Стивен Лезер - Личная танцовщица

Как только мы присели, Пит начал разглядывать эту девочку. Она танцевала полностью обнаженной, если бы не сапожки. Хорошее тело, прекрасные длинные волосы. Лицо было тоже ОК, но я никогда не смотрю на каминную доску, когда поддерживаю огонь в камине, если Вы понимаете, о чем я.

Я увидел, что Пит сильно желает её, но он не мог даже встретиться с нею глазами. Она работала с большим немецким мужиком, улыбаясь и блестя зубами, чтобы заинтересовать его. Это сводило Пита с ума. Он скрежетал зубами, когда она уехала с немцем. Я полагал, что он будет выше этого. Я считал, что в море еще много рыбы, правильно?

Я ещё несколько раз возвращался в «Зомби», но она была всегда занята, обычно с толстыми немцами. Они сидели рядом с нею, лапали ее, покупали ей выпивку, оплачивали ее бар-файн, и уводили ее в отель.

В конце концов, при моем четвертом посещении «Зомби» я застал её свободной. Я улыбнулся ей, когда она танцевала, и она улыбнулась в ответ. Она не особенно хорошая танцовщица, она только прикасалась к серебристому шесту правой рукой, мизинец отклонялся, как будто она пила чай из чашки. Время от времени она отбрасавала левой рукой прядь ее длинных волос, падающих на лицо. Когда ее танец закончился, она сошла с подиума и обернула платок с рисунком леопарда вокруг своей талии. Она подошла к моему столику, застенчиво глядя вниз, и протянула правую руку. Мы обменялись рукопожатием, формальность почти смехотворная, поскольку она все еще была обнажена до пояса.

— Привет — сказал я. — Как ты?

— Прекрасно, спасибо, — ответила она — «А Вы?»

Я улыбнулся ее искаженному английскому языку и погладил место рядом с мной. Она присела рядом, ее ножка соприкоснулась с моей.

— Как твое имя?

— Джой.

Я спросил ее, что она хочет выпить. «Кола» ответила она. Я кивнул, и она отошла к бару, вскоре вернувшись с маленьким бокалом колы и чеком, который сунула в мой пластмассовый стаканчик. В этом стакане хранились чеки от выпивки, которую я заказывал.

— За знакомство — сказала она, и мы чокнулись бокалами.

Ее английский не был хорош, но это не имело значения. Мы сидели вместе почти час, наблюдая танцовщиц. Потом она встала: «Я должна идти танцевать»

— Как мне оплатить твой бар-файн?

— Вы хотите трахнуть меня?

Это было не то, что я имел в виду — я только хотел удержать ее рядом со мной некоторое время — но я не стал спорить с нею. Кроме того, я был уверен, что если бы я не оплатил ее бар-файн, то это сделал бы кто-нибудь другой.

— Да — ответил я.

Она протянула руку, и я дал ей 600 бат. Она отошла к кассиру, передала деньги, затем молча надела футболку и мы направились к выходу. Через десять минут мы были в постели.

Честно говоря, сам секс был не то чтобы очень хорош. Я имею в виду, это могло быть большим удовольствием — она была потрясающе красива, и она сделала все, что я попросил, но сама она была очень пассивной в своих желаниях. Впрочем, я не удивился, я предположил, что это из-за того, что мы были знакомы менее часа. Так или иначе, мы лежали рядом, обнаженные, в миниотеле.

Миниотель — ее идея, он находился на первом этаже Нана Плазы, ближе сотни ярдов от «Зомби». Я остановился в отеле «Династия» в четвертом переулке, но я не захотел привести её туда, поскольку я знал, что прислуга будет сплетничать.

В миниотеле на ресепшене старый мужчина читал комиксы. Я заплатил ему четыре сотни бат за комнату в течение двух часов и десять бат за презерватив. Джой взяла ключ и пошла прямо в комнату. Очевидно, она бывала там прежде.

После секса она помчалась в душ, а когда вышла, она завернулась в одно из двух изношенных гостиничных полотенец. Я хотел быть рядом с нею, обнимать ее и говорите с нею, но она казалась более заинтересованной вернуться в бар. Я понимал почему — она работала, и я был платящим клиентом — но я хотел быть для неё чем-то большим. Я хотел, чтобы она заботилась обо мне, как и я бы заботился о ней. Я спросил о ее семье, где она ходила в школу, как долго она работала в баре, но ее английский не был хорош, а тайского языка я не знал, так что в основном она только улыбалась и кивала, или улыбалась и пожимала плечами.

Она сидела на кровати и ждала, пока я был в душе, и мы вернулись к «Зомби» вместе. Я не хотел идти внутрь бара, так что мы сидели снаружи, и я купил ей колы. Я объяснил, что на следующий день я уезжаю в Гонконг. Я был должен увидеть регионального редактора путеводителя.

