Андраш Беркеши - Стать человеком
Ковач не только слыл лучшим стрелком полка и отличным футболистом, но и очень любил литературу. К своим любимым писателям он относил и Гезу Варьяша. Может быть, это обстоятельство играло какую-то роль в его несколько повышенном внимании к поведению Эндре. Интересно, почему же он все-таки не едет домой? Что случилось? Почему он замкнут и постоянно держится в стороне от остальных солдат? На рождество все семьи стремятся собраться вместе, но почему этого не хочет Эндре Варьяш?
Лейтенанту вспомнилось собственное детство. Несколько лет он жил в общежитии имени Баттьяни Вак от Эстергомской гимназии. Родители его давно развелись, и по решению суда сына оставили у матери. Отец же вскоре после развода женился, а его новая жена даже и слышать не желала о мальчике. Отец платил алименты на содержание ребенка, и только. Когда Петер учился в последнем классе гимназии, тяжело заболела мать и ее положили в больницу. Именно поэтому он не смог поехать домой и остался один-одинешенек во всем общежитии. Те тоскливые дни навсегда врезались в память Ковача. Поэтому он считал, что, если парень не попросился в увольнение на праздники, значит, у него на то наверняка была серьезная причина. Лейтенант подождал, пока солдаты, отпущенные по домам, ушли, и вызвал к себе Варьяша.
Эндре по-уставному доложил лейтенанту о прибытии и, пытливо всматриваясь в его тонкое лицо, попытался догадаться о причине вызова к командиру роты. Лицо офицера показалось ему знакомым, и он невольно задумался над тем, кого же тот ему напоминает. Однако догадка пришла не сразу, а лишь позднее, в ходе разговора. До призыва в армию один из друзей Эндре, Шугар, некоторое время работал ассистентом у кинорежиссера, и однажды — бог знает почему — они решили посмотреть старый американский кинофильм «Ватерлоо» с Тайроном Пауэром в главной роли. Так вот лейтенант Ковач был удивительно похож на этого артиста, особенно когда снимал очки. Рассмотрев лейтенанта повнимательней, Эндре пришел к выводу: голова у него какая-то несовременная, ее очертания слишком мягки и правильны, что делает его совсем не похожим на военного. Если лейтенанта переодеть в гражданскую одежду, его смело можно принять за врача или биолога.
— Садитесь, Варьяш, — пригласил Ковач солдата, поправляя очки, и, дождавшись, когда он сядет, угостил его сигаретой. — Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, — продолжал лейтенант, — но меня очень интересует, почему вы не поехали домой.
Он внимательно следил за выражением лица парня с глазами, глубоко сидящими под почти прямыми бровями. Внезапно он ощутил, будто между ними возникло некое странное электрическое поле, которое пропускало слова, не задерживая их глубинного эмоционального заряда, и превращало в пустые, ничего не выражающие звуки. Глаза парня чуть заметно сузились, как у зверька, почувствовавшего западню, и офицер вдруг ясно осознал, насколько бессмысленна его попытка сблизиться с подчиненным. Солдат, сидевший по другую сторону стола и смотревший на него с недоверием и подозрительностью, явно не желал подпускать его к себе. «Жаль, — подумал офицер, — а ведь мне нравится этот парень, и, кто знает, может,быть, когда-нибудь мы стали бы друзьями».
Эндре опустил голову и уставился на свою сигарету:
— Я не хочу ехать домой.
— Вам так хорошо здесь?
— Я решил во время праздников немного позаниматься. Дома это было бы невозможно.
Ковач чувствовал; что парень говорит неправду.
— Понятно, — сказал он с горькой улыбкой и встал. — В конце концов, вам лучше знать, что делать. Пожалуйста, занимайтесь.
Лейтенант попрощался и направился домой. Эндре же вернулся в казарму, где, сидя у печки, почитал газету, а затем пошел в умывальник бриться.
Встав перед зеркалом, он начал намыливать худощавые щеки. Его густые брови почти срослись на переносице. «Солдатская служба оказалась бы намного легче, — думал он, — если бы издали приказ, разрешающий новобранцам отращивать усы и бороды. — У самого Эндре была жесткая темная, почти черная щетина, отчего иногда приходилось бриться по два раза в день. — Конечно, такая мысль вряд ли придет в голову начальству, хотя инструкций оно издает великое множество».
Эндре стало холодно. Умывальник давно выстыл, и мороз уже успел разбросать свои причудливые узоры по углам оконных стекол. «Начальство, — рассуждал Варьяш, — могло бы подумать о том, что зимой необходимо лучше отапливать казармы, тем более — умывальники».
Щетина чуть слышно потрескивала под лезвием его бритвы. Тыльной стороной ладони Эндре ощупал свое лицо, «Нормально», — наконец решил он и, подойдя к крану, вымыл кисточку. Затем он вытер лезвие и вложил его в станок.
