Непременно. Да, очень строго поговорю. А ты успокойся. Я сделаю все, чтобы такое больше не повторилось. Иди поспи немного. Отдохни. Я тебе позвоню. Мне еще много чего надо сделать. Отдыхай, ладно?
Выйдя из телефонной будки на пристани в Фистерре, он в первый раз за целый день посмотрел на море. Мартовское солнце придавало воде суровый, стальной блеск. Он вернулся в будку и снова набрал свой домашний номер.
– Ma? Прости меня, ладно? Прости, что не позвонил раньше. Сам не знаю, как так вышло.
– …
– Все будет хорошо. Вот увидишь. Все будет хорошо. Целую, крепко целую. И давай отдохни, хорошо?
Проезжая после обеда по берегу Коррубедо, он заметил группу юношей и девушек, которые занимались серфингом. Он смотрел на них с завистью. Не из-за себя – из-за сына. Ему хотелось, чтобы сын был таким же, чтобы он красовался в таком же ярком костюме, плотно облегающем тело. Веселые, здоровые, наверняка богатые, они бросают вызов грозному морю, мягко скользя по гребням волн. И все-таки, подумал он, сердце у сына совсем не злое. К тому же играет он вроде бы довольно хорошо, на свой манер, конечно, но хорошо. Он выбьется в люди. Ведь я-то выбился.
Рабочий день он закончил в Рибейре. И был доволен. В галантерейной лавке «Флор де пьель» у него купили последнюю партию «Superbreasts» и еще трусики «Основной инстинкт». Так что тот тип, который вечно старается перебежать ему дорогу, его конкурент, похожий на сутенера, у которого перстней больше, чем пальцев, а галстук напоминает букет гладиолусов, завтра, когда двинется по его стопам, останется с носом. Он и не догадывается, какую свинью я ему подложил. Что ж, кто не успел, тот опоздал. Он устал, но в целом результатами этого дня был доволен. Закрывая багажник, подумал, что его собственные веки тоже с удовольствием захлопнулись бы. Он решил выпить кофе и позвонил из бара домой.
– Привет, Ma. Что там у вас?
– …
– Пусть возьмет трубку.
– …
– Не кричать на него? Ну конечно, ты еще хуже, чем он. Пары оплеух, вот чего ему не хватает.
– …
– Он был там один?
Между ними протянулось молчание, словно по телефонному туннелю пронеслось эхо шагов бессонного и одинокого путника, а еще – стук падающих капель. Он скосил глаза. Все посетители бара уставились в телевизоры и были поглощены последними спортивными новостями.
– Как это один? Он что, спал в подворотне? Но ведь где-то он должен был спать?
– …
– Как это не спал?
– …
– Да нет, я вовсе не дергаюсь. А что он делает сейчас?
– …
– Пришел голодный, надо думать?
– …
– Это хорошо.
– …
– Ma, скажи ему, скажи… Нет, ничего не говори!
– …
– В Рибейре.
– …
– Нет, дождя нет.
– …
– Ну все, пока. Ужин не готовь. Я что-нибудь сам найду в холодильнике.
– …
– Пока, Ma.
– …
– Да-да, я поеду медленно.
Прежде чем завести машину, он глубоко вздохнул. Уже начали зажигаться первые неоновые вывески, и свет фонарей в эту пору казался еще каким-то болезненным. «Он был там один», – прошептал он. Из всего случившегося сильнее всего на него подействовало именно это. Он слышал шаги Миро в туннеле. Лицо сына было выбелено, как у арлекина. От привидевшейся картины ему стало больно. Он предпочел бы, чтобы сын провел ночь в шумной компании и утро встретил на пляже, покуривая гашиш.
Бог знает в какой раз за этот день он поставил кассету «Аэросмита». Подарок для Миро. Потом, повернувшись в Стивену Тейлору, который сопровождал его в пути, по-товарищески подмигнул ему.
– Лучше было бы, если бы за руль сел ты.
Веки у него сделались тяжелыми, как крышка вечного багажника.
