Мари Хермансон - Тайны Ракушечного пляжа
Природа в таких ущельях очень разнообразна, каждое из них — это отдельный мирок. Чаще всего в них растут низенькие дубы. Но там может оказаться и небольшое болото с кочками, поросшими осокой, карликовыми соснами и пушицей. А в других ущельях представлен прямо-таки весь мир картин Бруно Лильефорса[1] в миниатюре, его темный ельник — этакий доисторический пейзаж с папоротниками или слившимися в единую массу кустами можжевельника. Возникает ощущение, будто каждый из этих миров свалился прямо с неба, чтобы, погрузившись в глубь горы, еще больше развить и облагородить свою индивидуальность, существуя в полной изоляции от окружающей действительности.
Единственный путь по суше к Ракушечному пляжу пролегает именно через такое ущелье. Я стала всматриваться в горный ландшафт, чтобы отыскать сотканную из смешанной растительности крышу нужного ущелья. Но мы все еще слишком сильно забирали на запад.
Мне вдруг вспомнилось другое ущелье, с прозрачной зеленой травой и соснами. Однажды мы с Анн-Мари зарыли там клад. Металлическую банку из-под чая, которую мы набили «сокровищами».
Меня вдруг охватило сильнейшее желание найти этот клад. Я поспешно догнала мальчиков и сообщила им о новых планах.
— Мы будем искать клад, — сказала я.
Они, похоже, отнеслись к этому с некоторым недоверием, но принялись помогать мне в поисках.
— Там должны быть сосны, — сказала я. — Сосны и зеленая трава. И вишневое дерево.
— А сосны, они какие? — спросил Макс.
На самом деле я не знала, где именно находится то ущелье. Мне помнились только сосны, зеленая трава и дикая вишня. Вскоре я поняла, что это невыполнимая задача. Я сказала, что поиски клада отменяются, и мы пошли дальше на восток, к Ракушечному пляжу. Это ущелье пропустить невозможно. Просто двигайся вдоль береговой линии, и непременно на него наткнешься. Только не слишком близко к морю, потому что скалы нависают над водой почти вертикально, и я старалась ни на минуту не выпускать мальчиков из вида.
Наконец мы нашли нужное место, присели на корточки и, съехав на подошвах с горы, плюхнулись на шуршащий ковер из прошлогодних листьев. Вот высохший ручей. Дуб, рябина и черная бузина. Старые стволы ольхи с потрескавшейся корой и серый лишайник. Стебли жимолости с такой силой вцеплялись в стволы деревьев, что на коре остались глубокие отметины.
Макс захныкал, после того как Юнатан угодил ему веткой в лицо. Я бросилась было его утешать, но он стал уворачиваться.
— Здесь, наверное, тоже нет никакого моря, — прошипел мой шестилетний сын, уставившись на меня огромными глазами. Скептически, с подозрением, почти с испугом. А может, мама сошла с ума? Она заглядывает в чужие окна. Потом заманивает его искать какой-то несуществующий клад. Говорит, что они пойдут рыбачить на море, а сама заводит все глубже и глубже в дремучий лес, полный злобных веток, которые хлещут по лицу и цепляются за одежду.
— Мы уже почти пришли, — сказала я и надела на него кепочку, соскочившую, когда его ударило веткой. Кепочку я надела, как он любит — задом наперед, — но все равно не угодила, поскольку сын тут же снял ее и, вздохнув, надел заново.
— О'кей, — сосредоточенно сказал он. — Ну что, пошли дальше?
Мы подошли к сплошной стене можжевельника и терновника. Тут кажется, что находишься в десятках километров от моря, в плену густого леса. И тем не менее от берега и моря тебя отделяет лишь эта темная, без малейших просветов стена. Ты чувствуешь запах соли, слышишь плеск волн и ветер, хотя и пребываешь в мире полного безветрия.
Раньше сквозь эту стену можно было пробраться у левого края ущелья. Оказалось, что проход есть и сейчас. Прижавшись к самой горе, мы отодвинули хвойные ветки и выскользнули на ослепляющий свет.
Мальчики помчались через маленький пляж, и ракушки захрустели у них под ногами. Вода была совершенно прозрачной. Песчаное дно просвечивало белыми островками между скоплениями мидий. В детстве я часто ходила сюда с детьми Гаттманов собирать крупные, упитанные голубые мидии, которые мы потом, наполнив морской водой металлический котелок, варили на костре прямо на берегу.
Юнатану не терпелось забросить удочку, и я показала ему огромную каменную глыбу кубической формы у дальнего конца пляжа, — там было самое глубокое место.
