Фэнни Флэгг - Я все еще мечтаю о тебе...
– Робби?
– Да. Ей должно понравиться.
– Ты же знаешь, я свою сестрицу никуда не могу вытащить вечером, и уж тем паче на крутящихся дервишей. Ну брось, Мэгги! Когда еще тебе выпадет шанс увидеть настоящих крутящихся дервишей? В Турцию же ты не собираешься ехать в ближайшем будущем.
– Ну… ты права, конечно… но…
Бренда не дала ей закончить:
– Говори что хочешь, но мы идем. Утром первым делом позвоню Сесилу. Пока! – И бросила трубку, прежде чем Мэгги успела сказать «нет».
Мэгги тут же набрала номер Бренды, чтобы отказаться, но дала отбой. Как она объяснит? Наврать? Можно сказать, что ее не будет в городе. Ее таки действительно не будет в городе, но Бренда ведь пристанет с расспросами, куда это она намылилась, с кем и чего ради. Боже всемогущий. Зачем она взяла трубку? Приняв наконец решение, Мэгги хотела поскорей совершить задуманное. И так слишком долго она к этому шла.
Конечно, не сразу она утвердилась в этой мысли, но, заполняя страницу за страницей всеми «за» и «против» своей жизни, она убедилась, что выбора у нее нет. Разумеется, гораздо удобнее было бы расстегнуть молнию на черепе, вынуть мозг, сунуть его под воду и просто–напросто смыть в канализацию все сожаления, обиды и оскорбления, а затем начать все заново. Но это, увы, невозможно. Единственный выход – уйти сейчас, пока на это хватает умственных и физических сил. Слава богу, план у нее уже есть. Все основные приготовления она тоже сделала. Осталось последнее – заскочить утром в универсам «Уол–март» и купить кое–какое оборудование.
Но теперь она ломала голову, как быть с Брендой. Перезвонить? Или оставить как есть? Бренда – не просто знакомая, она партнер, а уж сколько им вместе пришлось пережить! Особенно после смерти Хейзел. При других обстоятельствах она бы с радостью пошла с ней на этих дервишей, ведь Бренда столько для нее сделала. Да вот совсем недавно, например. Свалилась она с кошмарным гриппом, и Бренда каждый день заявлялась и готовила еду. И квохтала вокруг нее. О господи, меньше всего на свете ей хотелось подводить Бренду. Но раз уж она имела глупость поднять трубку, пусть это будет последней глупостью в ее жизни.
Мэгги вздохнула и снова посмотрела на календарь. Разумнее всего сделать это завтра, в крайнем случае послезавтра, но Бренда так радовалась, а ведь бедняжке несладко пришлось в последнее время. До второго ноября всего–то шесть дней, и, раз уж все готово, торопиться, в сущности, некуда. Главное ведь – решиться, а уж когда исполнить задуманное – не столь важно. Небольшая задержка, зато приведет в порядок дела и отрепетирует, дабы прошло все без сучка без задоринки. Нужно, чтобы все получилось правильно с одного раза. Да и права Бренда: дервишей грех пропускать.
В одиннадцать лет она наткнулась на фотографию крутящихся дервишей в одном из папиных журналов «Нэйшнл джиографик»; в своих шапках–конусах и длинных развевающихся юбках они словно явились прямиком из «Арабских ночей». Увидеть их вживую накануне ухода – отличный прощальный подарок себе. Кроме того, так она поддержит искусство и сделает приятное Бренде. Мэгги набрала номер.
– Слушай, Бренда, будешь говорить с Сесилом, попроси его, если можно, достать места в середине и как можно ближе к сцене. Хорошо бы рассмотреть их одежды.
– Не беспокойся! Если Сесил узнает, что ты идешь, он уж расстарается. Но бинокль я все равно возьму, ага?
– Ага.
– Ой, я так счастлива! Мэгги, как думаешь, что они носят, когда не на сцене?
– Господи, дорогая, даже не представляю.
– Я тоже. Просто жду не дождусь второго ноября. А ты? Ужас как я рада, что мы идем!
Мэгги улыбнулась:
– А я рада, что ты рада.
– Завтра увидимся.
– Да, непременно, – сказала Мэгги.
Что–то интересное
Бренда была так счастлива из–за крутящихся дервишей, что аж приплясывала по кухне. Хоть что–то интересное замаячило впереди, а ведь она заслужила. Напрягов на работе хватало. Цены на недвижимость упали ниже плинтуса и, по расчетам специалистов, еще не достигли нижней отметки. Каждые выходные они показывали потенциальным покупателям дома, напоминающие старых, замученных псов, а хорошие здания из элитных районов выхватывала у них из–под носа их главный конкурент, Бебс Бингингтон. Фамилия фальшивая, – предупреждала Бренда тех, кто не в курсе. Эта особа изменила свое имя из меркантильных побуждений, с ним слоган звучит более складно: «Звоните Бебс Бингингтон – скорей купите новый дом». Этот призыв вместе со своей фотографией Бебс понаклеила на всех магазинных тележках, досках объявлений и скамейках у автобусных остановок. Но в узких кругах Бебс называли не иначе как Бирмингемское Чудовище.
