Герман Брох - 1903 - Эш, или Анархия
Эш тупо наблюдал за ними, пока они не застыли в своей неподвижности, Затем он попытался уснуть. Но вскоре его начало трясти от холода; он походил вдоль стойки — походка его была тяжелой и слегка нетвердой, — взял газету, которая лежала на стойке, но закоченевшие пальцы не могли даже листать страницы; в глазах появились режущие боли. Собравшись с духом, он решил отправиться на кухню и, держа в руке газету, проскользнул сквозь дверь.
"Вас, наверное, потянуло на аромат моих кастрюлек", — заметила госпожа Хентьен, лишь потом сообразив, что в забегаловке было слишком холодно, а поскольку обычно она протапливала там лишь во второй половине дня и твердо придерживалась этого правила, то не возражала, чтобы он составил ей компанию, Эш наблюдал за тем, как она возится возле плиты, он охотно забрался бы к ней под кофточку, но это желание было подавлено в зародыше ее репутацией недотроги. Когда девочка-служанка, помогавшая ей по хозяйству, вышла из кухни, он задумчиво сказал: "И вам нравится жить в таком одиночестве". "Ну-ну, — отреагировала она, — заведите и вы уже известную мне мелодию". "Да нет, — начал оправдываться он-это я просто так". Какое-то странное выражение застыло на лице матушки Хентьен; казалось, к ее горлу подкатила непонятная тошнота, ибо она вся так содрогнулась, что аж начала раскачиваться ее грудь, ну а затем она снова взялась за работу с тем отсутствующим выражением лица, к которому все так привыкли. Эш, расположившись у окна, читал свою газету, а затем уставился в окно, за которым виднелся двор, где в порывах ветра закручивались небольшие столбики пыли.
Позже подошли с немытыми и заспанными физиономиями две девушки, которые в вечернее время работали официантками. Матушка Хентьен, обе девушки, девочка-служанка и Эй. уселись вокруг кухонного стола, широко расставив локти, каждый из них уткнулся в свою тарелку — они ели.
Эш приготовил предложение о своих услугах Среднерейнскому пароходству в Мангейме; ему оставалось только приложить отзыв. Он, собственно говоря, был рад тому, что все складывалось таким вот образом, Не так уж это и хорошо постоянно торчать на одном месте. Необходимо переезжать, и чем дальше, тем лучше. А кроме того, следует всегда быть начеку: именно так он себя и вел в жизни.
После обеда он отправился на фирму "Штемберг и компания", которая занималась хранением и оптовой продажей вин чтобы забрать отзыв бывшего работодателя. Нентвиг заставил его ждать у деревянной перегородки; толстый, с округлыми телесами, он восседал за своим письменным столом и что-то считал. Эш нетерпеливо постучал по перегородке ногтем. Нентвиг поднялся:
"Терпение, терпение, господин Эш". Он приблизился к перегородке и свысока процедил: "Хотите, значит, получить отзыв, но это будет не так уж быстро.
Значит так, дата рождения? Когда поступили к нам на работу?" Эш, глядя куда-то в сторону, продиктовал ему эти данные, и Нентвиг старательно записал их. Через некоторое время Нентвиг подал Эшу отзыв, "Какой же это отзыв?!" — удивился он и вернул бумажку обратно. "Любопытно, а что же это такое?" "Вы должны подтвердить, что я работал здесь бухгалтером". "Вы- бухгалтером! Ну так вы же продемонстрировали, что вы можете". Тут уж настал час расплаты:
"Хочу заметить, что для системы вашего учета и отчета необходим особый бухгалтер!" Лицо Нентвига приняло настороженное выражение: "Как это прикажете понимать?" "Я сказал то, что сказал". Поведение Нентвига резко изменилось, он стал сама доброжелательность. "Своей агрессивностью вы постоянно вредите лишь самому себе; иметь прекрасное место и поссориться с шефом". Эш ощутил приближение победы и приступил к закреплению завоеванных позиций: "Вот с шефом-то я бы еще поговорил". "Если вы хотите услышать мое мнение, то вот оно: говорите с шефом о чем вам заблагорассудится, — отпарировал Нентвиг- Итак, какой отзыв вы хотите получить?" Эш не заставил себя переспрашивать: "…Старательный, надежный, зарекомендовал себя самым лучшим образом при выполнении всех бухгалтерских и прочих работ". Нентвигу хотелось отделаться от него: "Правдой, конечно, это не является, но уж ладно". Он повернулся к писарю, чтобы продиктовать новый текст отзыва. Эш залился краской: "Так, правдой это не является, не так ли? В таком случае допишите еще следующее: достоин самых лучших рекомендаций. Вам понятно?" Нентвиг отвесил ему поклон: "К вашим услугам, господин Эш". Эш прочитал новый манускрипт и остался доволен. "И подпись шефа", — скомандовал он.
