Иосиф Гольман - Хранитель Реки
– Как Галина поживает? – поинтересовался питерец.
– Как всегда, – ответил Бакенщик. Не в смысле, что не о чем говорить, а что оба и так знают.
– Ну и хорошо, – подытожил собеседник. – А то я что-то разлюбил перемены. Стареть, наверное, начал.
– Мы все начали стареть, – согласился Бакенщик. Это обстоятельство его не пугало. Но настораживало: в главном деле непонятно было ни сделанное, ни оставшееся. А потому старость могла стать неприятной помехой.
– А помнишь, как ты меня на капище за Святово водил? – ухмыльнулся Валентин Сергеевич.
– Еще бы не помнить, – улыбнулся Бакенщик.
– Я в этом году GPS с собой привез. Точность – до десяти метров при ясном небе. Не хочешь повторить маршрут?
– Не хочу, – не вдаваясь в детали, ответил друг.
– Да я на самом деле тоже не хочу! – засмеялся ученый. – Так, маленькая проверка.
Маршрут в Святовы капища действительно повторять не хотелось.
Это случилось лет десять назад, когда задора у друзей было явно больше, чем разума. У Валентина Сергеевича только-только кончилась официальная часть командировки: они изучили и, как говорится, «описали» довольно значительную пещеру – и по размерам, и по культурологическому значению.
В этой пещере много тысячелетий назад жили их предки. По крайней мере, предки Бакенщика – точно: его семья вроде бы никогда не переезжала из этих мест, не считая его собственной, не вполне удачной, учебы на Северо-Западе.
Ученых интересовало всё: что ели – кости сохранились в изобилии, во что одевались, как охотились и как умирали. Рисунки на стенах, выполненные самодельными красками и разным «ковырятельным» инструментом, очень помогали в решении поставленных задач.
Вот тогда-то Бакенщик и упомянул Святово капище, на которое в свое время, лет десять тому назад, случайно попал.
На гору его тогда загнал невиданный дотоле в здешних краях ливень: пока не выбрался на плоскую вершину, навстречу неслись мощные потоки, тащившие за собой не только глину и сучья, но даже довольно приличные камни. А как вышел наверх – хляби разомкнулись, дождь прекратился, выглянуло солнышко. Это было так странно, что даже не сразу полез в пещеру, которая плавно уходила вниз от единственной на плоской вершине скалы.
До того ни одной пещеры не пропускал – так тянуло его любопытство.
Отдохнул, перекусил маленько и все же двинул вниз, хотя уже понимал, что это святое место, капище. Здесь их много было, от старых людей осталось, предков. Недаром стоявшая внизу, на берегу реки деревенька в два с половиной вросших по окна в землю дома (она же последняя из обитаемых) называлась Святово.
Бакенщик еще от деда слышал, что капища не для любопытных предками сотворены и не для любопытства должны быть посещаемы. Однако здраво рассудил, что раз он – прямой наследник их создателей, то ему можно.
И правда, обычно было можно. Кстати, пещеру, исследованную командой Валентина Сергеевича, тоже нашел он, потенциально – дальний родич людей, много поколений проживших в этом суровом доме.
В той пещере – на горе, у скалы – тоже было полно рисунков. Правда, не было костей и перьев. А что в ней было еще, Бакенщик так и не узнал и теперь уже никогда не узнает. Потому что единственное воспоминание от того посещения – голова вдруг закружилась, стены пещеры завертелись вокруг него в бешеном танце (никогда раньше сибирский здоровяк не испытывал ничего подобного). И еще он помнит, как с высоты своего роста (пещера вовсе не была низкой) шмякнулся он прямо на ее темный, почти черный пол.
Следующее его воспоминание уже совсем иного плана. Он сидит на все той же плоской вершине, все у той же черной скалы. Голова уже почти не кружится. Никаких черных полов и серых стен нет и в помине. А вокруг – то, что и должно быть: ярко-зеленая трава, ярко-синее небо и уж совсем невообразимо яркая радуга, расчертившая полнеба после ужасающего ливня.
Вот и все.
Как он выполз из пещеры, почему он в ней плохо себя почувствовал, история умалчивает. Никакого желания повторить подвиг и вновь в нее залезть Бакенщик тогда не испытал.
Да и потом не испытывал. Но уговорил речистый питерец. Услыхав как-то от друга, что есть такая, точно никем не исследованная, пещера, достал-таки его своим научным мозгоклюйством. Дал Бакенщик слабину, хотя точно понимал, что поступает неправильно, согласился.
Единственное условие его было – поход вдвоем, без свидетелей. Валентин Сергеевич, разумеется, не возражал. Взяли компас, о GPS тогда и речи не было, одноствольное ружье двенадцатого калибра, все для ночевки, блокноты и казенный фотоаппарат «Зенит-Е», большой дефицит по тогдашнему времени.
