Дуровъ - Все схвачено
Куда? К цели, естественно.
А люди все шли, втюхивались в троллейбусы, ныряли и выныривали из метро. Легат смотрел на них отстраненно и, коли уж совсем точно, остраненно — от слова «странно», и думал: странно живем.
Странно мыслим, странно претворяем мысли в подобие дел, да и дела наши странные не всякому доступны – раз, и понятны – два. А три, четыре, пять – это к зайчику, который гуляет, поскольку авто свернуло направо у метро, оставив по леву руку пусто место от снесенного революционной толпой памятника Доброму Человеку – Другу Детей, и тормознуло у второго подъезда Большого Дома на, естественно, Большой Площади. Легат легко вынырнул из авто, стремительно перешел хорошо очищенный от снега тротуар и нырнул в (сперва вынырнул из, а после нырнул в, логично) подъезд № 2, где предъявил военному человеку прапорщику кожаную серьезную ксиву.
Пустили вежливо.
Лифт, коридоры, переходы – не заморачиваемся. Сразу подойдем к кабинету.
Сначала – приемная для настырных или нужных посетителей, казенно холодная комната с секретаршей (pardon! – помощницей, референтшей, телефонной ответчицей, первым голосом Легата), из приемной – хорошая толстая дверь, обитая кожзаменителем, из коей попадаешь в темный шкаф, то есть тамбур по-простому, а там дверь дубовая, не обитая, за которой – кабинет Легата.
Но к черту подробности – это для торопыг. Поглядим наскоро окрест.
Стена непрерывных окон – слева, непрерывных шкафов с папками, маркированными цифрами от единицы и далее (по прочтении сжечь!), – справа, посреди – аэродромнодлинный стол для переговоров, совещаний, приемов etc., пустынный с утра.
Далее, у торцевой стены, – второй стол, весьма серьезный, письменный, со всеми положенными такому столу аксессуарами типа календарь перекидной, типа чернильный прибор бронзовый, типа стопа неотложных бумаг – налево, типа – настольная лампа в стиле персонально вычеркнутого из истории покойного Диктатора, но живого в канцелярских милых мелочах, еще правее – приставной стол с шеренгой спецтелефонов цвета искусственного слона, за коими в серебряной рамке – портрет самодостаточной жены, смеющейся с фотки надо всем перечисленным. Ну, и начальственное малокомфортное кресло за столом. И два гостевых – перед, а между ними – приставной столик, где гость или максимум два гостя могут разложить принесенные с собой своды жалоб и предложений. Больше двух гостей – это за большой стол. Типа: два человека – интимная беседа, три – уже совещание… Да, главное! Позади кресла со стены, с большой цветной фотки одиноко и укоризненно смотрел на все окружающее Верховный – обязательный ритуальный атрибут кабинета начальника любого ранга – от Главы Службы до ее рядовых необученных. Впрочем, сей невинный фото-культ личности Верховного мгновенной эпидемией распространился по родной стране, ее граждане от века любили любить царей. Легат вынул из портфеля альбом-ежедневник и раскрыл на означенном дне. Итак – что имело место и время в дне нынешнем, что подсказывал ежедневник?
11.00 – встреча с супер-дупер певицей Осой. Будет просить денег, двух мнений не ищи – денег нет.
11.30 – встреча с лидером молодежного движения «Сыны Отечества» Пти Клинчем. Тоже будет просить денег и еще – разрешения на воскресный марш Сынов по набережной Городской Реки в честь Дня Невинно Павших. Наверняка потребует, чтобы Легат не давал такого же разрешения движению «Дети Галактики», что согласовано с Прямым Начальником Легата или, далее – Командиром. Но если и так, что с того? Лидер – прямой ставленник Командира, а «Сыны» – его изобретение, ставшее любимой игрушкой, отданной на заклание Лидеру. Пока, надо отметить, игрушка жива и толково работает. Так что Легат разрешение даст и позвонит Городскому Голове, чтоб «Детей» попрессовали.
Но – не до смерти, а так. Чтоб знали.
12.00 – встреча с рабочей группой по празднованию Дня Невинно Павших. Вообще-то там все на мази, но перепроверить в сотый раз – норма для Службы. А также в сто десятый и сто пятидесятый: полезного много не бывает.
13.00 – совещание у Командира в Крепости, то есть у вышеназванного Прямого Начальника Легата, а по сути – третьего человека в Службе, заместителя ее Главы.
Третьего – по субординации, а по факту и по силе влияния на всех и вся (в виду имеются как люди, так и события) – даже второго, легко вхожего не только к Главе, но и к Самому, к Верховному. Тема совещания – все тот же День Невинно Павших. Поэтому в полдень Легат и собирает свои правые и левые руки – подпитаться информацией, что-то скорректировать, чего-то добавить, чего-то убавить, кого-то убить, кого-то ранить, а кого-то леденцом одарить. Не дай бог – ошибка случится! Ошибок в Службе, даже пустяковых, не прощают, а праздник ДНП – событие из ряда вон, Верховный и Премьер на трибуне встанут.