Дно здесь необычное. От берега веером расходится отмель. За ее пределами дно резко уходит под уклон: только что вода была тебе по колено, а сделаешь шаг — и уже по грудь. Ребенок же при таком резком перепаде вообще перестает доставать до дна ногами. Для не умеющего плавать это место смертельно опасно. Когда я занималась своим исследованием, мне часто встречались легенды из этих мест о злом женоподобном морском существе, которое живет в одной из бухт и утаскивает людей под воду. Это вполне могла быть именно эта бухта. Легко представить, что кто-то бродит здесь по воде, собирая мидии, а потом внезапно попадает на глубокое место и тонет. Если человек увидит подобную сцену с берега, она покажется ему совершенно необъяснимой.
Я совсем не разбираюсь в геологии, но думаю, что этот резкий перепад в уровне дна связан с тем, что по склонам гор тянутся нагромождения здоровых валунов, готовых в любую минуту скатиться на берег и дальше — в воду. Это — творение материковых льдов. Мне кажется, что под усыпанным ракушками песком пляжа и отмели лежат скатившиеся в бухту огромные валуны и что внезапное увеличение глубины возникает именно по краю этих валунов.
Мальчики принялись лазать по каменным глыбам. Я крикнула им, чтобы они были осторожны. Мне все время казалось, что в любую минуту может сорваться очередной валун. На самом деле удивительно, что они спокойно лежат на таком крутом склоне. Словно какое-то колдовское заклинание заморозило оползень прямо в процессе движения. Разумеется, за прошедшие тысячелетия камни улеглись очень прочно. Однако они были неровные, на них легко оступиться, а темные промежутки между ними способны с легкостью поглотить детское тело.
Мои предостережения на мальчиков не подействовали. Они продолжали носиться так, словно они дома на кухне, и я вздохнула с облегчением, лишь когда они наконец спустились к валуну кубической формы, который я посоветовала им для рыбалки.
Юнатан прицепил блесну, закинул ее в воду и подкрутил леску. Удочку ему подарили прошлым летом. У него еще ни разу не клевало, хотя я то и дело молю Бога, чтобы мальчишке наконец удалось поймать какую-нибудь рыбку.
Макс пинал ракушки ногами и топтал их, кроша в мелкие кусочки. Не знаю, как поступать в таких случаях. Я понимаю, что ему нравится этот хруст, и вместе с тем меня немного коробит его стремление разрушать. Эти матовые бело-голубые скорлупки такие красивые! Я раздумывала, сделать ли сыну десятитысячное замечание или просто отвести взгляд. Выбрав последнее, я заметила, что у Юнатана блесна застряла на дне. Я забралась к нему на камень и долго крутила и дергала удочку взад и вперед, но потом пришлось перерезать леску и прицепить новую блесну.
Когда я спустилась обратно на пляж, Макс уже куда-то исчез. Скрыться в этом месте почти негде. Наверху, на валунах, его не было. В воду он в такое время года ни за что бы не пошел, или все-таки мог? Тогда бы я непременно это заметила. Я громко позвала его, но ответа не последовало.
— Ты не видел Макса? — спросила я Юнатана.
— Только что видел, — ответил он. — Там. — Он показал на валуны. Я снова принялась кричать.
Когда я в пятый или шестой раз выкрикнула его имя, в совершенно неприступном месте, на самом верху горы, среди валунов, внезапно возникла его красная кепочка. Он показался, уловив в моем голосе пронзительные нотки испуга.
Увидев сияющее лицо Макса, я так обрадовалась, что даже не подумала о том, как он очутился среди валунов на самом верху.
— Вот ты где! — закричала я, опьяненная материнской любовью.
— Как ты туда забрался? — заорал Юнатан, мысливший более трезво.
Макс лишь рассмеялся.
Затем он опять исчез среди огромных камней. Он так долго не появлялся, что я снова забеспокоилась.
Юнатан бросил спиннинг и устремился к тому месту, где только что появлялся Макс. Но ему тут же пришлось отказаться от этой затеи. Валуны были чересчур большими для того, чтобы он мог взобраться на самый верх. Но если Юнатан, которому девять лет, не в силах туда залезть, как же с этим справился его шестилетний братишка?
— Макс! — закричала я. — Прекрати дурачиться, вылезай! Там опасно! Макс!
В следующий миг где-то совсем рядом раздался смех. Возле моих ног посреди ракушек сидел Макс и заходился от хохота, разбрасывая вокруг себя горсти песка. Я стояла вытаращив глаза. Не может быть!
— Как ты тут оказался? — спросила я.
Юнатан, благодаря богатому опыту, почерпнутому из приключенческих фильмов и компьютерных игр, уже во всем разобрался.