До Святова дошли без сучка, без задоринки. Там переночевали и с утра, при отличной погоде, отправились в путь.
Ориентиры Бакенщик помнил точно, память его никогда не подводила. А вот в тот раз – впервые в жизни – подвела. Не обнаружил он здоровенной сломанной лиственницы рядом с изгибом ручья. Куда делась? Лесной пожар? Но где следы этого пожара? Потом не оказалось валуна с первым глубоко выцарапанным на нем рисунком. Куда делся? Валуну и лесной пожар не страшен. Скатиться некуда, на поляне стоял. А поляна вот она, в целости и сохранности, только подзаросла за десять лет.
Не понравилось это все Бакенщику. Предложил он своему другу вернуться, даже не побоялся слабаком показаться. Но не таков питерец. Настоящий ученый. Потребовал направление, достал компас и попер по азимуту, как трелевочный трактор, почти не сворачивая.
Долго шли. Хоть дорожка и не торная, но пройти должны были много. Дойти должны были точно. И чего уж там – не один раз. Однако не дошли. Зато вышли на ту самую, первую, заросшую полянку.
Голова пошла кругом. Чтобы, идя по азимуту, вернуться на прежнее место, нужно, как древним мореплавателям, обогнуть земной шар. И прошли они, конечно, немало, но явно меньше сорока тысяч километров.
– Пошли обратно, – еще раз предложил Бакенщик. Ему не было страшно, но в капище уже идти не хотелось.
– Ну уж нет! – Валентин скорее был готов помереть, чем отказаться от своих научных планов.
Чтобы с гарантией избежать повторения, решили идти не по компасу, а вдоль светлого чистого ручья, который хоть и петлял, но тек в нужную сторону.
На этот раз дело пошло веселей, на заросшую полянку они снова не попали. Впрочем, и к капищу не попали. Бакенщик готов был поклясться, что направление взято верное, но время шло, а цель не приближалась. Мужики начали уставать, однако теперь и Бакенщика заело. Он решил добраться до цели во что бы то ни стало.
А дорожка, чтоб легкой не казаться, явно пошла вверх. Может, уже их гора началась? На последний рывок сил точно хватит. А если нет – пора готовить ночлег.
И вдруг Бакенщика подкосило.
– Стой, – тихо сказал он.
– Чего ты? – недовольно остановился друг.
– Мы же вверх идем.
– Несомненно, – подтвердил питерец. – И что?
– И ручей – вверх, – устало сказал Бакенщик.
Что-то вроде этого он и ожидал.
Тут ученый-практик оказался на высоте. Он не стал оспаривать очевидное.
– Останавливаемся, – принял решение Валентин.
Быстро сделали шалаш. Натаскали дров. Много дров, много больше, чем должен был съесть ночной костерок. Хотели вскипятить воды для чая, но отказались от этой идеи.
Более того, даже смотреть старались куда угодно, но только не в сторону злополучного ручья. Его еще десять минут назад симпатичное журчание теперь казалось зловещим.
До полуночи просидели в шалаше – точнее, под прикрытием нескольких мощных хвойных лап, открытых лишь в сторону огня. Напряженно следили за минутной стрелкой.
– Полночь прошла – Кощей не явился, – наконец облегченно заметил Валентин.
– Может, у них на час назначено, – Бакенщик не ожидал легких решений.
– Типун тебе на язык! – прокомментировал гипотезу питерец и начал возиться с ружьем.
– Можно подумать, у тебя серебряные пули, – ухмыльнулся Бакенщик. Все же прогулка в капище была не его идеей.
До трех часов ночи было спокойно. Уже даже задремывать начали – до этого спать не хотелось. А потом со стороны ручья послышались странные звуки. Как будто голоса, только слова неразличимы.
– Что это? – пробормотал ученый.
– Выступление твоего рецензента. – Это была больная тема: Валентин Сергеевич вот-вот должен был защищать кандидатскую.
Бакенщику не было страшно. Что сделано, то сделано. Больше, чем заслужили, их не накажут. Вот еще бы понять, сколько заслужили…
Голоса действительно слышались со стороны ручья, только выше по течению. «Тьфу ты», – сморщился Бакенщик. Выше по течению, если бы ручей тек с горы. Как объяснить сложившуюся ситуацию, слов пока не придумали.
– Дети! – вдруг воскликнул Валентин, мгновенно опуская ружье. Конечно, они слышали о большом пионерском турслете. Но, черт возьми, это же на сто пятьдесят километров южнее! И там обустроено все дай боже, даже у них из экспедиции четырех рабочих изъяли – мероприятие, говорят, республиканского масштаба.
