Авторов Коллектив - Тень медработника. Злой медик
Мы уже почти перестали обижаться. Без толку. Мы привыкли к тому, что во всех людских болезнях и страданиях именно мы и будем виноваты. А как же иначе? Ведь это именно мы не выполняем обещаний, которые дали там, наверху.
Мы живем в тревожном ожидании реформ и перемен. За последние 10 лет еще ни одна реформа не сделала нашу работу легче, лучше и эффективнее. Мы боимся реформ, но мы уже привыкли к переменам со знаком минус. Хорошее дело привычка – с годами интенсивность опасений уменьшается, мы втягиваемся в перемены, становимся спокойнее и уже не так дергаемся, как раньше.
Мы как все, как весь наш народ. Ну и что с того, что медики? Мы можем и обои поклеить, и на наших кровных шести сотках поднять такой урожай картошки, что буржуям не снилось, а еще мы вяжем, печем торты, растим детей, спокойно обходимся городским транспортом. И стиркой овладели в совершенстве, без всяких машин-автоматов – на работе тренируемся – прачечной зарплату не дали, так они взяли моду бастовать, на радостях, что им по закону можно, а нам по тому же закону нельзя. И здесь привилегии!
Но мы продолжаем ждать и надеяться. Некоторые наши даже ухитряются делать супероперации, придумывать новые лекарства, писать книги и защищать диссертации. Мы делаем свое дело – очень нужное, ответственное, часто неблагодарное. Мы терпеливо ждем, мы уверены, что в один прекрасный день что-то действительно изменится к лучшему.
И мы дождемся, обязательно дождемся! Все будет хорошо. Мы заслужили это. А наше молчаливое терпение, нелегкий и незаметный труд, растраченное здоровье, никудышные нервы и бессонные ночи – все это нам зачтется, обязательно зачтется! Мы не стали технической специальностью, мы вместе с нашим народом, живем его жизнью, его радостями, его проблемами. Мы действительно оставили медицину искусством. Не от хорошей жизни оставили. По бедности своей.
Злой медик
* * *Идеальная медицинская сестра должна быть такой:
Абсолютно лысая. Везде. В прямом смысле. Волос не должно быть совершенно! Даже в носу. Тем более в интимных местах. Никаких бровей и ресниц. Никакого пушка на руках и ногах. Можно удалить все волосяные фолликулы вместе с глубокими слоями кожи. Сформировавшийся келлоидный рубец всей поверхности тела гарантирует пожизненное отсутствие волосяного покрова. Следующий этап – удаление ворсинчатого эпителия легких и кишечника.
Ногти должны быть купированы вместе с ногтевой матрицей еще при поступлении в колледж.
Никакой косметики и украшений. Из парфюма – только естественный аромат тела. Мыться можно только с 72 % хозяйственным мылом в дистиллированной воде, вытираться салфетками с дезсредствами. Месячные на территории больницы категорически запрещаются, как и физиологические отправления. Недопустимо выделение слезной жидкости и слюны.
Дыхание – только через респиратор и не чаще 1–2 вздохов в минуту, для минимального обсеменения священного воздуха отделения собственной микрофлорой. Для уменьшения количества этой микрофлоры – постоянный ежедневный прием антибиотиков последнего поколения. Походка бесшумная, на полусогнутых нижних конечностях. Постоянная готовность упасть на колени перед главной медсестрой и любого ранга проверяющими. На лице – счастливая улыбка, в глазах – радостная покорность, голос – тихий, интонация – умоляющая.
Форма одежды – какая прикажут. В основном это что-то белое, с пододетым под него чем-то белым, от нижних век до кончиков пальцев всех конечностей.
Идеальная медсестра не должна иметь никаких знаний непосредственно медицины, но в совершенстве обязана знать устройство, технические характеристики и режим работы кварцевой лампы, дезара и холодильника для хранения лекарственных средств. Должна безупречно до миллилитра и тысячной доли процента разводить дезсредства. Строго до десятой доли секунды делать записи во всех журналах отчетности красивым каллиграфическим почерком. Оформить, наконец, и скрупулезно заполнять журнал учета журналов. Обводить крестики (ставить черточки, галочки, плюсики, свою роспись) в назначениях в истории болезни идеальными кружками…
* * *Сижу я как-то, провожу судебно-психиатрическую экспертизу. Слышу, что в соседнем кабинете кто-то очень громко несет всякую чушь: расторможен, многословен, речь не всегда по существу – явно психически больной в обострении.
Уже иду на выход, прохожу мимо, и этот человек меня узнает (по лечебной деятельности). Кричит мне:
– Игорь Сергеич, Игорь Сергеич! Расскажите Алле Ивановне, что я тут!