Этого Нентвиг уже выдержать не смог, он заорал: "А моей что, будет вам недостаточно?!" "Ну, если у вас есть полномочия на это, то тогда должно быть достаточно". Ответ Эша был просто замечателен в своем саркастическом великодушии, и Нентвиг подписал.
Эш вышел на улицу и направился к ближайшему почтовому ящику.
Победоносно насвистывая, он ощущал себя реабилитированным. Отзыв у него есть, прекрасно; он сунул его в конверт с предложением своих услуг пароходству в Мангейме. То, что Нентвиг сдался, свидетельствует о его нечистой совести. Это означает, что он мошенничает с учетом, следовательно, надо было бы передать этого человека в руки полиции. Ну да, это же элементарный гражданский долг, немедленно сообщить куда следует, Письмо мягко скользнуло в почтовый ящик; Эш размышлял, не отправиться ли ему прямо в управление полиции. Нерешительной походкой побрел он по улице. Плохо то, что он уже отослал отзыв, ему следовало бы вернуть его Нентвигу; вначале шантажом добиться отзыва, а потом заложить- все это выглядело как-то неприлично. Но дело уже сделано, и без отзыва было бы сложновато рассчитывать на получение места в Среднерейнском пароходстве; ему не оставалось бы ничего другого, как снова поступить на службу в фирму "Штемберг". И он представил себе, как шеф за разоблачение мошенничества предлагает ему место Нентвига, который уже томился бы в тюрьме. Да, но что, если шеф сам замешан во всем этом свинстве? Тогда, впрочем, полицейское расследование приведет к краху всей конторы: фирма будет объявлена неплатежеспособной и сама собой отпадет необходимость в услугах бухгалтера.
А в газетах можно будет прочитать о "мести уволенного служащего". В итоге его станут подозревать в соучастии, и тогда ему уже не нужен будет не только отзыв, он вряд ли вообще где-либо сможет найти работу. Эша порадовала его острота ума: он так четко просчитал все последствия, но это и разозлило его.
"Говнюки", — чертыхнулся он про себя. Эш стоял на улице Ринг перед оперным театром и проклинал ветер, из-за которого прямо в глаза попадала холодная пыль, его мучили сомнения, но в конце концов он решил с местью подождать; если ему не удастся получить место в Мангейме, тогда уж он призовет на помощь богиню возмездия Немезиду, На город опускались сумерки, и он, засунув руки глубоко в карманы своего потертого пальто, дошел, скорее формы ради, до управления полиции.
Подъехал автомобиль для перевозки заключенных, Эш подождал, пока всех не высадили из него, и был сильно разочарован когда полицейский захлопнул дверцу автомобиля, а Нентвиг оттуда так и не появился. Он постоял еще какое-то мгновение, затем решительно повернулся и направился на Альтен Маркт[1]. Продольные морщины на его щеках стали, казалось, еще глубже. "Жулики, морды козлиные", — ругался он про себя.
Полный недовольства из-за омраченной радости победы, он снова напился и провел ночь с какой-то девицей.
Надев платье из коричневого шелка, которое она, как правило, носила только по вечерам, госпожа Хентьен нанесла во второй половине дня визит одной из своих подруг: ее охватила ставшая уже привычной злость, когда она, возвратившись домой, снова увидела перед собой и этот дом, и эту забегаловку, проводить жизнь в которой она вынуждена уже столько лет.
Конечно, имея свое дело, можно кое-что подкопить, и когда подруги хвалили ее за трудолюбие, то это вызывало слабое чувство удовлетворения, которое было хоть какой-то компенсацией. Но лучше бы ей быть владелицей бельевого магазинчика или магазинчика всевозможных предметов женского туалета, или дамского салона-парикмахерской, а не проводить все вечера с этими нализавшимися типами! Если бы на ней не было плотно облегающего корсета, то ее наверное бы стошнило, когда перед глазами снова возник ее дом: так сильно ненавидела она мужчин, которые вертелись там и которых ей приходилось обслуживать. Впрочем, женщин, наверное, она ненавидела еще больше за то, что они так глупы и всегда навязываются мужчинам. Нет, из числа ее подруг ни одна не относилась к числу этих легкомысленных баб, которые с мужиками всегда заодно, которые якшаются с этими типами, ведут себя с ними, словно сучки. Вчера во внутреннем дворике она застала на горячем с одним парнем девушку, которая служила у нее на кухне, не без удовольствия она отметила, что у нее до сих пор печет рука, которой она надавала служанке по щекам, верхом блаженства было читать девчонке нотацию. Нет, бабы, наверное, еще отвратительнее мужиков. По душе ей были ее официантки и все те девушки, которые презирали мужчин, когда им приходилось ложиться с ними в постель: с этими женщинами она беседовала охотно и подолгу, выслушивала в мельчайших деталях все их истории, утешала и пыталась приласкать их, дабы облегчить страдания. Именно поэтому места в заведении матушки Хентьен пользовались популярностью, и девушки считали стоящим делом по возможности удержаться на такой работе. Ну а матушке Хентьен такие привязанность и любовь доставляли радость.