Он как следует помылся. Холодная вода освежила его, до красноты растертое мускулистое тело охватила приятная теплота. Сильные порывы ветра ударяли в окна, и стекла тихо дребезжали. Неожиданно Эндре почувствовал холодное дыхание ветра и одновременно услышал скрип открываемой двери.
Вошел младший сержант Леринц Бегьеш. Небрежным движением он захлопнул за собой дверь, потом подошел ближе и встал по другую сторону бетонного корыта умывальника. Это был крупный парень, всего сантиметра на два ниже Эндре, но шире в плечах. На занятиях Эндре не раз пристально разглядывал скуластое лицо этого кряжистого младшего сержанта, с сильно выступающими надбровными дугами и холодным взглядом серо-голубых глаз, с решительной линией тонких губ и волевым подбородком. Про себя он решил, что если когда-нибудь все-таки станет кинорежиссером и будет ставить фильм о борьбе батраков за свою свободу, то на главную роль непременно подыщет именно такого крестьянского парня, как Бегьеш.
Младший сержант закурил. Некоторое время он молчал, словно раздумывал, о чем бы таком спросить Варьяша, С первых дней появления новобранцев в казарме он, сам не ведая почему, невзлюбил Эндре. Тогда он, по сути, еще ничего не знал о нем, даже фамилии его не помнил, но одного того, как Эндре посмотрел на него, было достаточно, чтобы возбудить к себе чувство неприязни. Позднее младший сержант инстинктивно ощущал, что парень считает его пустым местом, нисколько не уважает и не боится, а потому и не желает устанавливать добрые отношения...
Остальные солдаты каждый по-своему стремились угодить младшему сержанту — угощали его домашней снедью, на вечерах пили с ним пиво в буфете и с радостью принимали его в свою компанию, когда тот снисходил до того, что замечал знаки внимания и садился за их столик.
Эндре же никогда не удостаивал Бегьеша такой чести. При встречах он по-уставному козырял, но при этом не улыбался, не уступал угодливо место в буфете, как рыжий Поллак: «Пожалуйста, товарищ сержант, присядьте за наш столик на минутку. Что вам принести?» Позднее же, когда младший сержант узнал, кто отец Эндре, его антипатия к Варьяшу еще больше усилилась. Правда, в этой неприязни сыграли свою роль и кое-какие другие причины. Например, та, что некоторые из офицеров-инструкторов с таким подчеркнутым вниманием, а то и с уважением разговаривали с Эндре, будто не его отец, а он сам был известным на всю страну писателем.
Вскоре Бегьеш заметил, что офицеры допускают послабления по отношению к Эндре, намеренно не замечая его ошибок во время занятий по боевой подготовке. А вот ему, младшему сержанту, в свое время никто никаких поблажек не делал, и если что-то не получалось, с него требовали по всей строгости, потому что он сын простого крестьянина. Да и другим солдатам офицеры не прощают промашек. Мартон Поллак, например, сын портного-частника. Так капитан Тельдеши, когда сердится на Мартона, вспоминает недобрым словом не только отца, но и его мать, такую же представительницу частного сектора. Вот, собственно, почему младший сержант Бегьеш поклялся не давать никаких поблажек Эндре Варьяшу.
Он смотрел на солдата, который спокойно вытирался полотенцем, и думал: «Как будто меня тут и нет вовсе. В упор не замечает. Ничего, я тебя, дорогой, сейчас расшевелю, выведу из твоего непоколебимого спокойствия». Он улыбнулся и, глядя на дымок сигареты, спросил:
— Почему вы не поехали домой?
Эндре завернул кран и молчал, раздумывая над тем, что бы такое ответить младшему сержанту. Он догадался, что Бегьеш решил поиграть с ним и задал свой вопрос только для того, чтобы начать разговор.
Младший сержант был хитер и необычайно находчив. Сейчас он был предельно вежлив, но Эндре знал, что за этой показной вежливостью скрывается тщательно продуманное коварство. Однако многим солдатам Бегьеш нравился. «Видите ли, — говорили они с удовлетворением, — он не дает поблажек Варьяшу, как это делают большинство офицеров».
Вчера на учебном поле они отрабатывали технику метания ручных гранат. Занятиями руководил лейтенант Ковач, но вскоре его вызвал командир батальона. Бегьеш отвел свое отделение к оврагу и объявил перерыв. Было прохладно, дул резкий ветер. Ноги солдат, обутые в сапоги, почти по щиколотку утопали в грязи, Эндре замерз. Он сел к кусту, закурил и со стороны наблюдал за сбившимися в небольшие группы солдатами. К нему подошел Бегьеш. Несколько солдат, догадывавшиеся о натянутых отношениях Эндре с младшим сержантом, не спеша подошли следом.