– Кто в приемной?
– Госпожа Оса.
– Впускайте.
И встал, и поправил узел галстука, и косую челку со лба сдвинул, и умное лицо сделал, и приветливости добавил: Оса – девушка (нет, точнее – дама, хотя и без возраста, который Легат, естественно, знал вплоть до часа и минут рождения) тонная, цену себе завышающая втрое и настаивающая на сей цене. Так в чем вопрос? Подыграем… И пошел через весь кабинет, установив на лице улыбку № 17 – легкая радость, привычная усталость, желание помочь, отсутствие таковых возможностей.
– Рад вас видеть, Оса. – Левая щека Легата коснулась правой щеки Осы, потом наоборот, пахнуло приторным и слишком резким запахом неизвестных духов, потом точно отформатированные улыбки, и – глаза в глаза, шепотком:
– А как я рада, Легат, как я рада вас видеть, это вы вскоре поймете, но почему вы не пришли на мой юбилейный концерт в Olympic-stadium, вы же мне обещали?
– Помилуйте, Оса, – воскликнул Легат, отстраняясь, но не снимая рук с ее предплечий, демонстрируя близость духом, не более, – я безысходно заплутался в ваших датах и временах! Я ведь был на вашем юбилейном концерте в прошлом году в концертном зале Замка. Помню как сейчас! Так что ж, и в этом году юбилей? Как это? Как вам удается скакать через десятилетия? Да и десятилетий этих в вашей жизни – всего ничего…
И повел ее, держа под локоток, чтобы усадить в кресло у стола, отпустить гостью на волю, сесть напротив, уложить руки на стол, и опять – глаза в глаза, доверительная беседа, интим не предлагать.
Дама молчала, пока ее вели к вышеозначенному креслу, никак не реагировала на хамскую реплику Легата – про ежегодные юбилеи. Но, когда они уселись друг против друга, а помощница внесла в кабинет на подносе две кофейные чашки, кофейник и вазочку с конфетами, расставила все это, кофе налила, приятного аппетита пожелала и отгарцевала, виляя крупом и цокая копытцами, в приемную, тут-то Оса и сказала спокойно и обыденно, обнажая конфетку:
– Я никуда не скачу, Легат. Я не лошадь. Просто в моем возрасте каждый год – юбилейный. Нет времени ждать.
И Легат оценил простоту и точность ответа. Плюс – она невольно (или намеренно?..) отмежевалась от секретарши, которая показательно цокала и виляла крупом.
– Кто бы спорил, – повинился он, – не судите меня строго, Оса, я старый чиновник, не приученный к политесам. Но виноват. И готов к исправительным работам, аки галерный раб.
– Почему аки? – спросила Ага. – Галерный и есть. Работка ваша, Легат, важная, не спорю, однако абсолютно галерная. Но я здесь по иному поводу, дорогой Легат.
– По какому же? – доверительно спросил Легат, отмечая про себя: значит, деньги, значит, он не ошибся.
Оса порылась в сумке, достала пачку сигарет, вопросительно глянула на Легата. Тот отрицательно качнул головой.
– Я не собираюсь курить. – В ее голосе чуть слышалось такое легкое, еще почти невесомое раздражение, что секундно удивило Легата: раздраженных посетителей он не ждал по определению – не его статус. – Это вам.
И протянула через стол сигаретную пачку. Белую, плотного картона коробочку, на коей почему-то не было названия, то есть марки, зато имелась картинка: двуглавый орел, обе головы которого были повернуты налево. Или направо, как на пачку взглянуть.
– Оса, милая, вы же знаете, я не курю… – но коробку взял, потому что хотел разглядеть крамольного орла – раз, а два – есть ли в ней сигареты или что-то иное ему всучивают, ну, к примеру, взятку в виде драгоценных камней. Бриллиантов, допустим.
Он вроде бы автоматически, вроде бы машинально, абсолютно не заинтересованно приоткрыл крышечку и обнаружил там банальные сигареты, почти полную пачку банальных сигарет, а никакие не бриллианты. Что – слава Богу! В ином случае пришлось бы подымать вселенский хипеж со стражей и протоколом. И хана Осе со всеми ее юбилеями.
Но Оса опередила его реакцию.
– Сигареты, сигареты, – подтвердила она. – Никаких провокаций, милый Легат, я же не сумасшедшая, да и с чего бы мне вас провоцировать? Я вас люблю и уважаю. Как умного Чиновника и еще более умного человека.