Все знали, как она безжалостна. Ни перед чем не остановится, чтобы перехватить клиента. Ходили слухи, что за двоих клиентов она даже вышла замуж – только бы после развода заполучить дома на продажу. Этель Клип, их менеджер, часто говорила, что если бы Хейзел Уизенкнот, всеми любимая основательница их компании, знала, насколько беспринципными стали нынешние агенты, она бы в гробу перевернулась. Хейзел построила репутацию агентства «Красная гора» на строгих законах, честности и этике. Но на современном рынке этика не помощник. За полгода их продажи не покрыли даже затраты на рекламу, не говоря уж о прибыли или выплате за аренду помещения. Как Мэгги удается оставаться такой спокойной, доброжелательной и собранной, было для Бренды загадкой. Но в Мэгги все загадка. Вокруг все друг другу глотки грызут и лаются, а от Мэгги ни одного дурного слова ни о ком не услышишь. Наверное, так жить легче – когда тебя ничего не трогает. А с чего ей беспокоиться–то? Высокая, стройная, красивая, с идеальными зубами и пышными волосами, которые можно просто собрать в хвост и выглядеть при этом на миллион долларов. К тому же ни одного живого родственника, который доставал бы ее день и ночь. У Бренды же куча братьев, сестер, племянниц и племянников, и все они клянчат деньги на то, на се, так что никогда ей не скопить на тот огромный телевизор с диагональю 50 дюймов, что она присмотрела в «Костко». Мэгги, такая всегда ухоженная, гладкая, вежливая, плывет себе по жизни, точно розовое облако, не понимая, насколько ей повезло, и объяснить ей это невозможно, пустая затея. Вот бы хоть немного быть на нее похожей!
Поговорив с Брендой, Мэгги открыла ящик стола, нашла бутылочку с корректором и переправила дату письма на 3 ноября. Потом принялась писать дальше, с того места, где остановилась.
…хотя я была в последнее время подавлена, знайте: я всегда гордилась тем, что родом из Алабамы, и бесконечно благодарна за оказанную мне честь и привилегию представлять мой штат в конкурсе «Мисс Америка».
Искренне ваша,
Маргарет Энн Фортенбери
Обычно она добавляла к подписи улыбающуюся рожицу но подумала, что в этом письме рожица вряд ли уместна. Затем проверила, нет ли описок. Перечитав несколько раз, решила, что все сказано верно, информации достаточно, однако не слишком много. Жаль только, что письмо получилось отстраненным. Его нельзя адресовать Бренде или Этель с просьбой не открывать до такого–то числа, иначе не оберешься подозрений. И уж Бренда наверняка прочтет до срока. Сестра Бренды рассказала, что в прошлом году та открыла все свои рождественские подарки еще до того, как Робби успела их упаковать. А если они узнают, то тут же кинутся ее отговаривать. Это, конечно, очень мило с их стороны, но частенько друзья из лучших побуждений не дают людям совершить поступок, который в итоге принесет всем только благо.
Стиль письма, возможно, оставлял желать лучшего, но смысл она донесла. «Я ухожу. У меня есть на то причины. Не ищите меня». Однако Мэгги понимала, что, как бы она ни старалась, для многих это станет шоком. Люди примутся задавать вопросы: «Почему? Она ведь казалась такой счастливой!» И это правда. Она всегда старалась выглядеть счастливой. Некоторые будут удивляться: «Почему? Она ведь могла заполучить любого мужчину, какого пожелает!» Так уж и любого. Да после Ричарда ей никто другой и не нужен. А кто–то наверняка воскликнет: «Почему? Она ведь такая красавица!» Без сомнения, быть красивой приятно, но внешность сама по себе не приносит счастья. Дополнительные плюсы – да, но красивая мордашка – недостаточная причина, чтобы продолжать жить. Некоторые будут разочарованы, что она не дала более развернутый отчет о причинах, но причины у нее имелись. Только за последнюю неделю она записала шестнадцать веских причин, и наверняка есть еще, просто не вспомнились.
Водить людей за нос не в ее привычках. Так что лучше грациозно откланяться и благодарить Бога за то, что ей удалось хотя бы немногое. Она никогда не курила, не ругалась, не повышала голос на людях, не нарушала правил дорожного движения, не получала штрафов за неправильную парковку, и это при том, что, несмотря на многолетний водительский стаж, она так и не освоила параллельную парковку. Но теперь ей шестьдесят, и она слишком молода, чтобы выйти на пенсию, и слишком стара, чтобы освоить новую профессию. Лучшая часть жизни явно позади. Так зачем продолжать борьбу? Чего ради?
