Арон Тамаши - «Патриоты»
Вероника направилась в сторону леса, где исчез грабитель.
— Боже правый! Он же был в национальном костюме! — заговорил наконец поэт.
Коммерсант с укором посмотрел на него:
— А все из-за тебя.
— Почему из-за меня?
— Не ты ли в своих стихах без конца талдычишь, что нужно носить национальный костюм! Народ из-за тебя с ума посходил! Ищи его теперь свищи. Месячную выручку уволок, мерзавец.
— А ты наживаешься на национальных святынях.
— Я не наживаюсь, а зарабатываю честным трудом.
— Ты только денег лишился.
— А ты, черт тебя дери, чего лишился?
— Он душу из меня вынул.
— Скажите, пожалуйста!
Поэт вскочил.
— Душу, понимаешь?! — закричал он вне себя. — Он испоганил все, во что я верил… Я уничтожен… Меня больше нет… Я не смогу теперь написать ни строчки…
— Ты и прежде не мог, — заметил коммерсант.
Поэт с горечью набросился на него:
— Ты неблагодарный!
— Это ты неблагодарный! Я с тобой расплачиваюсь сполна. Свою долю ты всегда имеешь.
— Ты думаешь, я пишу ради этой доли?
— А ради чего же?
— Из внутренней потребности.
— Зачем же тогда деньги берешь?
— Жить-то на что-то надо.
— Вот ты и жил за мой счет.
— А ты за счет моих стихов!
Коммерсант тоже вскочил.
— Все, знать тебя больше не желаю! — в запальчивости воскликнул он, подлетел к машине, выхватил развевавшийся на крыше флажок и швырнул его на землю. — С этим тоже покончено! — отрезал он.
Упавший духом поэт, ссутулившись, пешком отправился домой.
— Негодяй… — прокричал ему вслед коммерсант и не двинулся с места, пока тот не исчез из виду. Тогда он огляделся и вспомнил про Веронику.
«Куда же она подевалась?» — удивился он про себя.
Побродил вокруг, но ее нигде не было.
— Вероника! — крикнул он.
Напрасно. Вероника улетела, словно пчела. Улетела, влекомая медовым ароматом денег.
Было тихо, стояла чудесная погода.
Коммерсант подождал еще минутку, потом подобрал сорванный флажок и воткнул его обратно на крышу.
Сел в машину, мысленно списал все происшедшее по статье «убытки» и плавно тронулся с места.
Вскоре он догнал идущего пешком поэта, притормозил и окликнул его:
— Давай садись.
Поэт послушно сел. Буркнул:
— Спасибо.
— Нам уже поздно начинать все сначала, — дружелюбно сказал коммерсант, и они продолжали свой совместный путь на паях.