Она показалась мне внезапно обеспокоенной.

— Так я не вижу Вас снова?

Я заволновался. Возможно, она заботилась обо мне, в конце концов. Я сказал ей, что я вернусь через неделю или около этого.

Она пожала плечами.

— Я не верю Вам. Я думаю, что Вы не вернетесь.

У меня возникла идея. Я снял золотую цепочку, которую носил на шее. Это украшение стоило примерно сотню фунтов. Я одел цепочку на ее шею. «Теперь ты знаешь, что я буду должен вернуться, что бы забрать мое золото.»

Она усмехнулась, обвила руками мою шею, и поцеловала меня по-тайски. Не губами, это не по-тайски. Она придвинула нос близко к моей щеке и фыркнула несколько раз. Она пахла свежо и чисто, как что-то внеземное, но я знал, что это было дешевое мыло из ванной.

— Я надеюсь, что Вы вернетесь ко мне, — сказала она.

Честно говоря, я никогда не думала, что я увижу его снова. Он был слегка пьян, и даже несмотря на то, что он оставил мне его золотую цепочку, я думала, что он забудет обо мне, как только покинет Бангкок. Многие фаранги такие: через двадцать минут после того, как они повстречали Вас, они говорят, что любят Вас и хотят жениться на Вас. Они так говорят, но это ничего не значит для них. Таец никогда не сказал бы так быстро, что он любит Вас. Я не думаю, что мой отец когда-либо говорил моей матери, что он любит ее, вплоть до дня её смерти. Я не говорю, что он не любил ее, он любил, но он никогда не говорил об этом. Фаранги являются противоположностью. Они говорят что любят, но это ничего не значит.

Он сказал, что ему тридцать семь, но он выглядел моложе. Он не был толстым, как большинство фарангов, которые приходят в бар, и он не потерял волосы. На мой взгляд он не был особенно красив, но у него любезное лицо и действительно синие глаза. Эти его глаза я запомнила больше всего. Они были синие и мягкие.

Он был немного пьян, когда уезжал, и я думала, что он забудет обо мне, как только сядет на самолет. Я помню разочарование, что цепочка не была большой.

Секс? Я даже не помню, как занималась с ним сексом. Я стараюсь не думать о том, что я делаю, когда нахожусь в кровати. Я думаю только о деньгах. Это не занятие любовью, это даже не чувство. Я — там, на кровати, и рядом со мной фаранг, и я позволяю им делать с моим телом то, что они хотят. Мягко или грубо, это безразлично мне, я только хочу закончить это. Некоторые из девочек стонут и стонут, они считают, что стон заставит человека быстрее кончить, но я не делаю этого. Я не хочу ничего делать. Обычно я лежу на спине. Я ненавижу, когда они хотят, чтобы я была сверху, потому что тогда они ожидают, что я буду работать, а я не люблю этого.

Он не спрашивал меня заранее, сколько ему заплатить мне, и прежде, чем мы вышли из комнаты, он дал мне тысячу бат. Я сказал ему, что этого не достаточно. Он выглядел смутившимся. Я предполагаю, один из его друзей сказал ему, что тысяча бат это норма. Большинство девочек сделает это за тысячу, некоторые даже пойдут перепихнуться за пять сотен, но я никогда не сделаю это меньше чем за пятнадцать сотен. А если они хотят, чтобы я осталась на всю ночь, то цена — три тысячи. Так или иначе, я сказала Питу, что он был должен заплатить мне пятнадцать сотен, что он и сделал.

Я вернул в Бангкок ранним вечером, оставил мои вещи в гостинице, и помчался в «Зомби». Джой не надела мою золотую цепочку, а также ещё что-нибудь, на ней были только сапожки. Она улыбнулась и заволновалась, когда увидела меня. Я заказал джин-тоник и ждал окончания ее танца.

Она обернула платок с изображением леопарда вокруг талии и подбежала ко мне, обняла и поцеловала в щеку. Я купил колу и взял её за руку.

— Я не думала, что Вы вернетесь, Пит, — усмехнулась она.

Меня не остановила её усмешка. Она помнила мое имя.

— Я сказал, что вернусь.

— Я думала, что не вижу Вас снова.

Я спросил ее, где моя золотая цепочка, и она отвела глаза. Она напоминала школьницу, которая была поймана за поеданием общих конфет.

— Мне жаль, Пит, — сказала она. — У меня не было денег.

Мое сердце упало. Золото не имело какой-либо сентиментальной ценности, но я надеялся, что, нося мой подарок, она будет думать обо мне.

— Вы продали его? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет. Она сделала жест, нажимая большим пальцем на столик. Найджел говорил мне, что в Таиланде часто закладывают золото, и оставляют отпечаток большого пальца вместо подписи. Она заложила мою цепочку.