Алла Ивановна главный психиатр области. – Игорь Сергеич, Игорь Сергеич, скажите, чтобы меня отпустили!
Отвечаю, что, мол, не могу.
– Игорь Сергеич, Игорь Сергеич, ну, хоть сходите шоколадку мне купите…
* * *Не идет из памяти эпизод, рассказанный пациентом кардиологического центра, с которым лежал в одной палате. Он к тому времени уже перенес четыре инфаркта. На подходе был пятый. Интересно, жив ли сейчас этот человек? Боюсь, что давно уже нет.
Во время четвертого инфаркта его срочно повезли в операционную на каталке.
– И вот еду я, – рассказывает он, – а мне вдруг срочно захотелось помочиться. Ребята, говорю санитарам, дайте я в туалет быстренько сбегаю и поедем дальше. Они отвечают:
– Ну, давай, а мы пока покурим.
Встал я с каталки и пошел в туалет. А там – потолки высоченные, на полу плитка – черный и белый мрамор, и дорические колонны, совсем как в Древней Греции. Ну я подивился, что такой ремонт шикарный в туалете отгрохали, пописал, значит, вернулся на каталку и мы поехали дальше в операционную.
На сей раз пронесло, значит. Откачали. А когда я потом ребятам-санитарам про этот эпизод рассказывал, они говорят:
– Да ты что? Никуда ты не вставал. У тебя же клиническая смерть была. Так без остановок до операционной и ехали…
Мужичок помолчал и говорит:
– Веришь ли, тот мрамор помню, как сейчас. И клянусь тебе – он был самый настоящий. Я же по нему босиком ходил. Холодный. До сих пор не знаю, куда я забрел. В чей туалет. Но, думаю, какого-то важного черта.
* * *Свекруха выдала мне недавно:
– 21-й век на дворе, а вы, врачи, не можете такую таблетку придумать, чтобы выпил – и болезнь прошла. И за что вам только деньги платят?!
И посмотрела на меня, будто прокляла трижды… Очень жаль, когда и среди твоего окружения попадаются такие тупоголовые овощи.
* * *У нас бабка была из «этих» или еще каких-то других. Орала насчет того, что хочет отменить полис, там число сатаны и т. д. Не хочет его носить… А я ей, недолго думая, говорю:
– Простите, Марь Иванна, можно у вас спросить, у вас этот полис давно?
Она:
– Да, давно.
Я:
– А анализы вы уже сдавали? Кровь из пальца, из вены там?
Она:
– Да, сдавала.
Я:
– Так вот, уже нет смысла ничего отменять. Вы за договор кровью с сатаной расписались. Вас уже «там» ждут…
Бабка тут в лице изменилась сразу… Секунд 20 ужасной мимики (соображалка обдумывала услышанное)… и резко умчалась вдаль с диким воплем как у пожарной сирены… Больше я ее не видел.
* * *Работаю м/с в кабинете УЗИ. У дверей кабинета стоит толпа пациентов. Выхожу и спрашиваю:
– Кто следующий к нам?
Вперед выдвигается бабушка – божий одуванчик и так с надрывом мне говорит:
– Че, б**?!
Я глаза выпучила и говорю:
– Успокойтесь, бабушка, посмотрим мы и вас.
А она говорит:
– Сейчас моя очередь, а фамилия моя Чобля.
* * *Я четыре года назад разоблачил симулянта, косившего производственную травму – компрессионный перелом позвонков Т5-Т7. Симулянт был весьма недоволен, что его авантюра не увенчалась успехом, поэтому попросил своего зятя сказать мне «большое спасибо».
Возвращаясь домой (живу в частном секторе в темном переулке) был неприятно удивлен видом трех жлобов и криком:
– Эй, ты! Иди сюда!
Что вам сказать… Доброе слово, подкрепленное травматом, действует эффективнее просто доброго слова. Через 10 минут вспоминал дедушку Гиппократа, вынимая из передней группы мышц бедра двух питекантропов резиновые пули (один свалил после предупреждающего в воздух), приговаривая:
– Что ж вы, чудилы, с дубинами на ствол лезете?
Спасибо скорой – приучила тягать с собой травмат (хоть у нас это незаконно). Лучше пусть один судит, чем четверо несут.
* * *– Я ослепну, а вы будете в этом виноваты, – сказал мне один… товарищ.
Предыстория: в декабре попал растворитель в правый глаз. Глаз был промыт в медпункте, обезболен, и пострадавший срочно был доставлен к дежурному по городу офтальмологу. Там был осмотрен врачом, повторно промыт, диагноз: химический ожог роговицы и слизистых правого глаза, назначено лечение и повторная явка к офтальмологу в свою поликлинику.
